Тафгай 2

Глава 6

Понедельник 27 сентября, до начала чемпионата СССР всего четыре дня, а я бегаю здесь вокруг заводских зданий ищу кладовщика, мастера цеха, библиотекаря и незнакомого мне товарища из секретного отдела. А они все как назло то отошли, то обедают, то возможно просто от меня прячутся.

«Блин! Если бы курил, то сейчас точно бы закурил!» — матюгнулся я мысленно и снова залетел в свой родной ремонтно-инструментальный цех.

— Казимир, привет. Мастер не пробегал? — Спросил я своего бывшего коллегу, при этом пожав его мозолистую руку.

— Я с дезертирами не разговариваю, — пробормотал Казимир, вернувшись к работе.

— Вот те раз, я же тебя с женой познакомил? — Растерялся я. — Мы же тут столько полезных политинформаций провели, а ты? Эх! Данилыч! — Кинулся я ко второму своему коллеге. — Тоже со мной не разговариваешь?

— Что-то Иван, я слышать стал плохо, — сказал мужичок, которого я неоднократно приносил после гулянок домой, к жене. — Вот о чём ты меня сейчас спросил?

— Пить будешь? — Крикнул я громче, всё-таки в таких цехах, где всё гремит и шумит, мужики на самом деле глохли ещё до выхода на пенсию.

— Пить? — Расслышал самый часто употребляемый глагол Данилыч, затем задумался на пару сек и ответил. — Пить буду, но молча.

— Я когда играть сюда со своей командой «Крылья светов» приеду, то специально забью две шайбы в ворота Коноваленко. Одну для тебя, Казимир, другую для тебя, Данилыч. Нашли дезертира, — махнул я рукой и побежал на второй этаж в заводскую библиотеку.

Слава советской космонавтике, библиотекарша оказалась на месте. Я молча сунул перед женщиной, которая уже больше думала о внуках и пенсии, чем о книгах, бланк обходного листа. Как долго она надевала очки, включала настольную лампу, затем рылась в каких-то картонных карточках, что я чуть взвыл.

— На вас записано три книги, — мило улыбаясь, сообщила мне «повелительница» пыльных книжных полок.

«Книги, книги, эти книги, — задумался я. — Ну правильно, меня почти две недели не было, теперь они по всей общаге разошлись. Полдня искать придётся».

— Могу возместить потерю школьной учебной литературы в денежном эквиваленте, — я сунул руку в карман. — Там вроде «История» стоит 30 копеек, и… Вот вам три рубля с запасом.

— Наше поколение, молодой человек, в отличие от вас, наглой современной молодёжи, воспитывалась на других ценностях, — всё так же мило улыбаясь, сообщила библиотекарша. — Не всё в этом мире измеряется деньгами. Уберите это.

Женщина посмотрела на мою трёшку, как на жабу из ближайшего болота.

— Эх! — Выдохнул я и спрятал деньги в карман.

В коридор я вылетел как раненый в самое сердце бык, мозги уже не соображали, а мышцы всё ещё работали. И о чудо! Мастер нашего цеха, маленький и полненький мужчина в самом расцвете лет Сергей Ефимович, по прозвищу Ефимка, вывалился прямо на меня. Испуг его так оказался велик, что он, не успев даже для приличия поздороваться, резко развернулся и, быстро перебирая кроткими ножками, засеменил в туалет.

«Погоня! Какой детективный сюжет обходится без неё? Один — бежит, другой — догоняет! Таков непреложный закон жанра!» — автоматически вспомнил я цитату из кинофильма «Берегись автомобиля».

После чего вальяжно прошёлся до туалета, ведь из него скрыться некуда. На окнах решётки, да и со второго этажа, который по метражу скорее третий, не выпрыгнешь. Можно конечно уйти «подводным путём», но это ещё никому не удавалось.

— Сергей Ефимович, бумагу подпишите, и сидите дальше хоть до вечера, — культурно постучал я в единственную запертую кабинку. — Я вам даже кроссворд свежий принесу, чтоб тужилось веселее.

