Дресс-код для жены банкира

— Подожди, ты еще не объяснил насчет Ирины!

— Да успокойся ты, не нанимал я убийц, просто мужу ее сообщил про ее тайный архив и про то, что тот поступил в свободную продажу, а уж дальше он сам и разобрался. Но что нам до их семейных разборок, у нас своих по горло. Да, дорогая? Ты, кстати, еще не передумала любить меня вечно? Нет? Тогда хочу предупредить о некоторых трудностях технического порядка, которые ожидают нас в ближайшем будущем. Как ты понимаешь, имущества движимого и недвижимого, а также имиджевого, что для тебя так существенно, у меня не осталось. Более того, ты любезно передала господину Жарову информацию о моих проектах, все перспективные идеи теперь у него. Он, кстати, предложил мне на него поработать, так сказать, попробовать слиться с его структурой, но я птица вольная и соглашаться на такое не хочу. Что ты поднимаешь бровки? Считаешь, нужно хвататься за любую возможность, да? А я вот так не думаю. Есть и хорошая новость: мы не нищие. Бюро переводов, о котором ты наслышана, приносит неплохой доход, и, кроме того, что-то есть на моих личных счетах. Каюсь, поступал нехорошо, отчислял часть доходов компании в свою пользу. Жаров, конечно же, прознал, но сказал, не тронет, оставит в качестве компенсации за причиненные неудобства. Благородный человек! То есть жить будем неплохо, правда, не скажу, что душа в душу, зато в достатке, отпуск проводить на курортах Средиземноморья, машины приличные, то да се. Доверия к тебе у меня теперь нет, но так ли это важно? Знаю, знаю, сейчас будешь говорить, что все делала исключительно из лучших чувств. Спорить не буду, может, оно так и было, но результат, как говорится, он и есть результат. А теперь, я думаю, самое время для зеленого чая!

— Знаете что, Василий? Идите пейте чай в другом месте, — вдруг как-то против воли произнесла я.

— Все, что ли? — удовлетворенно хмыкнул Лекс. — Захлестнула волна благородного негодования?

— Дело не в этом, просто я не понимаю, как это так получается. Все имеют право вести свою игру, а я, выходит, нет? Обо мне ведь, знаешь ли, некому позаботиться, вот я и попробовала это сделать сама. А то, что вышло не очень красиво, так ведь во имя спасения своей шкуры все средства хороши. Считай, что у меня такой своеобразный инстинкт самосохранения.

— Что ж, интересный аргумент…

— Ты вот говоришь, ты вольная птица. Замечательно! Могу только позавидовать. А я нет, женщине вообще трудно быть вольной птицей: жизнь так устроена, что ей бесконечно ломают крылья. Вот возьми хоть Глафиру. Не знаю, насколько хорошо тебе известна ее история, но факт тот, что она обломалась по-крупному. А ты вот, кстати, вывернулся и с Жаровым смог худо-бедно, но договориться. А у меня так не получится, меня никто слушать не станет, вот и ты тоже не слушаешь! У тебя свое видение ситуации. Поэтому иди вместе со своими оскорбленными чувствами и украденными планами… куда подальше Тем более что у тебя скоро и новые планы, и новые чувства — все будет, при твоем-то обаянии.

— А на тебя оно что, уже не действует?

— Действует. Да только все равно уходи. Уходи, я очень прошу тебя.

— Хорошо, — согласился он. — Я сейчас пойду, но ты потом, когда очухаешься, взвесишь все «за» и «против», может, звякнешь мне, а? Считай, что твои аргументы насчет самосохранения и невозможности быть вольной птицей я принял. Хорошо? Так я буду ждать.

Я туманно пообещала непременно позвонить и вытолкала его за дверь. Навалилась тяжелая усталость, нужно было отдохнуть, перед тем как заняться поисками работы. Звонить ему я не собиралась, да и был ли в этом смысл? Хотелось быть подальше от всей их компании, жить своей автономной, обычной обывательской жизнью без авантюр, слияний и поглощений и прочих запредельных вещей.