Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Часть 1. Глава 5

ГЛАВА 5

Далекие, глухие раскаты петропавловских пушек на Сенатской площади восставшим полкам были прекрасно слышны, а вскоре мы увидели и последствия этого самого огневого воздействия. Находящиеся под артиллерийским обстрелом фортов Петропавловской крепости, царские войска были вынуждены в спешке покидать Дворцовую площадь. Они выдвигались к Сенатской площади, спеша за Адмиралтейством укрыться от гибельного воздействия крепостных орудий. Всё новые и новые колонны николаевских войск с двух сторон огибали здание Адмиралтейства, стремительно создавая сплошной фронт, заполняя противоположный от наших полков край Сенатской площади.

Сходу разворачиваться в боевые построения для николаевцев являлось весьма проблематичной и нетривиальной задачей. Сенатская площадь была стиснута с одной стороны заборами, огораживающими стройку Исаакиевского собора, где все еще было полно любопытствующих горожан, с другой стороны – грудами строительного камня, лежавшего на углу Адмиралтейства и набережной. Расстояние между боевыми порядками восставших войск и монархистскими силами теперь измерялись десятками метров, что чрезвычайно затрудняло не то, что какие-либо стремительные маневры, но и просто обычные войсковые передвижения.

- Ну, что атакуем николаевцев, господа? Наши войска готовы начать действовать немедля … – к рев. штабу обратился полковник Моллер и взгляды всех присутствующих тут же скрестились на мне.

- Да! Стройте войска в атакующие построения, генерал Шипов.

- Сразу идем в атаку, или сначала «причешем» их артиллерией? – осведомился Сухозанет.

Хотя в наших рядах главный гвардейский артиллерист оказался совсем даже не добровольно, но увидев сегодня за восставшими реальную силу, похоже, Сухозанет сейчас был и сам рад-радешенек своему вчерашнему похищению. Теперь же он активно выслуживался перед новой властью и, демонстрируя рвение, похоже, готов был хоть самолично расстрелять из пушек имперские войска. Хотя, честно говоря, в его профессионализме я сомневался очень сильно и небезосновательно.

Взяв паузу, вглядываясь в медленно выстраивающиеся в шеренги неприятельские войска, я ответил:

- Враг имеющуюся у него артиллерию вперед не выдвигает, поэтому, и нам негоже первыми ее использовать, тем более численный перевес на нашей стороне. Возможно, имеет смысл оставить пушки пока в резерве? Как сами-то думаете, генерал?

Сразу соглашаться палить по русским войскам из орудий, было бы как-то не комильфо. Для моей же будущей репутации требовалось, чтобы меня немножко поуламывали, поуговаривали.

- Да-с … - Сухозанет потер подбородок, - николаевцы явно ждут нашей атаки и в любой момент могут отступить за свои орудия, поэтому, считаю, рискованно будет сразу атаковать пехотой.

Предложение генерала открыть по николаевцам артиллерийский огонь живо поддержали прапорщик артиллерии в отставке Рылеев и сегодня принятый в Общество артиллерист-подполковник Панов Н.М.

- А вы, господа, что думаете по этому поводу? – обратился к штабу, ко всем скопом – и не прогадал, большинство вместе с Шиповым высказались за использование артиллерии, чего я и добивался с самого начала, частично снимая с себя ответственность за намечающееся кровопролитие.

- Хорошо, генерал, - перевел взгляд на Сухозанета, - пройдитесь по ним пару раз картечью и немедля переходим в общую атаку!

Командиры мигом разбежались по своим подразделениям.

Развернув трепещущие под порывами стылого ветра полковые знамена, под звуки труб и перестук барабанов, войска из колонн принялись разворачиваться в привычные им атакующие трехшереножные линии, используемые еще со времен наполеоновских войн для фронтальной штыковой атаки. Наполеоновская тактика колонн и сомкнутых линий до сих пор считалась самым эффективным средством для прорыва обороны противника.

На флангах строилась кавалерия – л.-гв. Кавалергардский полк Кологривова; л.-гв. Конный полк, где верховодили князь Голицын с Барыковым и Вилламовым; л.-гв. Драгунский, в котором обязанности «внезапно заболевшего» полковника Чичерина исполнял штабс-капитан Александр Бестужев; л-гв. Кирасирский полк Кошкуля Петра Ивановича – бывшего члена Союза Благоденствия, до сих пор пребывающего в неведении, верящего, что здесь и сейчас сражается с Николаем за интересы Константина. Впрочем, Кошкуль был не одинок, введенных в заблуждение командиров хватало и помимо него, некоторые из них подозревали неладное, но, тем не менее, исполняли полученный приказ, другие же и вовсе ни о чем не догадывались, пребывая в блаженном неведении. Противник с противоположной стороны площади практически зеркалил все наши действия, выстраивая на флангах л.-гв. Уланский и л.-гв. Гусарский полки.

– Первая линия, разбиться на роты! Выдвинуться на двадцать шагов вперед! – раздалась новая команда, исходящая от Шипова.

– Вторая и третья линии по-ротно! По-ротно стройсь! – команды дублировалась полковыми офицерами. - Передние шеренги! Оружие – на плечо-о-о! Двадцать шагов вперед, шагом... марш! – и тут со стороны успевших раньше выстроиться в боевой порядок николаевских войск началась залповая стрельба.

- Живей, братцы! Живей!

Во время всего сражения, каре Московского полка, также как и коннопионеры Михаила Пущина, оставались на месте у памятника Петру, прикрывая размещенный здесь штаб на случай внезапной атаки, ну и в качестве последнего резерва.

По примеру остальных штабистов, сидя верхом на коне (дабы не выглядеть "белой вороной"), вслушиваясь в свист пролетающих мимо шальных пуль, я мог лицезреть дело рук своих - передо мной открывалась вся панорама разыгрывающего у стен Адмиралтейства боя.