— Сначала расплатись за рабочие штаны, которые ты этим летом сжёг, — пробурчал из-за двери мастер цеха.

— Зачем это? — Удивился я.

— А кто тебя знает? — Затараторил Ефимка. — Напился пьяный и с криками: «Долой самодержавие!» взял и поджёг. А шею, между прочим, намылили мне!

— Сколько я должен заплатить за свержение самодержавия? — Не выдержал я и легонько стукнул ладонью по фанерной перегородке, которая тут же завибрировала, а за дверью громко ойкнул мастер цеха.

— Пять, э, семь рублей, заплати в кассу, справку об оплате принесёшь мне, — пискнул мужчина. — И перестань ломать туалетные перегородки, мало тебе штанов?* * *

«Штаны, перегородки, книги, фрезы, которые я и в глаза не видел, но выбросил вместе с металлической стружкой в отходы, а должен был сдать кладовщику, — голова моя в прямом смысле кружилась, в висках стучала барабанная дробь. — Да это просто заколдованный город! Вчера с неформалами поссорился. С девочками из общаги поссорился. Даже сосед по комнате, который во всём передо мной виноват, и тот от меня нос воротит! Видите ли, я его унизил перед подчинённым».

А когда я весь взмыленный прибежал в заводоуправление, в кассу. То естественно кассир во время рабочего дня куда-то уехала до следующего рабочего дня, то есть до завтра. И последнее что оставалась мне, кроме принятия яда, это заставить подписать обходной лист товарища из секретного отдела. Кстати, кабинет его был на том же первом этаже, в конце коридора.

Я громко постучал в дверь нашего «секретчика», ведь ни для кого на заводе не было секретом, что «ГАЗ» кое-чего «стряпал» и для обороноспособности страны, но я-то тут при чём? Меня, раздолбая и охламона, к таким цехам на пушечный выстрел не подпускали, естественно, чтобы я не разболтал военную тайну проклятым буржуинам за банку настоящего немецкого пива.

Затем я вошёл в кабинет, и плюгавый мужичок за столом резко перевернул листок бумаги тыльной стороной. Спрятал, значит, главный секрет от посторонних глаз.

— Подпишите обходной лист, — я выложил ненавистную бумагу на стол.

— По инструкции не имею право ставить свою подпись, пока других подписей здесь нет, — медленно растягивая слова и делая между ними большие паузы, сказал работник секретного отдела.

— Покажите мне эту инструкцию! — Рявкнул я.

— По инструкции, я не имею право показывать эти инструкции, — словно робот ответил мужчина.

— А по инструкции во время сигнала общей тревоги, вы с такой же скоростью побежите в бомбоубежище? — Спросил я, пытаясь унять злость. — Можете не отвечать, потому что по инструкции вы не имеете право отвечать на такие вопросы! Кстати, на листочке у вас с обеих сторон пусто. Эх!

Я вылетел от «секретника» так хлопнув его дверью, что посыпалась штукатурка с потолка, чтобы странный мужичок прочувствовал, какова она, вражеская бомбардировка.

В таком взвинченном состоянии путь мне был один, прямиком в медпункт к Ольге Борисовне, может хоть она выпишет мне успокоительные пилюли. Но пока я трусцой бежал от здания заводоуправления до своего цеха, то мне пришла гениальная мысль: «А какого ляда, я тут мечусь? Сегодня же билет куплю на ночной поезд и в Москву! А с трудовой книжкой пусть все формальности решает администратор «Крыльев» Игорь Кириллов или Кирилл Игорев. И чихал я на все инструкции!»

Однако в медпункт я всё же заглянул. Ольга Борисовна, лишь завидев меня, вздрогнула и тут же молнией метнулась, чтобы закрыть дверь на щеколду. Затем этот ураган нерастраченной женской сексуальности закрутил меня с невероятной скоростью и страстью. Я даже не успел сообразить, как оказался лежа спиной на медицинской кушетке, а врачиха, оседлав меня, сверху.

«Вот это я понимаю! Вот это настоящее прощание с городом! А то все обиделись, как будто я у них денег занял минимум тысячу рублей и улепётываю не расплатившись».

