Злодейка

Глава 21. Первая любовь

Курсовую работу на пятом году обучения я защитила на высший балл. Поэтому на шестом меня отправляли в более проблемную деревню. Перед этим же академия расщедрилась на праздничный вечер, на который приглашались студенты всех Семи школ, начиная с пятого курса.

Никто не беспокоился об экзаменах, голову заполнили мысли о бале. Девицы думали о том, кто их пригласит, а парни — кого бы зажать в уголке на этом самом балу. В общем, у кого что в голове.

В тот день я спешила на зачет в Школу Прорицаний по предмету «Гадальные карты». Голова пухла. Ведь в мире столько колод, а значений карт и того больше. А если они еще и друг с другом встретятся, ух… Не пониманию, для чего это нужно стихийникам?

Прямо на ходу, мою руку выхватила очень юная прорицательница, курс второй — не старше.

— Мне нужно кое-что тебе сказать, — и погрузилась в транс.

Солнце Небесное, как я не любила предсказания, как предмет и как сам факт его существования. К сожалению, мы — чародеи, не должны избегать пророчеств. Этот закон прописан Ковеном, в который я, кстати, после окончания академии собираюсь вступить. Поэтому, внимательно слушаю.

— Царица Ночи проснулась. Тысячелетний Договор сгорит в пламени войны. Дракон сменит короля. Тебе помогут семеро — те, которых назовет Воин Света.

Вот тебе и раз! Наговорила ерунды. Ничего понятного.

— Большое спасибо, — говорю, — а теперь отпусти меня.

Девчонка встрепенулась.

— Прости, мне нужно это выплеснуть. Я шла на зов и встретила тебя. Я тебе должна была сказать, понимаешь?

— Лучше бы ты сказала, какой билет я вытяну на зачете.

— Двенадцатый, — улыбнулась девчонка.

Я вытянула двадцать первый.

— Как думаешь, кого пригласит Ольвин? — все уши прожужжала мне Ане.

— Тебя, — я устало отмахнулась. Зачет по гадальным картам вымотал меня, но я все-таки его сдала.

— Ты правда так думаешь?

— Да.

С Ольвином я не возобновила отношений. И он больше не заглядывал к нам в комнату. На уроках, кроме него со мной никто сидеть не хотел, поэтому сейчас я слушала лекции в гордом одиночестве. Я слышала, что он начал встречаться с какой-то целительницей. Аньке ничего не говорила. Я вообще не любила затрагивать эту больную, как глубоко впившуюся занозу, тему.

— А если он тебя пригласит, ты согласишься?

— Нет, — отмахнулась я.

В дверь мягко постучали.

— Войдите, — прощебетала Анька. — Хоть бы это был он!

Ее желание сию секунду исполнилось. Я не знаю, как она смогла не лопнуть от счастья, пока он выжидательно молчал.

— Енина, — сказал Ольвин. — Нам нужно поговорить.

— Возможно, — ответила я. — Все вопросы через Анине, потому как я с тобой разговаривать не хочу.

Думается мне, что Ольвину нравились мои игры. К этой он тоже с удовольствием присоединился. А вот моей сестре нет. Она снова осунулась, плечи опустились, на глаза навернулись слезы.

— Ане, спроси, пожалуйста, у Ены, хочет ли та пойти со мной на бал?

На месте Ане я бы спалила здесь все к дреяггховой матери.

— Что ты, — вдруг улыбнулась Ане. — Здесь и спрашивать не нужно. Ена с удовольствием сходит с тобой на бал.

— Ну и дура же ты, — сказала я, когда счастливый Ольвин захлопнул за собой дверь.

— Мне кажется, Енина, я смирилась с тем, что он любит тебя. Вы целый год не общались, и он все равно пришел к тебе. Встречайся с ним, если хочешь. Я не буду злиться на тебя. Просто мне не суждено. Тогда хотя бы его счастью мешать не буду.

— Как хорошо ты все за меня решила. Если бы он еще мне нравился, как тебе.

— Присмотрись, — грустно улыбнулась Ане.

На бал меня позвали еще одиннадцать парней. Я всем дала положительный ответ. Хе-хе. Анька дала согласие стихийнику ветра с последнего курса. Довольно симпатичному блондину.

Когда Анька магически навивала себе кудри, а я, наоборот, распрямляла свои курчавые локоны около наших дверей столпилось тринадцать парней. Двенадцать моих и один Анькин. У порога слышались нервные переругивания, когда я вышла в свет.

— Ну что, идем? — спросила я свою свиту.

— Позволь узнать, — язвительно, прямо в моей манере, начал Ольвин, — кому же из нас нужно пойти с тобой?

— Вы же все меня пригласили, — пожала я плечами. — Все и пойдемте.

— Енина, — осуждающе вздохнул Лёва.

— Не хочешь, можешь не идти.

