Король

Пришлось удерживать бабулю…Еллану еще час, и весь этот час она ругалась, почти не повторяясь и обвиняя меня во всех грехах. Основными из которых были тупость, идиотизм, и владение силой, которая дураку досталась (вот что и обидно!). Но кстати сказать — вернуть внешность тридцатипятилетней дамы почему-то не потребовала. А когда я после того как она успокоилась предложил вернуть все «взад» — послала меня матом и махнула рукой. Может подействовало то, что девчонки все это время пока она ругалась искренне восхищались ее внешностью, и заверяли, что она превзошла их по красоте и молодости. И что все мужчины теперь штабелями будут валяться у ее ног. Между прочим — пророческое было заявление…

А еще — лекарка, которая всех нас лечила с самого начала и даже возможно что спасла, начала рыдать и яростно вопить, что она тоже хочет стать красавицей, что она заслужила, и то, что нечестно так — всех сделать красотками, а ее оставить в стороне. На что я шуткой (чисто шуткой, клянусь!) сказал, что если я сделаю ее красоткой, то придется стать моей рабыней в гареме на вечные времена. Потому стоит хорошенько подумать, прежде чем пойти на такое. И был немало удивлен, когда лекарка заявила, что готова на все, и клянется навечно быть моей. Пришлось извиняться и сказать, что пошутил, что я ее и так поправлю, без всяких условий, и она совершенно не обязана ублажать меня в постели. Мне честно сказать и без нее хватает проблем с бабами, еще и новую на шею вешать! Вот так в нашей компании стало и еще на одну платиновую блондинку больше. Что вызвало ехидные замечания ба…Елланы. Теперь только так буду называть — «Еллана». Но пока сбиваюсь на «бабушку».

Между прочим, эта самая Айна дочь одного из старейшин, одного из тех, что нас сдали. И чью дочку мы спасли. Айна — ее сестра.

Мне пришлось и ей, как и остальным, расширить каналы поступления и отдачи магической энергии. Не знаю, могу ли я из обычного человека сделать мага, но то, что из обычного, слабого мага запросто делаю крепкого середняка — это точно. А из сильного мага, такого, как моя бабушка — делаю архимага. Есть ограничения, каналы расширяются до определенной степени (я это каким-то образом чувствую), но с чем это связано, я не знаю. Я вообще ни черта не знаю — действую или наощупь, интуитивно, или у меня всплывает информация, которую некогда заложили в меня призраки, щедро поделившись своими знаниями. Но… сейчас я превзошел всех их по силе. Так что дальше для меня все закрытая книга. Что могу, как могу — только догадываюсь. И от догадок моих просто перехватывает дух. И в душе разгорается огонек злорадства. Сразу вспоминается старый фильм «Крепкий орешек», где герой Уиллиса добыл себе оружие. «У меня теперь есть машинган — Йо хо хо ублюдки!» Теперь мы повоюем!

К городу ворков мы подъехали на следующий день, примерно в два часа пополудни. К чести Герата и его спутников — они нас не оставили, поехали с нами, хотя и были немало потрясены случившимися с нами трансформациями и нашими планами преобразования природы. Все я им конечно же не рассказал, но в общих чертах они знали — я еду возвращать СВОЙ Престол.

Тропа вывела нас на опушку леса перед горным кряжем, и первое, что я увидел на земле — множество следов коней и людей. Здесь прошли несколько тысяч тяжеловооруженных всадников и пехотинцев. Земля была просто-таки взрыта до состояния загона для скота, или, применительно к ситуации — для лошадей. Конский навоз, следы подкованных сапог имперской пехоты — тут не было никаких сомнений, Лес оккупирован войсками Империи.

В лес шла едва заметная когда-то дорога, заброшенная много, очень много лет назад — по ней мы уходили от разбитого города, по этой дороге и ушло имперское войско. Они поднялись вдоль кряжа по этой самой дороге, и по ней же углубились в лес. Отсюда до города ворков несколько часов езды, если только знать, куда ехать. Имперцы теперь знали.

Их мы вначале услышали, и только потом увидели. Стук топоров и жужжание десятков пил разносился далеко по притихшему, будто напуганному лесу. Оно и было чему пугаться — имперцы равномерно, целенаправленно сносили все деревья, которые ранее закрывали город от глаз наблюдателя. Везде валялись гигантские стволы деревьев, каждому из которых было не менее двух-трех тысяч лет. А может и гораздо больше. Волшебный лес, который защищал себя и своих жителей, стал просто лесом, и теперь его планомерно уничтожали.

Ну а что…логично, и такое уже было. В другом мире было, но какая разница? Некогда прерии Северной Америки покрывали бесчисленные стада бизонов, миллионы и миллионы бизонов, которые давали жизнь множеству племен индейцев. Индейцев надо было лишить источника существования, и значит — бизоны обречены. Их стреляли даже из проезжавших по прерии поездов. Просто так, ради развлечения. Каких-то убивали сразу, а другие, раненые, медленно умирали ползая по прерии. У завоевателей Америки не было ни совести, ни жалости, ничего человеческого в душе. Только деньги, только желание захапать все, до чего дотянутся руки. Бизонов не стало. А индейцы, те, что не были убиты и не вымерли от голода и болезней, принесенных разносчиками демократии — отправились в резервации, где и по сей день медленно спиваются, получая подачки от ненавидимого ими правительства США.

