Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая

Часть 2. Глава 2

ГЛАВА 2

Главнокомандующему московскими войсками графу Фабиану Вильгельмовичу Остен-Сакену на тяготы и лишения своих собственных солдат, по большому счёту, было плевать, не все равно ему было лишь на высочайшие повеления российского императора Константина Павловича, неожиданно, собственной персоной прибывшего в Тверь и потребовавшему от главнокомандующего решительных действий по искоренению самого источника этой революционной скверны – уничтожению нелегитимной Петербургской республики со всеми ее мятежными войсками.

Наступательный план у генерал-фельдмаршала был разработан давно. И не последнюю роль в нем играло то обстоятельство, что с пришествием летней жары Волга начала стремительно мелеть, открывая всё новые потенциально интересные места для переправ. Генерал-фельдмаршал успевший принять пополнение и получить над противником почти трёхкратный численный перевес, со всей готовностью отозвался на распоряжения Константина атаковать неприятеля первым. Но и торопиться «сломя голову» опытный ветеран наполеоновских войн тоже не желал. Сама Волга представляла собой хорошую оборонительную позицию и серьёзное препятствие для наступающей армии. Поэтому, Остен-Сакен для начала решил задействовать прибывший в Тверь две недели назад отдельный Литовский корпус генерал от инфантерии Федора Филипповича Довре. Француз со своими солдатами должен был «прощупать» оборону мятежников, организовать на правом берегу реки плацдарм для переправы 1-й армии – соответствующий опыт у Федора Филипповича в этом непростом деле был, в кампании 1813 г. Довре руководил устройством тет-де-понов на реках Одере и Эльбе. Не менее важно, чтобы корпус Довре попытался обойти Фонвизина, дабы перерезать его сообщения по БольшомуМосковскому тракту с Петербургом, а потом уже совместными усилиями, разгромить мятежников в решительном сражении. Затем граф намеревался покончить с главным осиным гнездом – революционным рассадником – с так называемой Петербургской республикой, двинув один из пехотных корпусов походом на Петербург, а оставшиеся войска предполагалось направить на юг и восток, завершив, таким образом, войну в считанные недели.

Вечером третьего июля, пытаясь действовать скрытно, отдельный Литовский корпус направился на запад, к броду в районе деревни Мигалово. Война в Твери и её окрестностях велась уже не первый месяц. Все здешние мосты были давно разрушены, а все перспективные для переправ броды прикрывались пикетами и пушечными батареями, причём с обеих противоборствующих сторон.

По прибытии в Мигалово Довре сразу же занялся рекогносцировкой местности на противоположном берегу, приказав установленной на вершине холма батареи открыть огонь. Ответ мятежников не заставил себя долго ждать, их снаряды пропахали местность в районе вражеской батареи. В подзорную трубу Федор Филиппович сумел рассмотреть батарею мятежников и расположенный на позиции артиллеристов малочисленный пикет.

- Брод хорошо промерили? – на всякий случай поинтересовался генерал.

- Промеряли и не один раз, ваше высокопревосходительство!

- Ну, тогда с Богом! Начинаем переправу …

Соотношение сил Довре показалось заманчивым, с приказом захватить или нейтрализовать батарею он послал в атаку три роты Минского пех. полка полковника Варпаховского П.Е. Солдаты под прикрытием вторично открывшей огонь батареи подняв над головами ружья и ранцы вошли в воду не подозревая, что за деревьями, которыми густо порос противоположный берег, их поджидает целая бригада опытного и хладнокровного генерала Фрейганга.

Подпустив противника поближе, 1-я бригада 2-й гренадерской дивизии Фрейганга открыла огонь. Солдаты Минского полка не ожидавшие подобного столь массированного огня остановились, и, отступая назад, почти бегом, попытались отстреливаться.

