Король

Глава 23

Градар попытался пошевелиться, но не смог. Не двигались ни лапы, ни крылья. Болело все тело, и больше всего — грудь. Он стал вспоминать то, что с ним случилось, и перед мысленным взором вспыхнула картинка: вот он летит на группу из пяти человек, и Наездник передает ему сигнал — ударить огнем. Градар открывает пасть, чтобы выпустить пламя, и тут…навстречу ему летит что-то черное, тяжелое…удар! И не в силах шевельнуть крыльями Градар заваливается на бок. Удар о землю, и темнота.

Медленно, очень медленно поднимаются веки. Яркий свет, размытые пятна вместо четких очертаний фигур, а потом…перед ним стоит человек. Не такой человек, с какими ему до сих пор приходилось общаться, но человек. У него странные белые волосы и яркие глаза фиолетового цвета. А еще — среди его ауры тот же самый фиолетовый свет, какого не было ни у одного из тех, кого на своем долгом веку видел дракон. А век у него был очень, очень долгим. Он уже и не помнил, сколько лет прожил. И Градар остался единственным из тех, кто когда-то жил сам по себе, без людей.

Тогда — иногда было голодно, холодно, всегда надо было опасаться других драконов, которые могли отнять добычу и убить просто потому, что ты залетел на территорию, которую другая стая драконов считает своей. У людей жить сытно и тепло, и точно — безопасно. По крайней мере, так было до сих пор. За все время, что Градар служит людям, ни один из драконов не умер в бою. Все — только дома, только в своем теплом и темном загоне. Просто время пришло. Драконы не живут вечно, они умирают, когда посчитают, что им уже пора уйти. Им становится скучно в этом мире, и они перестают есть пищу и пить воду. И уходят. И ничего с этим не поделать. Так ушли все драконы из стаи Градара. Он остался один. Патриарх.

И вот — лежит на земле беспомощный, как крокодил с откусанными лапами, и ничего, совсем ничего не может поделать с врагом. А то что это враг — Градар не сомневался. Он ведь не глуп. Он видел, кого сжигали драконы, и знал, что в его смерти принял участие этот беловолосый человек. И скорее всего, сейчас он будет Градара убивать.

— Мое имя Келлан — спокойно, даже доброжелательно сказал человек — Я тут главный. Король. Ты понимаешь, что такое король?

— Я не дурак! — мыслесвязью сказал дракон, и усмехнулся…глупость какая! Этот человек его не услышит! Он ведь не Наездник!

— Я не Наездник, но я тебя слышу — тоже усмехнулся человек — Так уж вышло. Ты умер, Градар. Я тебя воскресил. Теперь я твой хозяин.

— У меня нет хозяев! Я свободный дракон! — громыхнул Градар, но человек лишь покачал головой:

— Нет, Градар. Ты умер, а я тебя воскресил. Это было трудно, ведь вы, драконы, хоть и очень живучи, но вас практически невозможно лечить. Если бы не моя сила, которой едва хватило вылечить двенадцать твоих соратников, вы бы так и остались здесь в качестве драгоценных ингредиентов для колдовских зелий. Как остальные твои товарищи. У меня не хватило сил их вылечить. Я попросту не успел. И мне очень жаль.

— Почему — жаль? — мрачно спросил Градар, уже зная ответ.

— Потому, что вы мне нужны для защиты моего города. Для того, чтобы у вас родились новые драконы, которые будут служить только мне. А ты, Градар, и остальные твои братья и сестры, будете учить детей любить и защищать нас. Вот и все.

— У меня договор с Империей! — громыхнул дракон — Мы, драконы, никогда не нарушаем данное слово! Мы служим до самой смерти! Мы…

Дракон замолчал, и человек снова кивнул:

— Ты понял. Вы исполнили свой долг. Вы умерли. А значит, договор исполнен. Я знаю, что не нарушаете своего слова, это знают все люди. И я не нарушаю своего слова. Клянусь, что буду заботиться о вас, и о ваших детях, и все мои подданные будут заботиться о вас, и о ваших детях. А с тебя я слова не спрашиваю. Ты уже — мой. Так уж вышло…

— Без моего ведома?! Как ты посмел, человек?!

