С чистого листа

ГЛАВА 20.

Рассел был ошеломлён известием о смерти жены и несмотря на тяжёлое состояние захотел с ней проститься, и это после её подлостей и измен. Хотя он прав, мертвым не мстят и не говорят о них плохо.

Слуги посадили господина в кресло и отнесли в комнату, где лежала накрытая саваном Лагерда. По его просьбе их оставили одних, а когда спустя несколько часов туда незаметно заглянул Рой, которого я послала присмотреть за своим господином, Рассел был без сознания, у него поднялась горячка, воспалительный процесс не хотел отступать, язв на теле и лице прибавилось, а знахарка так и не объявилась, и спасительной мази мне взять было негде. Велела слугам отнести его в спальню и уложить в постель, Дага попросила раздеть господина, сама же спустилась в кухню, чтобы заварить противовоспалительные травы из тех, что нашлись в кладовой на полках. Над очагом уже кипела вода в котелке, и Раис позволила использовать ее, чтобы сделать отвар из ромашки и шалфея.

— Неужели господин совсем плох? — переживала румяная от жара, исходящего от большой каменной печи, женщина. — Что же будет с замком Рох и со всеми нами? Господин Рассел был нам всем заботливым и справедливым хозяином.

— Почему был? Он и есть господин замка Рох и ваш господин тоже. Рано вы его хороните, — позволила высказать своё возмущение.

— Да. Да. Простите, я не хотела. Отвар уже готов, — засуетилась она. — Попроси кого-нибудь, когда отвар остынет, принести его в комнату господина и ещё чистых бинтов.

— Чего?

— Лент из ткани, перевязать раны.

— Хорошо. Всё сделаю, лишь бы господин на поправку пошёл.

"Я не дам ему умереть", — пробубнила себе под нос, возвращаясь в спальню.

На лестнице мне встретился Даг, измученный недосыпом, с осунувшимся лицом и синевой под глазами.

— Даг, иди поспи, — обратилась к нему. — Я побуду с господином. Послали за священником?

— Роя послал. К вечеру должны приехать.

— Тогда сегодня и проведем обряд. Нельзя медлить. Я сама поговорю с господином Расселом, как только ему станет лучше.

— Он в сознании. Послал за тобой.

— Я уже иду. А ты отдохни до вечера. Господину потребуется твоя помощь.

Как только ступила в комнату, Рассел молча протянул ко мне руку. — Где ты была? Я хочу уйти, держась за твою ладонь. Мне спокойно, когда ты рядом.

— Всё будет хорошо. Сейчас я помою тебя, перевяжу раны, а вечером приедет священник, я стану твоей женой и проклятье рода Харибор исчезнет, как и не бывало. И ты, и Коул, сможете жить без страха, долго и счастливо. Надеюсь, возражений не будет? — приподняв одну бровь, вопросительно посмотрела на бледного, исхудавшего мужчину похожего сейчас больше на мумию, чем на живого человека.

— Ты это серьезно?

— Конечно, — уверенно кивнула. — Понимаю, как это выглядит. Ведь ты только-только стал вдовцом, но ждать дольше опасно, поэтому провести обряд сегодня вечером — лучший выход. Что скажешь?

— Ты предлагаешь мне стать твоим мужем?

— Я предлагаю спасти тебе жизнь. Как ты на это смотришь?

— Лоя, ты уверена, что хочешь связать свою жизнь с моей?

— Я — да, а ты?

— Больше всего на свете.

— Тогда так и сделаем. Сейчас принесут отвар, и мы приступим к водным процедурам, потом я схожу за обедом, и ты поешь.

— Не хочу есть, только спать, но процедуры постараюсь выдержать.

Рассел сдержал обещание, морщился, но терпел, пока я обтирала его изъеденное крупными мокнущими язвами тело. Лишь тихо стонал и скрипел зубами. Стоило мне опустить сырую тряпицу вниз живота, как он напрягся, натянув простыню, покраснел.

— Там не надо, — просипел, не позволив мне опустить руку ниже. — Потом Даг оботрёт. Сейчас не надо. — Как скажешь, — не стала спорить.

Расселу и так сейчас нелегко, из последних сил держится, чтобы не потерять сознание. Возможно, он стесняется меня или переживает по поводу размера.

О чем это я? Куда-то не в ту степь меня мои мысли занесли. Мужчина в одном шаге от вечности, а мне глупости всякие в голову лезут, проклятье поразило большую часть его тела, глубокие язвы доставляют Расселу невыносимую боль, каждая минута в сознании — пытка.

Быстрее окончив обтирание, не стала делать перевязку, а, сменив простыни с помощью служанки, имя которой я не знала, поудобнее уложила господина, накрыв его лёгким одеялом и присев рядом, погладила раскрытую ладонь. Глаза Рассела слипались, и вскоре он заснул, а я подошла к окну, наблюдая за кроваво-красным закатом.

Совсем скоро наступит вечер, и я упрямо надеюсь на лучшее. Верю, что все моё перемещение в другой мир не напрасно. Я могу и должна спасти жизнь Рассела и дать надежду на счастливое будущее роду Харибор.

Старалась не думать о себе и о том, чем мне лично грозит этот союз. По сути, я мало, что знала о господине замка Рох.

Что он за человек? Ошиблась ли я в своем суждении о нем? Будет ли Рассел добрым и заботливым мужем, ведь разводов в этом мире нет. Что он сам ждёт от нашего союза? Или я потеряю для него всякий интерес, как только спадёт проклятье?

Вопрос за вопросом вереницей кружили в моей голове, но сейчас это всё отошло на второй план, главным для меня была жизнь человека, а об остальном я подумаю позже.