Вот и здесь — как убить среду обитания лесного народа? Конечно же — надо вырубить лес. И как можно быстрее. И лучше всего — руками самих же ворков. Почему бы и нет? Пусть работают, теперь их участь — быть рабами на века вечные. Такова их судьба. * * *

Лейтенант Эйгель поднял голову и посмотрел в даль, туда, куда уходила просека — к горному кряжу. Ему было жарко. Не спасало даже опахало, которым усиленно махали две воркские девчонки лет пятнадцати — измученные, заплаканные, но еще не совсем, не до конца помятые. Эйгель отобрал их у солдатни, которая с гиканьем собиралась пройтись по ним еще разок.

Красивые эти ворки, ничего не скажешь! Кстати, всех предупредили, чтобы с местным населением обходились помягче, не особо усердствовали с местью за прошлые прегрешения. Но где там! Во-первых, у солдат накопились обиды — у одного убили товарища прилетевшей из леса одинокой стрелой. У другого украли друга, и потом подбросили его изуродованное тело. Третьи видели, что Непримиримые сделали с населением одного хутора — тогда переблевались даже самые старые, устойчивые к таким зрелищам вояки. Так что стоило только кому-то из ворков хотя бы мысленно выказать угрозу в сторону солдата — его убивали на месте. Просто за взгляд, за нехорошую гримасу на лице, за то…что просто не понравился встреченному им латнику.

А еще — по слухам у ворков имеются огромные запасы сокровищ — драгоценных камней, золота, драгоценного пахучего дерева, из которого делают украшения высшим аристократам. И значит, нужно выяснить — где сокрыты эти самые укрытые от чужаков сокровища. А каким способом? Пытками, конечно же. И если ворки думают, что имперцы в умении пытать отстают от ворков — это большое заблуждение. И они в этом уже убедились. Пыточная работает непрерывно, сутками напролет. Крики разносятся по всей округе.

Ну а что касается воркских девок — так им за счастье почувствовать в себе крепкий имперский…дух! Эти дикари не имеют никакого понятия, как правильно нужно иметь женщину! Так вот — пусть солдаты слегка развлекутся. Командиры легионов приказали только лишь не усердствовать, женщины должны быть живы и работоспособны.

Лучших женщин, само собой, разобрали офицеры — по старшинству, конечно же. Всех молоденьких, всех самых красивых и свежих. Ну а что похуже — досталось солдатам. А потом будут проданы в бордели. Приказ командования — этого народа в этом месте не должно существовать. Или убить, или отогнать в центр империи. Хватит, почудили! Войне конец!

Что-то привлекло внимание лейтенанта, какое-то шевеление на дороге. Он присмотрелся…караван! Человек десять на лошадях с переметными сумами! Едут спокойно, не оглядываясь по сторонам и не волнуясь, будто на прогулке. Одежда гражданская, никакой брони, копий, и всего такого. Караван, как караван. Встретишь такой на тракте, даже не посмотришь в их сторону. Но что-то зацепило взгляд лейтенанта, и он неотрывно глядел на приближающихся людей, пока с удивлением не констатировал — да это же ворки! Это самые настоящие ворки — белые, как снег! И с белыми волосами!

Караван все ближе и ближе, и вот уже можно разглядеть всех, кто едет в этом караване. Впереди — высокий молодой ворк с очень белой, прямо-таки молочной кожей. У него короткая прическа, он почти лысый. Лицо худое, с резко очерченными скулами. Глаза…странные — фиолетовые, и какие-то сияющие. Одет он в невообразимую мешанину гражданской одежды, но сидит на коне так, будто он сам император, объезжающий вместе со своей свитой торжествующих при его виде подданных. Гордый и независимый, как дикий кот.

Рядом с ним, чуть позади — пятеро девушек-ворков, белокожих, с короткими волосами до плеч, голубоглазых и невероятно, просто фантастически красивых! У лейтенанта при виде этих девиц даже дух захватило — мечта любой имперской девушки (и самое главное — парня!) белоснежная кожа. Потому что это красиво, и потому что смуглыми, загорелыми ходят только рабы и рабыни работающие в поле. А тут — мраморные статуи, да и только!

За девушками — трое парней, один из которых выделяется габаритами тела. Он огромен, как рыжий медведь, и лошадь, на которой он едет, кажется не полноценным боевым конем, а маленьким пони для прогулок подростков. Странная компания, точно!

Караван приблизился на расстояние тридцати шагов, лошади остановились. Предводитель ворков слез с коня, не обращая внимания на взгляды, которые скрестились на нем со всех сторон (замерли даже ворки, которые работали на расчистке площадки под присмотром солдат) прошел к лейтенанту, застывшему, сидя на чурбаке, и звучным голосом, который должно было быть слышно за много шагов от этого места, холодно, и как-то даже торжественно, объявил:

— Я король Келлан! Хочу переговорить с вашим командованием и узнать, по какой причине вы вторглись в мое королевство! Сопроводите меня и моих людей к командиру!

Эйгель выдохнул, не зная, что сказать, и как ответить, и вдруг, будто кто-то его подбросил, вскочил с места и отдал честь этому ворку:

— Лейтенант Эйгель! Сейчас я извещу непосредственного командира о вашем прибытии! Ожидайте здесь!

И помчался в ту сторону, где стояли палатки-шатры командиров легиона и остальных офицеров. Эйгель обладал замечательным чутьем на неприятности, и за малую долю секунды сообразил, что лучше всего будет перекинуть эти самые неприятности на вышестоящее командование. У них головы большие, как у лошади, умные — вот пусть и разгребают дерьмо. А от этого воркского парня веяло такой силой и уверенностью, что перед ним и сухой пенек вытянется по струнке.