Курьерская служба

“Отошла отъ стола попудрить носикъ. После просмотра — удалить!”

“Отличный джемперъ. Вы ещё не ушли из уборной? Можете расстегнуть застёжку лифчика сзади, тамъ должна быть, так было бы интереснее”.

“Уже ушла! Вы удалили?”

“Я распечатаю фото и съемъ”, — пообещал я.

Возможно, стоило попытаться надавить, но я знал меру. Можно спугнуть. Маленькая победа мужского вуайеризма была мной одержана. После увиденного я вышел на крыльцо домика, чтобы охладить голову, которая, казалось, была раскалена. Музыка в домике Сида стала тише, а из приоткрытого окна доносились приглушённые женские стоны.

— Ну, отлично, — пробормотал я.

Вернулся домой и прочитал еще одно сообщение:

"Наконец-то они уехали, как я устала ходить в кофте по дому…"

"Вы бы предпочли ходить в костюме Евы, пока никто не видит?"

";-) отправляюсь спать, спокойной ночи, Эльдаръ Матвеевичъ"

"Можете представить, как я вамъ помогъ избавиться отъ лишней одежды. Спокойной ночи, сладкая Нинель Кирилловна. Письмо я удалилъ"

Про последнее я слукавил — письмо, конечно, отправилось из "Входящихъ" в корзину, но вот фотографию я на всякий случай сохранил в папку. Сам не знаю, зачем — это всё реципиент.

Утром Сид приготовил завтрак — какое-то лютое ходостяцкое хрючево из полдюжины яиц, колбасы, помидоров и перца. За завтраком сообщил:

— Представляешь… Вчера не успел сообщить. Того дедка лысого с гипнозкой отпустили. Осип пробил, он уже в Верх-Исетск улетел.

Да уж, новость была грустная.

— Все схвачено, хочешь сказать?

— Судя по всему, — кивнул Сид. — Такой мощный артефакт — это жутчайшее преступление, их на севера ссылают. Явно кто-то постарался.

— Да не обязательно, — подала голос Софья. — У меня дядя в жандармерии работал. Были случаи — взятка плюс гипноз. Охранники и ключом дверь откроют, и к начальнику проводят. А потом попросят бумажку нужную подписать. Камер для сенситивных не в каждом участке хватает. Не говоря уже о штатных офицерах-сенсах.

— Но должна же стоять защита? Досмотры при задержании?

— Стоят, — кивнул Сид. — Но от слабеньких, рядовых. Все более-менее талантливые сенсы с навыком гипноза в Москву да в Питер стекаются, в дыре вроде Подольска — откуда им взяться? Такого, чтобы мог защиту пробить… Значит, он настолько мощный дядька? Либо кто снаружи помог.

Откуда у Игоря взялись деньги на "мощного дядьку" и помощь снаружи — оставалось гадать. Если "Единорог" представляет собой что-то серьёзнее обычной студенческой банды, а целью является тот самый дневник — следовало быть вдвойне осторожным.

Мы погрузились втроём в машину Сида и поехали. Ночью прошёл дождь, и дорога из мелкого щебня, ещё не закатанная на нашем участке в асфальт, стала значительно хуже. На выезде из посёлка мы увидели длинный чёрный лимузин, стоявший у обочины, и я напрягся. Я уже более-менее научился пользоваться тем самым “нулевым навыком” — ощущением лёгкого волнения, когда рядом находится другой сенс.

Но тревога оказалась напрасной. Когда мы поравнялись с лимузином, дверь приоткрылась, и мне помахал рукой Леонард Голицын.

— Доброе утро, сосед. Ну, как ваши успехи? Обжились. Строиться пока не собиратесь?

Сид притормозил.

— Доброе. Для начала решаю вопросы с работой. Ну, и нет ничего более постоянного, чем временное.

— Я заметил, что у хижины вашего… получается, камердинера? Привет! — он помахал рукой Сиду и продолжил. — Разбито стекло. Приходил жандарм, фиксировал. Мне не понравилось, что в нашем посёлке ходит всякая шваль, спросил у охранника, проверил журналы.

— И что же?

— Выяснили. Похоже, это были водопроводчики, ходившие на пятнадцатый участок. Я отправил запрос в контору. Но раньше с ними проблем не было, возможно, что они были отманипулированы. В связи с этим вопрос, Эльдар Матвеевич — у вас есть какие-то проблемы? Почему именно на вашем участке?

— Уверен, мои проблемы не коснутся никого из вас. Это совершенно не тот уровень, чтобы вам стоило вникать. Разберёмся сами.

— Вы же учились где-то на Урале? Предположу, что студенческие бандитские кланы?

Секунду подумав, я всё же сообщил:

— “Единороги”. Вам это о чём-то говорит?

Голицын мигом поменялся в лице.

— Говорит. Они что-то требуют?

Я подумал, что о дневнике лучше не говорить, и ответил полуправдой:

— Информацию об отце. Либо — продать за бесценок мою крепостную, в северной деревне. Несовершеннолетнюю с высоким процентом.

— Я понял. Ценная информация. Думаю, я вынужден буду подключиться к вашей проблеме. Не смею больше задерживать, хорошего дня!

Мои предположения по поводу поведения Аллы оправдались — после моего отказа её интерес заметно поугас, хоть она и продолжала быть весёлой и позитивной.

— Полочку прибили, всё окай! Не тревожу тебя больше. Как ты в целом? Как тренировка?

— Спина ноет с непривычки.

Лекции весь день были по языкам. В короткой анкете я не стал хвастаться. Отметил, что знаю английский, французский и немного баварский — хотя с последним было всё не так просто, потому что немецкий Основного Пучка весьма сильно отличался от местных германских наречий. Но после короткого опроса нас разбили на группы, и я попал в одну с Лукьяном и Самирой, как “полиглот”. Половину дня мы с молодой преподавательницей осваивали нужные в работе обороты на доступных языках, с нами поделились полезными разговорниками и советами по поводу коммуникаций.

После обеда в коридоре к нам с Лукьяном подошёл Тукай с тройкой других парней.

— Есть предложение сыграть в покер в эту пятницу. Клуб “Штопор” на Тверской. Что думаете? Или вам мешают какие-то нравственные устои?

Он слегка ехидно посмотрел на Лукьяна. А в следующую секунду Лукьян съездил Тукаю в челюсть.