С чистого листа

ГЛАВА 36.

Приоткрыв один глаз и заметив смятую постель, вспомнила, что эту ночь я провела не одна, довольно улыбнулась и, прогнувшись в пояснице, прижалась к спящему позади меня Эдварду. Он что-то пробубнил во сне и, протянув руку, положил ладонь на мою особо чувствительную от гормональной перестройки грудь.

Было ещё совсем рано, за окном едва забрезжил рассвет, но я не хотела спать, радостные чувства буквально распирали меня изнутри, хотелось разделить их с близким человеком. Повернувшись на другой бок, готова была приласкать своего мужчину так, чтобы он предпочел продолжение нашей близости отдыху, но в тот момент я совершенно не была готова к увиденному.

Ночью Эд позволил снять с себя маску, но лишь тогда, когда лампы были полностью потушены, а за окном и в комнате стояла непроглядная тьма. Не сразу, но мне удалось убедить его в том, что для меня не имеет значения, насколько обезображено его лицо. Я люблю его и, несмотря ни на что, буду любить всегда. Не в силах противиться, он сдался и уступил, стянув маску и позволив мне касаться пальцами его лица и оставлять поцелуи, которые переросли в более откровенные ласки и близость.

Эдвард был нежен и терпелив, опасаясь навредить нашему ребенку. Я сама ускорила темп и накал, перетянув инициативу в любовной игре на себя, после чего мы так и уснули, не размывая объятий.

Маска продолжала висеть на спинке кровати, а Эдвард, забыв о конспирации, спал мирным сном.

Смотрела на него и не могла поверить своим глазам, рядом со мной лежал живой и здоровый, пусть и слегка покалеченный, мой муж. Ночь я провела с Расселом Харибором.

Он жив.

Что это шутка такая? Розыгрыш?

Почему? За что, он так поступил со мной?

Зачем заставил поверить в свою смерть, а затем вернулся?

Сказал, что любит, но разве так любят?

Протянув руку, достала со спинки кровати ночную рубашку, натянула на себя и села по-турецки скрестив ноги, продолжая наблюдать за спящим мужчиной.

Множество вопросов крутились в моей голове, но получить ответы на них я могла только от Рассела, а потому продолжала терпеливо ждать его пробуждения.

Муж крепко спал, безмятежно раскинувшись на кровати и улыбаясь во сне. Сейчас он казался мне ещё совсем молодым и вполне привлекательным мужчиной.

Орлиный нос, длинные ресницы, широкая соболиная бровь, впалые щеки с лёгкой, едва проступающей щетиной, ямочка на волевом подбородке.

Нестерпимо захотелось дотронуться до него подушечками пальцев, провести по мощной шее, спуститься к мускулистому плечу и ниже по жилистой руке, обнимающей подушку.

Ничего не отталкивало меня в его внешности, лишь ещё сильнее влекло. Я даже не могла злиться за его обман, а искренне желала, чтобы Рассел нашел правильные слова, чтобы развеять мои сомнения и тревоги.

В ответ я, конечно же, слегка помучаю его, но потом обязательно прощу, потому что не смогу иначе, без него не смогу.

Наверное, я беспросветная идиотка, которая сама ищет те злополучные грабли и охотно наступает на них, но разве можно осторожничать в любви. Ведь только благодаря этому чувству жизнь наполняется яркими красками, даря ощущение полного счастья. В то же время частой спутницей любви является боль и разочарование. Я помнила и об этом.

Узнав правду, могла бы поддаться обиде, не выслушать оправданий мужа и уйти, исчезнуть из его жизни, опасаясь, что наш разговор причинит мне боль. Но я готова рискнуть и снова довериться мужчине, которого люблю, надеясь на лучшее, веря в ответные чувства.

Время тянулось неумолимо долго, но вот Рассел раскрыл глаза, сладко зевнул и улыбнулся, заметив меня, протянул руку, ухватив мою ладонь и нежно погладив ее большим пальцем.

— Лоя, — мечтательно протянул он, потянув меня на себя, но заметив мой строгий взгляд, нахмурился.

На его лице в одно мгновение сменялась гамма чувств: непонимание, осознание своего промаха, испуг.

Быстрым движением Рассел схватил подушку и прикрыл лицо.

— Не смотри на меня, — попросил он— Где маска?

— Тебя сейчас маска заботит? — придала голосу неподдельную строгость. — Как долго ты собирался скрывать от меня, что Эд — это мой покойный муж Рассел?

— Я собирался тебе сказать, но позже.

— Насколько позже? — требовательно буравила его взглядом.

— Когда родится ребенок, — неуверенно произнёс он.

— Что? — моему возмущению не было предела.

— Когда привыкнешь ко мне, — выдвинул он другую версию.

— Господин Рассел Харибор — вы идиот. Как ты мог так поступить со мной? За что?

— Лоя, я, конечно, виноват, но не совсем понимаю, чем именно ты недовольна. Тем, что я — это я? Или тем, что ты моя жена?

— Тем, что ты играл моими чувствами, что заставил думать, будто мой муж мёртв, скрывался под этой чертовой маской. Зачем? Я хочу знать — чем я заслужила, чтобы мой собственный муж мне лгал? — скрестив руки на груди, я недобро прищурилась. — И убери с глаз эту подушку, я тебя уже видела, и меня пугает не твоё лицо, а твой гнусный обман. Я всё ещё жду объяснений.

Рассел косо посмотрел в мою сторону, тяжело вздохнул и с некоторой опаской откинул подушку в сторону, опустив глаза.

— Не надо тебе смотреть на меня, — снова тяжело вздохнул он. — Ты не сможешь любить меня такого.

— На твоём месте я бы больше переживала, чтобы приведенные доводы убедили меня в необходимости столь жестокого поступка и позволили понять и простить тебя, — строго отчитала его, в эту минуту желая лишь одного, прижаться губами к его неровным шрамам и поцеловать каждый из них.

— Хорошо. Я попробую, — Рассел смотрел в сторону, намеренно скрывая от моего взгляда изуродованную огнем часть лица. — Я полюбил тебя почти сразу, едва нежные руки уверенно коснулись моего тела. Понял тогда, что пропал. Знал, что мне недолго осталось, и вначале испугался силы своих чувств, но потом понял, что это подарок небес. Испытать любовь, пусть и в конце жизненного пути — это ли не счастье? Ты такая добрая, нежная, заботливая — лучшая награда за мои незаслуженные мучения, — начал он свою исповедь.