Передние шеренги первой линии, попав под огонь противника, непрестанно теряя солдат, промаршировали ровно двадцать шагов вперед и замерли, словно вкопанные в землю, оставив позади другие две линии, а также собственных раненых истекающих кровью и первые трупы.

Внимание привлек какой-то громко закричавший и уронивший ружье молодой фузилер. Раскачиваясь из стороны в сторону, он с каким-то детским изумлением смотрел на расползающееся по мундиру багровое пятно.

Не знаю, как бы складывался бой, если бы не закаленные в боях ветераны наполеоновских войн – герои Бородина, Красного, Смоленска, Тарутина, Малоярославца, герои Лейпцига и взятия Парижа, действующие словно механизмы и подающие пример своим молодым коллегам.

Роты первой линии, не обращая внимания на собственные все возрастающие с каждой минутой боя потери, демонстрируя великолепную выучку, четко перестроились в роты, и, наконец после команд «Товсь!», «Цельсь!», «Пли!» с оглушающим ружейном треском открыли ответный огонь.

В интервалы выкатились пушки. Видя это, николаевцы тоже засуетились, начав в своих войсках образовывать проходы, но, начав это делать позже нас, они явно опаздывали.

И вот, по распоряжению Сухозанета по правительственным войскам заработала гвардейская артиллерия.

Раздался оглушающий залп, сквозь отголоски которого вскоре прорезался визг картечи. Со звоном рикошеча от каменных мостовых, картечь разлетелась по сторонам, веером врезаясь в солдатский строй. Николаевцы со стонами и молча, разбрызгивая из своих продырявленных тел кровь, повалились на мостовую, словно подкошенные снопы. Противник стал пятиться назад, а его боевые порядки смешиваться. Вслед за первым последовали еще три серии орудийных залпов. Врагу не дали возможности ответить нам тем же, нанося по нему удар за ударом.

В ушах звенело, гулкое эхо выстрелов долетало до Сената, Адмиралтейства, других зданий и, отразившись от них, возвращалось назад, сливаясь с новыми залпами. Когда ж всю первую линию вместе с артиллерией окончательно и всецело накрыли клубы разгоряченного пара и грязно-серого дыма, прозвучала команда на выдвижение двух резервных линий пехоты.

- Держать строй! Быстрее! Не дать им опомниться!

Эти две тыловые линии, оставшиеся на месте, окончили перестроение еще раньше и, получив новую команду, под задаваемый барабанщиками ритм, двинулись вперед, в образованные первой линией интервалы. Выстроившись по фронту и дав по противнику ружейный залп, гвардейцы бросились в штыковую атаку вопя на бегу «Ура!». А в это время кавалеристы, опустив пики и выставив сабли, совершая свой обходной маневр, нацеливались на фланги неприятеля.

В этой атаке я естественно не участвовал, лишь наблюдал удаляющиеся спины солдат, с потряхивающимися от быстрого движения ранцами и патронными сумками.

Вот две массы войск сошлись, загрохотали выстрелы, заскрежетало штыковое железо перекликающееся с глухими ударами прикладов и душераздирающими, полными боли криками. Началась рукопашная схватка, которую правильней было бы назвать жуткой, кровавой бойней …

Но, по счастью, долго она не продлилась – всего-то несколько минут, и на ее завалах наблюдались многие сотни, если не тысячи, убитых и раненых. Замершие на веки во всевозможных позах трупы соседствовали с пока ещё живыми, но ползающими на коленях и орошающими мостовую сочащейся из тела кровью.

Подавляемый численным превосходством противник частью обратился в бегство, частью начал сдаваться.

Бежавших николаевцев активно преследовали на всех окружающих улицах вплоть до Невского проспекта. Пешие и конные, смешиваясь с горожанами, давили друг друга. Кавалеристы ударами сабель плашмя оглушали николаевских гвардейцев.

Как впоследствии будет установлено, из столицы удастся вырваться сборной солянке войск, образованных из огрызков подразделений конных гвардейских полков. Прорвались из Санкт-Петербурга на юг они под предводительством знаменитого боевого генерала принца Евгения Вюртембергского.

Победа?! Мне не верилось собственным глазам, но эта была она, Победа, первая, но такая важная победа над загнивающим российским самодержавием!

- Полная Виктория, Иван Михайлович! Поздравляю вас и всех нас! – раздался голос Трубецкого.

- До полной победы нам Николая не хватает, – процедил я сквозь зубы.

Но народ искренне радовался, а больше всех Рылеев.

- Ура господа! Уу-ррр-ааа!

А я в это время, сморщив лицо, лишь кинул полный сочувствия взгляд на молодого фузилера, уронившего на руки перевязанную окровавленной тряпкой голову. Время от времени гвардеец глухо стонал, но никто не обращал на него внимания. Вытащив несколько серебряных монет, передал их одному из матросов, указав на раненого.

А рядом со стройкой Исаакиевского собора прямо на глазах росла гора трупов - около забора тела складывали штабелями. Рядом с ними деловито суетились горожане - то ли обыскивали трупы, то ли раздевали, сразу не понять. Причём, что удивительно, некоторые петербуржцы, по примеру восставших войск, обвязали свои рукава белыми тряпками.

Вместе с бегущими николаевским войсками вцепившиеся им в спину восставшие полки через несколько минут достигли Дворцовой площади и ворвались в Зимний дворец.

Но это, по большому счету было лишним, снайперские пули уже успели снять первых доскакавших от Сенатской до Зимнего всадников - среди которых и оказался Николай Павлович. Кроме великого князя от снайперского огня замертво пали еще несколько офицеров, царедворцев и два генерала - Толь и Васильчиков.