— Оля, подожди, — я приостановил женщину, которая на мне, если бы я был жеребец, ускакала бы уже до Московского вокзала. — Я спросить хотел, у меня иногда шумы в голове бывают неприятные, может лечение есть какое от этого?

— Шумы, да, шумы, хорошие шумы, — Ольга продолжила скачку, но уже не галопом, а легкой трусцой. — А может на тебе порча? Или сглаз? Да, сглаааз, хорошооо.

— Точно, как я раньше не додумался? — Я даже разволновался, ну конечно, против такой химеры, как голос в черепной коробке может помочь такая же химера — народная медицина.

— Есть на Монастырке один знахарь, — врачиха потянулась как кошечка. — Очень хороший знахарь. Я тебе адрес напишу, но потом, дааа.

— Бум, бум, бум, — вдруг в дверь в медпункт кто-то постучал.

Ольга слетела с меня, так же быстро, как и взлетела, а я спрятался за ширму. Женские трусики, чтобы не смущать страждущего, пришлось спрятать в карман. * * *

«Гениально, — думал я, спеша на встречу с чудом. — Значит так, знахаря зовут Волков Михаил Ефремович. Снимает сглаз, порчу, приворот. Лечит от полового бессилия, алкоголизма и прочее».

— Эй, там, в голове, — спросил я голос, широко вышагивая вдоль бесконечного заводского забора. — Слазь, кончилось твоё время! Кончилась твоя власть!

В ответ же голос загадочно отмалчивался, либо ему был до фонаря местный шаман, либо ему просто нечем было крыть.

Монастырка, куда я так стремился, раньше была необычной деревней. Дело в том, что во множественных речушках, впадавших в Оку, присутствовал бурый железняк. Его местные умельцы добывали и отжигали, поэтому в деревеньке «коптило небо» более сорока кузниц-шиповок. А кузнецы, ещё издревле считалось, якшались с нечистой силой. Во, какую мне политинформацию прочитала Ольга Борисовна, намекая на то, что колдунов здесь пруд пруди.

Сейчас же от деревни остались лишь редкие частные домики, за которыми высились новые пятиэтажки и завод «ГАЗ». Старая деревенская жизнь безвозвратно умирала, а новая городская основательно устанавливалась.

— Эй, хозяева! Есть кто-нибудь внутри?! — Я постучал в окно почерневшего от времени деревянного одноэтажного дома. — Эге-гей! Выходи, сейчас экскаватор приедет! Снесут всё к «едреней фене» и фамилию не спросят!

На мой стук и голос из сеней высунулся заспанный мужчина неопределённого возраста. Волосы с проседью, средних размеров борода, из-за которой можно было дать её обладателю и сорок лет, и пятьдесят, и даже больше.

— Сносить дом не имеете права, — устало заметил мужчина необычайным для внешнего вида звонким голосом, затем он посмотрел мне в глаза, и пригляделся к чему-то над моей головой. — Заходи, — коротко бросил он.

Я тоже посмотрел, чего надо мной происходит, но кроме безучастного неба ничего не разглядел. Внезапно, какой-то неприятный озноб пробежал по моей спине, и сразу же расхотелось входить внутрь, но отступать — было не в моих правилах.

В горнице колдуна всё было как в обычном деревенском доме. Деревянный пол, стол, табуретки, лавка и радиоточка на стене. Сразу, что бросилось в глаза — это странная иконка в углу на прибитой под потолком полке. На иконе было изображено трое святых, об этом говорили нимбы над их головами. Два мужика по краям, а в центре как бы это выразиться помягче с крестом в правой руке и с копьём в левой не человек.

— Святой Христофор Псеглавый, — подсказал нужный ответ мужчина, прочитав недоумение на моём лице.

— За что ж его в собаку-то превратили, художника что ли покусал? Ладно, это дела давние. Проблема у меня страшная, — я сел на табуретку и тяжело вздохнул. — Посторонний голос у меня в голове ерунду всякую иногда говорит, можно его сделать немым?