Курьерская служба

Последнее я произнёс с большим трудом.

— Нет-нет, дорогой Эльдар, ты... вы... Конечно же нет. За мою услугу я вполне готова заплатить две-три сотни, но ни за что не стала бы просить вас сделать это против вашей воли. Вы можете уйти прямо сейчас. Знаете, мне очень понравилось, что вы обосновали свой отказ не страхом перед моим мужем, а гордостью. Вообще... я давно определила предел, до какой степени могу изменить моему супругу. И ни разу не переступала его, и мой супруг это знает. Он обладает весьма сильными телепатическими навыками. Он сумеет прочесть меня, если я переступлю черту.

— И где же проходит эта черта?

— Всё, что касается интимного акта во всех его разновидностях. Однако... Тактильный контакт. Мне чрезвычайно, нестерпимо хочется простого тактильного контакта, — в её голосе впервые прозвучали слёзы. — Я не говорю о сексуальном удовлетворении, я справлюсь с этим и сама, просто... Мне хочется, чтобы меня потрогали.

Признаться, я и сам хотел её потрогать с самой первой секунды, как увидел. Хотел я, старый солдат-Секатор, истосковавшийся по женской ласке, хотел и мою юный, девственный организм, доставшийся от реципиента. Хотел и мой нераскрывшийся навык сенса. В голове всплыла фраза преподавателя философии про «острые ощущения» — когда ещё представится подобная возможность?

Поэтому я воспринял эту фразу не как приказ, а как искреннюю просьбу одинокой девушки, которой было слишком жестоко отказать. Я присел на диван, провёл по её плечу, затем положил руку на резную, гладкую ступню. Пальцы пробежались по внутренней стороне, прошлись по подушечкам пальцев, размяли напряжённые мышцы голеностопного сустава. Кольцо на пальце зажглось ещё сильнее, стало нестерпимо горячим, но я все еще сдерживался. Главное — не переступать черту, подумалось мне.

Навыки массажа — одно из тех простых умений, что передаётся сквозь все жизни, и в этом я был хорош. Мышцы под моей ладонью становились всё расслабленней, кольцо жгло всё сильнее. На какой-то миг я подумал, что оно так отзывается на степень возбуждения партнёрши. И в это же мгновение я понял, что обратного пути нет. Эльза перевернулась на живот и потянула вверх подол халата. Моя рука лезла всё выше и выше по ноге, кольцо становилось всё раскалённей, наконец, я стянул его с пальца и положил в карман.

А в следующий момент она набросилась на меня. Обожгла быстрым поцелуем, начала стаскивать одежду. Сопротивляться было бесполезно, да и часть меня уже давно не хотела сопротивляться. Грань, за которой общение оставалось безопасным, была безвозвратно пройдена. Я помог ей освободиться от халата, увидев, наконец, то, чего так долго жаждал увидеть.

Теперь меня точно прикончат, казнят, или по крайней мере кастрируют, подумалось мне и я...

— Не надо, — она осторожно отвела руку.

Я и сам инстинктивно отдернул ладонь. Голос прозвучал одновременно и снаружи, и внутри головы. От одного касания ощутилось, насколько еë тело оказалось горячим — намного выше температуры лихорадочного больного. Примерно так бывают раскалены деревянные сиденья в финской бане: кожа может привыкнуть, но сначала инстинктивно старается уменьшить площадь соприкосновения.

Это было ненормальным. Нечеловеческим.

— Не бойся, — прошептала она.

Мой запал на мгновение поугас, но резкий переход на «ты» помог вернуть тонус, а ее горячие руки тут же принялись вытворять со мной такое, что могло бы реанимировать даже умирающего. Стало сразу безразлично, какие у кого странности и тайны. Я приблизился к точке кипения очень быстро — влияла и ситуация, и место, и непривычный жар, исходящий от ладоней. Казалось, процесс заводил еë не меньше, чем меня, она постанывала от удовольствия, словно напитываясь энергией, и в миг, когда все должно завершиться... ее тело вспыхнуло тонкой пленкой огня.

Она закричала — не то от боли, не то от безумного наслаждения. Я схватил брошенный на диван халат и принялся хлестать еë по бокам и груди, пытаясь сбить пламя. А в следующий миг сработала система пожаротушения — вроде той, что погасила костер у Сида.

Все поверхности в подвале вмиг покрыла пена. Я захрипел, забарахтался в ней, силясь стряхнуть еë и продышаться, но закончилось все даже быстрее, чем я предполагал.

Мы упали на диван, откашлялись и восстановили дыхание. Пена быстро оседала и растворялась, не причинив вреда ни нам, ни картинам, откуда-то сверху задул свежий ветер.

— Что это, мать твою, было?! Пирокенез?

— Госпожа! Госпожа! — послышались крики дворецкого сверху. — С вами все в порядке?

— Я занята! Не мешать! — рявкнула Эльза, а затем потянулась ко мне, мигом сменив тон. — Прости, этот дар... мое проклятье. Мы не закончили, я должна...

— Хорошо, госпожа! Просто к нам прибыли, — крикнул дворецкий.

Эльза остановилась на миг, прислушалась. Прислушался и я. Где-то наверху, с улицы доносился рокот лопастей вертолета.

— Он вернулся! — хозяйка подхватила халат и помчалась наверх, начисто позабыв про меня.

Прозвучала фраза не то испуганно, не то радостно. Примерно так закончилось моя первая рабочая заявка стажёра Императорской Курьерской Службы.

Но радоваться мне было пока рано — теперь предстояло решить, как выбираться из западни.