Ангел для Дьявола

Глава 30

— Я ждал тебя, — томным, наигранным голосом проговорил Огастин, сменив лежачее положение на сидячее подогнув одну ногу под себя.

Небрежно завязанный пояс распустился, открывая рельефные мышцы груди и торса. Он не смог упустить из виду смущённую реакцию в совокупности с интригующим взглядом Челси на открывшуюся часть тела, и не подумав выпалил:

— Тебе можно не только смотреть, но трогать, — с ухмылкой довольного, мартовского кота заявил.

В ту же секунду он пожалел о своей несдержанности, ведь романтический ужин при свечах ничего не означает, точнее для неё не означает. С ней не может быть легко, даже если она влюблёнными глазами смотрит. Этим она и привлекательна. Обычно его сердце завоёвали, а теперь завоёвывает он и как же ему это чёрт возьми нравится!

Подобный выпад, заставил Челси потерять дар речи и залиться краской как помидор, но сбить спесь с Огастина была первая необходимость среди всего эмоционального сумбура бурлящего сейчас в ней.

— Подобные, похабные намёки придержи при себе! — уперев руки в боки, возмутилась.

Он вопросительно выгнул бровь, поджимая губы в тонкую полосочку, не прерывая зрительного контакта с ней.

«Так-то лучше», — подумала про себя Челси. Делить ей кровать с ним не под силам, потому как тело помнит его прикосновения против её на то желания и всё что она хочет — это дарить любовь и получать её в ответ. Нет стимула поменять его нрав, лишь стремление дать понять что она не игрушка, что у неё есть свой взгляд на жизнь. Можно подумать, то что Челси питая к нему чувства означает, будто бы вильнув перед ней своим павлиньим хвостом — она не раздумывая кинется в его объятия. Нет не кинется! Хоть и готова мириться с его деспотическим характером, хоть и любит сильно, аж дрожь по телу от одной только мысли о нём.

— Неисправима, — недовольно сказал, сев на край кровати, накидывая на ноги белые тапочки.

— Просто знай — я не девочка для плотских утех! — повысив тон в недовольстве, вышла хлопнув дверью.

Она взяла из гардеробной плед, подушку став располагаться на маленьком диванчике в гостиной.

— Это нормально, когда есть сексуальное влечение. Не стоит стесняться своих желаний, — когда она поправляла постельное, Огастин подошёл и взяв за руку развернул, сердечно прижимая к себе. Рукой зарываясь в волосы, монотонно нашёптывая на ухо — понимаю, ты не можешь забыть, как я с тобой обошёлся. Я ужасен, знаю, но я был ослеплён ревностью. Больше подобного не повториться, птичка моя.

— Да, да, помню — птичка в золотой клетке! — завопила от досады услышанных слов.

— Стало быть, будем продолжать играть в обидки? — вопросил он отдалившись от неё. — Чего ты вообще хочешь с этого разговора, Челси? Отпуская тебя в мир людей я надеялся, что ты все переосмыслишь. Однако, ты как и прежде гнетёшь себя обидами, страхами, — он оперевшись о край кухонного стола на секунду задумался.

Огастин был весьма проницателен, только Челси это ничуть не остановило от своих откровений:

— Отбывая в мир людей, я питала надежду, что не вернусь в мир Ада, значит и не вернусь к тебе, потому что ты есть дьявол, а я твоя «птичка» — твоя собственность! — презрительным тоном, задетая за живое говорит.

Она с усталой ухмылкой смотрела на его массивные плечи, широкую спину как скала и думала, как же сильно полюбила его, но совсем не понимала зачем намерено преподносила эту горькую пилюлю.

— Зачем ты мне это говоришь? — глазами как тьма, смотрит на неё недовольно.

— Всё-таки, как ты говоришь я «переосмыслила», и не могу сказать, что вовсе не рада твоему приходу, — прошептала измученно, присев на диван. — Я не смогла бы жить без тебя. Просто вихрем кидает из стороны в сторону, от полного отсутствия моральных сил и не понимая зачем я существую.

— Челси, тебя кто-то обидел? — раздался вопрос как гром. — Что произошло пока ты была здесь? — Огастин подошёл вплотную к ней.

— Ничего, — отрешённо ответила, стараясь сделать, как можно тщательнее уверенное лицо.

От своего очередного вранья, Челси становиться противно, горечью в горле встаёт ком.

— Не лги мне! — подняв за плечи, чуть потряхивая кричит. — Не сразу понял, что именно в тебе изменилось, но сейчас понял — кто-то осмелился тебя обидеть. Кто это?

— Не фантазируй, Огастин, обыкновенная усталость, — выпутываясь из его рук, говорит Челси.

— Ладно, — коротко ответил. — Челси, поправь свой халат.

— Что? — недоумевающе спросила, заметив нездоровый блеск в глазах Огастина, направленный куда-то вниз в область груди.