— Для тебя все это игры? — спросил Чкалик, с параллельного курса. Мы с ним несколько раз выполняли практические задания по демонологии. Талантливый, далекоглядящий, мускулистый и очень обаятельный парень. Девок менял, как перчатки. Меня позвал, видимо, чтобы самолюбие потешить. — Знаете что, ребята. А давайте ее проучим? Как будто мало одиноких красавиц будет на балу! Найдем себе в два счета другую.

— Не соглашусь, — говорит Алатх, очкарик с седьмого курса. Встречались с ним пару раз в библиотеке. Хоть и неказист, но умен, что аж колени сводит. Чист и невинен, как пергамент десятикурсника. — Мне девушки редко дают согласие, так что я останусь с Ениной.

— И я, — послышались шепотки остальных парней.

— Больные, — махнул рукой Чкалик и поспешно удалился.

— Ну так что, идем? — я отбросила красно-рыжую прядку с плеча.

Праздник обещал стать веселым.

К мероприятию администрация академии хорошо подготовилась. Бал принимала наша школа. Огромный зал украшали магически завороженные стихии: по периметру тонкой стеной разливались водопады, на деревянных переплетениях столов расцвели огненные цветы разных расцветок (тут без помощи алхимиков не обошлось). На магических инструментах приятно плакала мелодия.

Ольвин не стал уподобляться своим товарищам, и не бегал вокруг меня петухом в брачный период. Правильно, а то мне целую минуту пришлось ждать, пока мои красавцы и умники определятся, кто из них отодвинет для меня стул. Победил самый сильный.

— Алатх, расскажи о своих планах на будущее, — разрушила я тяжелое молчание.

— Хочу исследовать седьмое измерение, — парень поправил очки.

— Что? — удивился Ольвин. — Это же потерянный мир. Последний кто там был — магистр магии Маслин. Он транслировал свои мысли ровно пять часов, а потом погиб. Его приемник — аспирант Аптений в своих воспоминаниях писал, что магистр поражался тому, что в измерении только вода. Никакой жизни. Ни пыли, ни отбросов, ни мусора. Только вода и темнота. И сколько бы он ни пытался всплыть, ему это так и не удалось.

— Жуть, — удивился сильный. Первый раз слышит что ли? Нам с первого курса это все рассказывали.

— По крайней мере, это интересно, стать первооткрывателем. Я буду знаменит. И к путешествию подготовлюсь лучше, чем магистр.

— К дреяггху такую славу, — вставил Кропот, интересный парень-некромант, которому я однажды по неопытности подпалила мантию. С тех пор влюбился в меня, прохода не давал. Мы повстречались на третьем курсе, да не сошлись характером. Моим. Однако попыток восстановить отношения он не оставлял. Труполюбы мне все же как-то не по душе.

— А ты, Енина, как ты хочешь продолжить свою жизнь?

— Я буду верховной чародейкой при дворе. Стану самой могущественной на свете.

— Я верю в тебя, — подал голос прыщавый тощий зануда. С ним я согласилась пойти во имя эксперимента. Я почти его не знала. Вдруг выстрелит в нем что-то необычайное и интересное.

— А я — нет, — возразил Ольвин. — На службу к королю очень сложно попасть. Только самые лучшие по рекомендации ректора помогут занять должность хотя бы младшего чародея. Почти все новички отправляются либо по деревням и городам, либо в другие измерения. Я буду рад, если у тебя получится, но не верю в такой исход.

Я самоуверенно хмыкнула.

— Может, потанцуем? — спросил сильный. Я не помнила, как его зовут.

— С удовольствием.

На балу, какая бы музыка не играла, она всегда была танцевальной. Я кружила с каждым по очереди, устроив своего рода кастинг на лучшего спутника. Это я придумала во время неуклюжих переминаний с ноги на ногу. Выберу себе кого-то одного, чтобы Ольвин от меня отстал окончательно. А главная причина — не сидеть вечерами с унылой, как помойная тряпка, Анине. Сколько месяцев я уже пыталась привести ее в чувство: и развлекала, и книжки ей интересные таскала, даже с парнями всякими знакомила. Нет ведь. Ей все нужно страдать и купаться в своем отчаянии. Я не готова гробить свою, хоть и долгую, молодость на ее страдания. Ведь это выбор каждого.

В общем, никто мне не подходил: то подмышки на рубахе можно отжимать, то запахи изо рта неприятные, то вулканы прыщей смотрят прямо мне в душу, то глаза под бровями скрываются, то интеллект как у моей босоножки, то рта открыть не может, то губы слюнявые, то толстый, то смеется, как гиена и еще много разных причин я находила, а, может, придумывала. Только в последнем танце выяснилось почему. Потому что каждый из них — это не Он. Дреяггх меня раздери, потому что они не Ольвин.