Этюд для уголовного розыска

* * *

Он спал и ему снилось, как к кровати подходит Тамара, легонько проводит ладонью по волосам, будит его, но ему не хочется открывать глаза, чтобы хоть немного растянуть приятное ощущение спокойствия и тепла. От жизни не уйдешь, надо открывать глаза, а вернее, один глаз. Он ловит последнюю мысль и одергивает самого себя: что, опять запаниковал? Решительно сбрасывая оцепенение, приподнимается на локти, и вот оно чудо — видит сидящую рядом Тамару. Какое у нее красивое лицо, — подумал Джангир, вместо того чтобы поздороваться. Мысли роились в голове, он не мог сосредоточиться. Она, улыбаясь, смотрела на него.

И тут его прорвало, он стал торопливо рассказывать о своих планах, горячо убеждая ее в том, что еще не сломлен, что найдет в себе силы перебороть все невзгоды. Выговорившись, немного успокоился, а потом, набрав воздух, как перед прыжком в воду, выпалил самое заветное, дерзкое в его нынешнем положении:

— Попробую написать рапорт министру с просьбой вернуться на службу в порядке исключения. Такие случаи были. Я мог бы работать в инспекции по делам несовершеннолетних, возиться с трудными ребятами. Как ты считаешь?

Тамара смотрела на него и ничего не отвечала.

— Почему ты молчишь? — осекся он. — Думаешь, замахнулся на несбыточное? Поверь, у меня хватит сил, докажу это всем и прежде всего тебе.

Джангир обнял ее и поцеловал в мокрые от слез щеки.

— Не надо плакать, все будет именно так. Сегодня же отправлю рапорт.

Тамара, ни слова не говоря, вышла из комнаты. Она вела себя как-то странно. Он откинулся на подушку. «Неужели поздно? Из одной крайности я кинулся в другую, и это ей одинаково неприятно. Или она просто перестала меня уважать?».

Жена вернулась в комнату и протянула ему листок бумаги.

— Читай, Джангир!

Он нерешительно взял у нее листок.

— Что это?

— Ну прочти же! — не выдержав, наконец рассмеялась Тамара. — На свой страх и риск, не посоветовавшись с тобой, я написала от твоего имени рапорт с просьбой о восстановлении на службе в порядке исключения и вместе с медицинской карточкой отвезла в Москву. Ходила на прием к самому большому начальству. Мир не без добрых людей, поняли нас с тобой и пошли навстречу. Принято решение зачислить тебя в порядке исключения, учитывая многолетнюю добросовестную службу. Вот так-то, — закончила она, шутливо потрепав его по волосам.

Услышанное казалось несбыточным сном. Джангир растерялся от нахлынувшей радости, а Тамара деловито выговаривала ему:

— Доставай-ка быстро повседневную форму и приводи в порядок, а завтра, дружище, давай на работу, получи выписку из приказа. А сегодня я приглашаю тебя в театр, причем пойду с одним условием — ты будешь в парадной форме.

Капитан милиции в очках с затемненными стеклами, стройный, со спортивной фигурой, вошел в фойе театра под руку с большеглазой красивой женщиной. На них нельзя было не обратить внимания, прохаживаясь в ожидании третьего звонка они ловили на себе одобрительные взгляды. Женщина выглядела веселой и беззаботной, а капитан сдержанным и уверенным в себе.

Франтоватый вид офицера, темные очки не понравились лишь пожилому мужчине, видимо, из отставников, неодобрительно покачавшему головой вслед. К выправке капитана не придерешься, это старому вояке нравилось, а вот темные очки казались непривычными, даже захотелось сделать замечание, но сдержался. Больно понравилась спутница капитана. «Настоящая красавица, ради такой любые очки наденешь, лишь бы произвести впечатление», примирительно заключил ветеран.