Довре с недовольством скривил лицо. В последнее время с сохранением режима секретности в московской армии дела обстояли очень и очень скверно. Казалось, что мятежники всегда были на шаг впереди, что, в общем-то, и неудивительно – регулярно находились перебежчики из числа рядовых и унтер-офицеров, информировавших о действиях, а иногда даже и о секретных планах императорской армии. Агитация мятежников была на редкость эффективной, разъедая московскую армию, словно едкая кислота. Вот и сейчас предупреждённые предателями мятежники, действуя, по всей видимости, параллельно с его дивизией, минувшей ночью сумели перебросить в эти прибрежные заросли, судя по дальности и плотности огня, целую егерскую бригаду вооружённую штуцерами! Во всяком случае, местные артиллерийские офицеры, занимающие здесь со своими расчётами перекрывающий брод позицию,появлением на берегу столь многочисленных сил неприятеля были удивлены не меньше, чем офицеры штаба корпуса.

Среди подчинённых и коллег Довре славился своим упрямством. Несмотря на случившуюся неудачу он решил пробить оборону противника большими силами, направив в атаку 3-я бригаду генерал-майора барона Розена Романа Федоровича в составе 47-го и 48-го егерских полков из 24-й пех. дивизии генерал-лейтенанта Савоини Еремея Яковлевича. Этих незваных гостей, к удивлению Довре, встретили ещё более плотным огнём. Во время первой атаки стрелял только Киевский гренадерский полк, а в этот раз, к стрельбе присоединился еще и Таврический грен., таким образом, оборонительный огонь вела вся бригада Фрейгана. Обратив 3-я бригаду Розена в бегство, мятежники уверились в своих силах и, выйдя к берегу, открыли стрельбу по егерям из 3-й бригады 25-й дивизии генерал-майора Харитонова Алексея Романовича, назначенной в качестве поддержки этой атаки, быстро отправив их вслед за 3-й бригадой Розена.

Но упрямец Довре и не думал опускать руки, развернув всю свою корпусную артиллерию – 24 и 25 полевые арт. бригады, он открыл заполошный огонь по прибрежным зарослям, где скрывались неприятельские солдаты. И результат не заставил себя долго ждать – одетые в странного покроя форму вражеские «застрельщики» начали бодро вылезать из прибрежных дебрей, бегом направляясь куда-то на северо-восток.

Выпятив грудь, привставая на стременах, Федор Филиппович быстрым движением рук сложил подзорную трубу и победным взором окинул своих штабистов.

- Ну, что я вам говорил, господа? Виктория! Полная виктория! Согласно расписанию переправляем весь корпус на левый берег и укрепляемся на плацдарме. Приданные нам четыре пионерных батальона и девять понтонных рот немедленно приступить к наведению переправ для основных сил армии. Вестового направить в штаб армии лично к его сиятельству Фабиану Вильгельмовичу, с сообщением, что приказ выполнен, отдельный Литовский корпус беспрепятственно переходит на левый берег Волги, жду дальнейших распоряжений!

Адъютанты и вестовые так и отскакивали от Довре, словно резиновые мячики от стены.

Первым на левый берег Волги переправился 1-я бригада 24-й пех. дивизии генерал-майора Рейбница в составе Брестского и Белостокского пех. полков.

Командующий этой бригады, то и дело, поправляя намокший от пота воротник, докладывал Довре:

- Моя бригада, не встречая никакого сопротивления со стороны неприятеля, прошла вперед на полверсты и развернулась в боевой порядок.

Довре дружески похлопал бригадного генерала по плечу.

- Прекрасно Карл Павлович, посмотрите на реку, подкрепления к вам уже спешат!

Через реку, поднимая тучи брызг, переправлялась Литовская кавалерийская дивизия в составе четырех уланских полков.

***

Довре, наверное, сильно огорчился бы, если бы узнал, что часом ранее, когда и началось «бегство» мятежной бригады, её командир Фрейганг получил строгий приказ от своего начальства с требованием «не заигрываться», немедленно прекратить сопротивление, начать отступление, заняв новый оборонительный рубеж.

