Амброзия, или Дикая жажда оборотня

Глава 26. Обоюдное спасение

Девушка долго стояла возле лестницы и сжимала руки на поручне, будто ее задели его слова. Говорить о любви не сложно, тяжелее ее нести в сердце.

Худой силуэт казался Кириллу иллюзорным, а запах женщины насыщенным и сладким. От боли и жара не получалось сфокусироваться, и перед глазами все плыло. Но показывать, что рана серьезная, он не собирался, да и пользоваться слабостью Лины тоже. Были еще живы принципы. Ни одна женщина не пострадает из-за него или его темной стороны. Никогда. Делать вид, что ты тварь легко, хуже и труднее быть настоящей тварью, а потом долгие годы отмываться от грязи и крови жертв.

Власов уставился в круглое окно башни. Темнота окутала небо, красными всполохами окрасив горизонт. К полуночи проснутся мутанты, которые чувствуют человеческую кровь, а к утру башня опустеет.

На первом этаже в рюкзаке лежал пистолет, но он вряд ли поможет. Если птицы так мутировали, можно представить, что произошло с животными. Лес – теперь не место для прогулок, как было много лет назад, до создания синтетических вертикальных городов. Природа ополчилась против человека, и выжить в этой глуши мог не каждый. Кирилл понимал, что ученый не просто так прятался в этой башне столько лет, не просто так выжил – он был одним из них, из тех, кто пьет жизнь, как воду. Таких людей было мало и рождались они после восстания животных и птиц, около сорока лет назад. Именно нашествия кровопийц и вынудили выстроить стену вокруг города и закрыть доступ к дикой природе. Но по сути люди сами себя загнали в ловушку. Потому что среди населения оставались такие, как он, как она…

Лина стояла возле лестницы и молчала. Она сейчас настоящий аккумулятор сил, но Кирилл не возьмет и капли, если она не захочет поделиться добровольно. Черная Лина может говорить, что хочет, но он знал, что такое борьба с самим собой. Девушка борется, и Власов уважал ее выбор.

Пусть лучше она идет вниз, может, так будет легче дышать и даже получится подремать пару часов. Кирилл прикрыл глаза и постарался бесшумно выдохнуть, чтобы не привлечь к себе внимание. Было так херово, что хотелось закричать ей вслед благим матом, чтобы быстрее шевелила костями и оставила его в покое. Но он молчал: скрипел зубами и молчал. И старался не дышать. Не дышать…

– Кирилл… – тихо проговорила Лина совсем близко.

– Уходи, – сказал едва слышно.

– Просто скажи, что ты, – Лина присела рядом на колени и взяла его руку в свою ладонь, – хотя бы попытаешься помочь.

Он приоткрыл глаза и не смог мотнуть головой. Она не знает, о чем просит. Идти к Астровой равнине – это ставить подпись под приговором самому себе. Под ее приговором.

Девушка поцеловала его пальцы и прошептала:

– Ты же знаешь, почему я хочу туда попасть. Прошу.

Горячие волны ее дыхания заплетали распутанное сознание и выдергивали наружу темное нутро. Кирилл знал, что это плохо, что это грань, из-за которой могут пострадать другие.

С трудом вырвал пальцы из ее рук и рыкнул:

– Мне жалость твоя ни к чему. Иди вниз, – хоть и пытался казаться сильным, но рана раскрывалась, кровь щекотала дорожками руку, тело выламывало от желания, а голод не утолялся.

– Что такого в равнине, что ты ее боишься больше, чем смерти, которая уже нависла над тобой? Кирилл, скажи мне, – она потянулась и нежно погладила его ладонь. Приятное тепло побежало по коже и застыло в солнечном сплетении.

– Мы на границе сейчас, Лина. Уже здесь, – он перевел дух, – мы вряд ли выживем. Ты видела птиц, видела, что с ними сделала природа.

– Уверен, что природа? – с сарказмом переспросила она.

– Это неважно.