Рой вернулся, когда за окном сгустились сумерки. Расселу стало хуже, жар не спадал, и мне приходилось обтирать его тело холодной водой с уксусом. Другого способа сбить высокую температуру, я не знала.

— Ну, что? — спросила, заметив расстроенный взгляд паренька. — Ты привёз его? Он здесь?

— Здесь, — торжественно произнёс он, задрав нос. — В гостиной. Надин распорядилась подать ему горячего отвара. На улице мерзкая погода. Как самочувствие господина?

— Хуже. Так что веди сюда священника и свидетелей побольше. Медлить нельзя.

Рой скрылся за дверью, а Рассел, с трудом разлепив глаза, ухватил мою ладонь и поднес к сухим губам, едва коснувшись.

— Ты уверена, что хочешь этого? — едва слышно спросил он.

— Ничего не бывает просто так. Мой долг спасти род Харибор.

— Долг? — тоскливо повторил Рассел. — Быть женой красавчика Коула гораздо приятнее, чем господина, изувеченного язвами, источающего зловоние и обтянутого кожей, на которой и живого места нет.

— Мы поженимся, проклятье отступит, и ты выздоровеешь. Наберёшь мышечную массу и вес, язвы заживут.

— Но рубцы останутся.

— На кону твоя жизнь — это сейчас самое важное. С остальным разберемся потом.

Предварительно постучав, в спальню вошёл Рой, а за ним во главе с облаченным в светлое одеяние священником толпой вошли и другие обитатели замка.

После недолгих переговоров священника с господином было принято решение — сократить обряд и провести его здесь и сейчас, прямо в спальне. Рассел лежал в постели, больно стиснув мою кисть, а я сидела рядом с ним на кровати и будто со стороны наблюдала за манипуляциями, проводимыми святым отцом. Под его монотонный речитатив хотелось закрыть глаза и прилечь рядом с будущим супругом. С большим трудом удавалось держать голову прямо, а глаза открытыми, и не начать зевать. Последнее, что помню — это лица обитателей замка Рох: довольные и не очень. Успела заметить на них: одобрение и непонимание, облегчение и осуждение. Скорый союз господина его слуги восприняли по-разному. Видела стоящую в стороне задумчивую Мию, строгую Надин, розовощекую Раис и расслабленных, и довольных Дага с Роем, но вот Коула в комнате не было. Значит, не желает разделить радость со своим господином или расстроен, что я разрушила его планы и лишила замка Рох. Но об этом я подумаю позже, а сейчас веки отяжелели, будто налились свинцом, не было сил удерживать их открытыми. Мне показалось, что всего на секунду прикрыла глаза и тут же их распахнула, но, обведя комнату взглядом, поняла, что времени прошло достаточно, чтобы священник закончил обряд и присутствующие оставили молодоженов наедине. Скосив взгляд, увидела Рассела. Накрытый тонким одеялом, он спал.

Протянула руку, коснувшись его лба. Жар спал, да и язвы на лице и руках заметно затянулись. Хотелось верить, что последствия страшного проклятья позади.

Испытала облегчение и нестерпимое желание принять ванну, расслабиться, выпить вина и подумать о будущем, но возможно ли это в замке Рох? Стоит разыскать Надин и самой разузнать, как слуги относятся к новой хозяйке и готовы ли беспрекословно выполнять её приказания.

Пока муж спал, оставила Роя оберегать целебный сон своего господина, а сама спустилась на первый этаж и нашла экономку в хозяйственном крыле. Вежливо, но настойчиво попросила организовать мне ванну и принести вина в спальню. Надин посмотрела на меня неодобрительно, но вслух лишь согласилась, сказав, что моё приказание будет выполнено.

Я поднялась к себе, сменила платье на найденный в платяном шкафу халат, распустила волосы и присела в деревянное кресло. В дверь постучали. Молоденькая служанка принесла поднос с вином и лёгкими закусками. Другие слуги внесли в комнату небольшую металлическую ванну и наполнили её горячей водой. — Вам помочь, госпожа Лоя? — предложила свою помощь одна из горничных.

— Спасибо! Я сама, можете идти. Оставшись в комнате одна, сбросила халат и погрузилась в воду. Какое блаженство! Потягивая вино из бокала, задумалась о своем прошлом, но больше пугало будущее.

Что меня ждёт после выздоровления господина? Будет ли он также мил, как и прежде? Станет ли настаивать на супружеских обязанностях или решит не вспоминать, что в замке живёт его очередная жена?

В любом случае не могу ждать многого от этого брака, в нем изначально не было места большой любви, он строился на совсем других чувствах.

Рассел ничего не обещал, я сама так решила, потому что не могла поступить иначе. Значит, и упрекнуть мне его не в чем.

Я не стремилась замуж, но судьба сама скорректировала мой путь. Мы с Расселом супруги, но захочет ли он и дальше видеть меня рядом с собой, делить постель и кров?

Может быть, попросить у мужа небольшую денежную компенсацию за спасение его жизни и открыть свое дело? Какой-нибудь трактир или швейную мастерскую? Хорошая идея — заняться делом, быть важной и нужной, в дальнейшем иметь свой доход и не зависеть от прихоти мужа, чтобы не переживать о своем будущем благополучии в незнакомом мне пока мире. Стоит обсудить этот вопрос с Расселом, после того как ему станет лучше, а пока надо отдохнуть и набраться сил. Впереди ещё много забот, главная из которых, поставить мужа на ноги, а когда он окрепнет, нам предстоит откровенный разговор.