И, без сомнения, Довре очень удивился, если бы ему стало известно, что командование петербургской армии сильно обрадовалось начавшемуся генеральному наступлению противника, и согласно накануне составленной в штабе диспозиции своими поддавками специально заманивало неприятеля на свой берег Волги. Здесь они планировали дать решительный бой и в случае удачи, полностью разгромить отрезанного Волгой от коммуникации с Москвой неприятеля. Трёхкратный перевес в численности московских войск хоть и напрягал мятежных генералов, но новое оружие и тактика давали им надежду это преимущество попытаться нивелировать.

Риск был оправданный, потому как если армия монархистов, пускай даже и битая, но, сумеет вырваться и уйти к Москве, то последствия этого могут стать катастрофичными. По собственному опыту петербургские генералы знали, что перевооружение армии новыми расширительными пулями много времени не займёт, и тогда всё имеющееся на данный момент техническое преимущество северян будет растрачено. Да, с винтовками и капсюлями, конечно, Тульскому заводу придётся повозиться, но освоить отливку колпачковых свинцовых пуль для гладкоствольных ружей – основного на данный момент вооружения северян, они смогут очень быстро. Поэтому собранная Москвой и начавшая переправляться за Волгу армия здесь и должна остаться! В противном случае Гражданская война может принять затяжной характер. Ведь демографические ресурсы, даже не смотря на «отвалившийся» от Москвы Урала, всё ещё на стороне монархистов, а потому занятие центральных регионов страны вместе с древней столицей являлось стратегической задачей первостепенной важности. Быстро и относительно бескровно это можно было сделать только в том случае, если здесь и сейчас лишить неприятеля собранных им под Тверью корпусов.

***

Вечерело, всё ярче разгорались лагерные костры. На окопавшийся у деревни Дмитровская отдельный Литовский корпус опускалась короткая летняя ночь. Полки под предводительством Довре не только успешно переправились через Волгу, захватив предмостный тет-де-пон, но и продвинулись на несколько верст севернее, освобождая место для других корпусов армии его светлости Остен-Сакена.

Противник, на удивление, вёл себя пассивно, не оказывая перебрасываемым на левый берег Волги имперским войскам какого-либо серьезного сопротивления. Фабиан Вильгельмович объяснял этот факт подавляющим численным преимуществом московской армии над мятежниками, Федор Филиппович соглашался с генерал-фельдмаршалом, полагая, что противник либо начнет отход на север, либо же, перегородив улицы левобережной Твери баррикадами, попытается дать бой в черте города, ожидая идущей из Петербурга помощи.

К ночи стало ясно, что прогноз главнокомандующего, если верить донесениям разведки, похоже, оправдывался. Мятежники поспешно покидали Тверь, выдвигаясь на северо-запад вдоль Большого Московского тракта, концентрируясь на заранее подготовленных позициях, прежде всего в районе Малицкой слободы, а также у деревень Калинина, Брянцево, Сакулино. Но, они опаздывали. Уйти без боя на Петербург по этой дороге революционеры при всём желании не смогут. Литовская уланская дивизия корпуса Довре уже перерезала дорогу на Торжок, продвинувшись до пересекающей трассу деревни Новые Мермерины. Теперь, если поспешить, то можно опередить мятежников и захватить ещё и село Медное на берегу реки Тверцы. В этом случае, мятежникам, которым сейчас открыто лишь северное направление к реке Тверце, станет совсем худо, уходить к своей столице они смогут только кружными путями по плохо обустроенным проселочным дорогам. Поэтому, размышлял Довре, если предводители мятежников не полные олухи, то они попытаются с боем прорваться по Петербургско-Московской дороге, и вот тогда-то, навалившись на них всей своей армейской силой, мы их и прихлопнем как зловредную, надоевшую всем муху!