— Градар…а ты зачем сюда прилетел? — ментальный голос человека сделался холодным, как сосулька, он пронзал мозг и впивался в душу — Ты прилетел сюда меня убивать! Убивать моих подданных! И взрослых, и детей! А я убил тебя. Я тебя победил! И сделал своим рабом. А чего ты хотел? Ты бездумно летел туда, куда укажут тебе имперцы, и что ты делал? Убивал! Сжигал! Ты когда-нибудь вообще задумывался — зачем, что ты делаешь?

— Это моя работа, человек — холодно ответил дракон — Я делаю работу, люди обеспечивают мне пищу, крышу над головой, предоставляют возможность покрывать самок. Меня устраивает такая жизнь. Мне это нравится. И я не рассуждаю на тему — зачем люди убивают друг друга. Вы, люди, любите убивать. Ваш век недолог, но почему-то вы очень любите лишать жизни себе подобных. Так это ваши проблемы. Это ваши дела. Я не хочу знать, зачем вам это нужно. Ты лучше скажи — почему я не могу двигаться? Что со мной?

— Я временно обездвижил тебя, и разбудил последним — усмехнулся человек — С тобой было столько возни! Я на тебя потратил невероятное количество Силы, два раза чуть в обморок не упал! У тебя сломана грудина…была сломана. Две лапы. Крыло. Повреждено правое сердце и правая железа с огнесекретом. Ты умудрился даже хвост себе сломать! Что-то ты растолстел, братец мой…так грохнулся, что только держись! Кушал много, наверное?

— Летал мало — нехотя признался дракон — Я больше наставником был, чем боевым драконом. Заленился, вот и набрал дурного мяса. Был бы я пошустрее, не смог бы ты меня сбить! Я когда-то был таким вертким, таким быстрым, что со мной никто не мог сравниться!

— Ну, началось! Стариковские рассказы о том, какими мы были молодыми и шустрыми! — негромко хохотнул человек — Не смог бы ты уклониться, поверь. От одного камня уклонился — получил бы другой. Теперь потерпи — сейчас я сниму паралич, и ты сможешь двигаться. Но прежде запомни правила: ты подчиняешься мне, или тому человеку, на которого я тебе укажу. Никого не убиваешь без моего разрешения, или без разрешения моего человека. Никого не обижаешь, пока не разрешим. Вот, в общем-то, и все. Теперь живешь здесь, у нас. Ах да…забыл. Ты не должен кончать с жизнью без моего разрешения. Не должен умирать!

— Есть хочу — буркнул дракон, уже совершенно успокоившись. Ему по большому счету было все равно, кому служить — главное, что договор не нарушен. А то, что погибли соратники, среди которых были и его потомки — так на то и жизнь, чтобы умирать. За свою долгую жизнь он видел смерти многих своих соратников, двоих даже убил сам — они взбесились, сошли с ума. У драконов такое бывает на сексуальной почве, когда наступает гон. Тогда они могут убить всех, кого увидят (если смогут) и разрушить все вокруг себя. Таких сразу уничтожают, чтобы не нанесли вред Стае. Ну а кто должен чистить Стаю, как не ее Вожак?

— Придется пока пожить на растительной пище — вроде как бы извиняясь, сказал Келлан — У нас с мясом проблема. Нет его, если проще. Но вы же всеядные? Дома вам попозже построим. Кстати, зачем они вам? Вашу шкуру никакой град не пробьет, и дождя вы не боитесь — в море как рыбы плаваете. Так зачем вам?

— Мы любим уют — проворчал дракон — Чтобы тихо и темно, и никто рядом не орал и не бегал. Чтобы спать не мешали. Побыстрее стройте дома, что мы, как бараны будем бродить, бездомные? И задумайтесь над тем, куда мы будет опорожняться…иначе пожалеете, что не задумались.

— Это в первую очередь! — усмехнулся человек — Мы же не глупые! Кстати, хотелось бы с тобой поговорить, как будет время. О прошлых столетиях, обо всем, что ты видел. Расскажешь?

— Хмм…расскажу, если интересно. Ох! Лапы затекли! Ох, дерьмо! Какая боль! Кстати, от растительной пищи нас разносит, вес прибавляем. Нужно будет побольше летать.