Ангелина пробежала пальцами по предплечью и села на Кирилла верхом.

– А для меня важно. Мы ведь не единственные, правильно? Там может быть наше спасение. Вдруг есть лекарство от нашей болезни?

– Глупая, – прохрипел Кирилл, подаваясь ей навстречу и целуя губы. – Ты не больна. Ты просто не можешь себя принять.

– Я не хочу этого, не хочу… – прошептала она, опаляя лицо горячим дыханием, щекоча языком уголок рта.

Сил оставалось мало, и Кирилл едва цеплялся за нить, способную его вылечить. Она пульсировала слабо, отрывисто, иногда совсем гасла. Из-за этого боль выступала вперед, и вожделение превращалось в пытку.

– Ты лучше нее и сильней, – проговорил Кирилл, приподнимая руки Кэйсы, чтобы стянуть майку. – Пусть она слышит, пусть пользуется объедками с твоего стола, но это ты должна желать, а не она. Лина, ты хочешь этого? – опускал руки медленно, собирая ее дрожь и стараясь не кричать от боли, что ножом резала плечо. Остановился, прикоснувшись к груди: она легла точно в ладони.

Девушка отклонилась немного, черные волосы колыхнулись и просыпались за спину. Свет луны из окна осветил нежно-бирюзовым помещение и плавно лег на ее хрупкие плечи. Если они переживут ночь, именно здесь все решится.

– Лина, ты не ответила…

– Хочу, – выдохнула она и потянулась к его губам.

Кирилл пил ее, долго и с наслаждением, потому что слаще ничего на свете не было. Когда жизнь висит на волоске, и чувства особо раскалены, нет ничего прекрасней найти золотую жилу и пить ее… И напиться.

Он приподнял Ангелину, выдавливая сквозь зубы свист – от боли и вожделения, и стащил с нее остальную одежду. Томная тяжесть заливала живот, и пламенные цветы страсти подпитывали рану: Кирилл чувствовал, как медленно возвращаются силы. По капле, по шагу, со вдохом и выдохом.

– Лина, я попытаюсь тебе помочь, – неожиданно сказал Кирилл, снимая свое белье и притягивая к себе горячее тело девушки. Знал, что зря обещает то, что выполнить не сможет, но пусть она хотя бы надеется.

– Спасибо, – прошептала порывисто Ангелина. – Но не думай, что я бы оставила тебя погибать, даже если бы ты отказался.

– Ты идешь на это осознанно? – спросил Кирилл и подобрался к внутренней стороне ее бедра. Приятное влажное тепло коснулось пальцев.

– За двадцать шесть лет у меня был секс лишь три раза, и все три закончились для партнеров плачевно. А ты, – она надорвано выдохнула, когда Кирилл проник в ее лоно, – выжил. И я теперь голодна и хочу еще.

Двигаясь осторожно, раскачивая и распаляя ее, спросил:

– А как же вторая? Не боишься, что она заступит на смену?

– Не боюсь… Сейчас она молчит… Наверное, довольна, – Лина говорила тяжело и с придыханием, а Кирилл плавился от желания, которое распирало до резкой боли в паху.

– Ты прекрасная женщина, Ангелина, – он перевернул ее и, уложив осторожно на одежду, навис. Она показалась такой маленькой, беззащитной. Хрупкой, как лепестки роз, что просыпаются на чернозем. – И спасибо тебе за это.

– Возьми меня, возьми силу, Кирилл, – прошептала девушка. – Еще никогда я не хотела нею поделиться так, как сейчас.

Раненное плечо приятно кололо, процесс заживления еще не пошел, но боль отступила. Утопая в горячих прикосновениях и мягких рывках навстречу, губами поймал ее стон.

Запустил ладони под спину и, придерживая ее, стал наращивать темп. Удерживаться было трудно, хотелось сорваться с цепи и выпустить… все, что накопилось за годы его несчастья. Но Кирилл не позволял себе больше, чем мог взять. Чем могла она отдать. Ведь, где грань, не знает никто.