— Полетаете. Твой наездник жив. Я его вылечил. Так что будете летать как прежде. И для остальных драконов наездников подберем.

— Сколько самок в Стае?

— Четыре. Две синих, одна красная, одна зеленая. Так что…жизнь налаживается, брат дракон, не правда ли?

Дракон хотел сказать человеку, что он ему вовсе не брат, и вообще…но почему-то не стал этого делать. Только хмыкнул, и потребовал отвести его туда, где есть еда. Иначе он начнет ловить и жрать пробегающих мимо людей. А ему этого не хочется, потому что люди неприятные на вкус.

То ли это была такая шутка, насчет вкуса, то ли и в самом деле дракон знал вкус человеческого мяса — Келлан так и не понял. Но спрашивать не стал. При случае спросит. А может и не спросит. Зачем портить себе настроение? * * *

Лицо гладкое, будто мраморное. Красивая, как статуя на могильной плите. Я посмотрел на это чертово Семя — оно сияет красным светом, и от него отходят красные же нити, которые пронизывают все тело Леры. Что-то вроде огромных нервов. Как понимаю, с помощью этих нитей Семя управляет процессами в организме и поддерживает здоровье и долголетие. И тут же вспомнилось, как я, ничтоже сумняшеся искоренил Семя в голове бабули. То-то она вопила, то-то меня гоняла! Я думал — из-за того, что я ее сделал похожей на своих девчонок и соорудил ей девчачье тело…а она ведь знала, что я смертельно рисковал ее жизнью, выдирая из нее Семя. Я-то думал это какая-то опухоль, о которой она не знала. И кстати — теперь бабуля будет быстрее стариться.

Я откинул легкое покрывало с тела Леры, осмотрел его обычным зрением…нет, никаких следов застоя, или повреждений кожного покрова. И кстати, даже почти не похудела. Круглые бедра длинных ног, небольшая грудь с крупными розовыми сосками почти без ореолов — есть такая штука у блондинок. У некоторых и вообще ореола нет. Волосы не платиновые, а просто очень светлые, практически белые. Ну и…все остальное, такое родное, такое знакомое…

— Любуешься? — послышался голос из-за спины, и я едва не вздрогнул. Вот же расслабился! Эдак нож в спину воткнут, а я и не замечу! Тьфу, черт! Бабка умеет красться так, что наверное и кот бы ее не услышал, не то что человек. Надо запирать за собой дверь, а то и правда дождешься удара в спину, погрузившись в свои переживания.

— Да, красивая девочка — задумчиво кивнула Еллана — Ребенку ее месяц, или чуть побольше. Твой. Пока она в коме, срок не считается.

— Уверена? — мрачно спросил я — Если месяц? Небось, ее уже успел изнасиловать этот гад…

— Я же тебе говорила — она уже была беременна. Даже если изнасиловал — как может забеременеть от насильника, если она уже беременна? Твой, не сомневайся, я знаю. А что, если ее изнасиловали, для тебя она стала грязной? Порочной?

Голос бабули сделался холодным, как лед на горной вершине.

— Вы, мужчины…такие животные! Насилуете, а потом рассказываете, какой грязной стала женщина! Это вы грязные, те, кто такое творит! А чистоту запачкать нельзя! Грязь к таким не пристает!

— Вот не надо обобщать — так же холодно парировал я — Между прочим, я месяцами искоренял насильников и грабителей на улицах столицы! Пачками их резал! И не надо мне приписывать то, чего я никогда бы не сделал — ни пьяный, ни под наркотой, ни даже став сумасшедшим! И если на то пошло, женщины мне всегда давали и так, без насилия! Насилие только в том случае, если сама просила!

— Что, и такие были? — вдруг хихикнула бабуля — Неужто, кому-то нравится?

— Темнота! — я свысока (рост-то у меня уже за 190) посмотрел на колдунью — Погрязли вы тут в дикости! Да, некоторые женщины у нас любят, когда с ними жестко. Кстати — особенно те, кто живет в достатке, кто родился с серебряной ложкой во рту. Видимо чего-то не хватает в жизни. Приключений, что ли. А то здесь таких нет! Неужто, не встречала?