Она посмотрела туда же, куда смотрел Огастин и увидела, как торчащий сосок выглядывал из под махрового халата, и стала судорожно прятать его.

— Это выше моих сил держать вожделение к тебе, — чуть ли не взвыл Огастин, подходя ближе к ней заставляя снова усесться на диван.

— Огастин, что ты задумал? — спрашивает, трясясь от подступившего страха.

— Позволь подарить тебе лучшую ночь, полной нежности и страсти? Я искуплю перед тобой всю причинённую обиду, — опускаясь на колени перед ней, томно говорит.

Сам не понимая, что делает, словно загипнотизированный.

Челси молчит поджимая губы. Она не знала, как реагировать на подобного рода предложение. В тоже время, будто только этого предложения от него и ждала. Ведь, среди всей случившейся жестокости к ней, ей так не хватает нежности и ласки. Чтобы именно Огастин излечил все причинённые раны, дал почувствовать, что она может быть не только игрушкой в руках злодея, но и любимой женщиной.

Её молчание он принял за согласие. Поглаживая гладкую кожу ног, коснулся нежно губами внутреннего бедра, отбрасывая угол халата в сторону. Хотел он её, ещё как хотел! Во всём теле ломотой отдавалось неистовое желание. Такая красивая его девочка, такая желанная. Втянув запах её кожи, невольно облизнулся.

Со всем голодом и страстью, прильнул к её кружевным трусикам, расправляя шире ноги, позволяя почувствовать Челси большой спектр приятных ощущений.

— Не надо, Огастин, — сдвигая ноги, голосом с хрипотцой стыдливо просит.

— Ты прекрасна, прекрасней всех на свете! Тебе нечего стесняться, — так же хрипло ответил, вернув ноги в обратное положение.

В его взгляде не было фальши. Может он и преувеличил, но ей было не важно, она верила.

Жадно целуя и покусывая через трусики, Челси невольно застонала, срывая спусковой крючок. Сдвигая трусики в сторону, Огастин настойчиво проникая языком, став пробовать на вкус свою девочку, такую сладкую и горячую. Доставляя ей неописуемое удовольствие, не понимая, что от её наслаждения сам дуреет и заводиться ещё больше. Словно, ещё чуть-чуть и он обратиться в обличье дьявола, наброситься на неё и жёстко от трахает, но нельзя, с его нежной девочкой так нельзя, по крайней мере не сейчас.

Он проникал в неё языком, а она несдержанно извивалась под ним, старалась из всех сил подавить стон. Удовольствие нарастало и она отдалась во власть его сумасшедших ласк, которые доводили до головокружения. Протяжно глухо стонала, чем подзадоривала, доводя до пика возбуждения обоих. Неожиданно волна блаженства накалила так, что затрясло, словно пронизывая электрическим разрядом.

В его движениях больше не было грубости, он был осторожен и нежен. Бережно взяв её расслабленное тело на руки, понёс в комнату и осторожно положил на кровать, склонившись над ней втянул сладкий, дурманящий аромат исходящий от неё.

В комнате было темно, но начинало светать, постепенно время близилось к утру. И им обоим, по прежнему не было до сна, они разгорячённые и оба возбуждённые, думали друг о друге.

Огастин касается её пухлых губ, осторожными поцелуями, отчего Челси очевидно растерялась, но быстро взяла себя в руки и перенимала движения как прилежная ученица, оттачивая каждое движение. Он с довольным рыком притягивает её за шею и углубляет поцелуй. И вот они уже как дикие переплетаются языками, облизывают друг друга, стонут от наслаждения.

Огастин шарит руками по раздражающей одежде, дойдя до ремешка в раз потянув его, кинул в сторону. Челси снова растерялась, но в миг включилась в процесс, понимая, что ещё достаточно темно и Огастин ничего лишнего не увидит.

Он навалившись всем телом добирается до заждавшейся его груди, чуть сжимает, проводит языком по тёмно-коричневому соску, нежно облизав, начинает его посасывать. Не соображая что творит рвёт трусики на части и сдёргивая их с неё, дорвавшись рукой лаская горячую, мокрую плоть. Челси выгибается под ним дугой, раздвигая ноги ещё шире и Огастин не мог это игнорировать, надавливает доставляя ей ещё большее удовольствие. Голову окончательно срывает и он не в силах держаться стягивает чёрные боксёры, халат и снова горячим станом наваливается на её бархатную кожу. Они снова сплелись, растворяясь в долгом страстном поцелуе, соединившись не только губами, но и сердцами.

Огастин не торопясь, со всей нежностью вошёл во влажное лоно, зверь в нём требовал жёсткости, дерзости в движениях, но он сдерживал его в себе изо всех возможных сил. Нестерпимая мука — борясь со своим настоящим нутром!

Набирая темп, осторожно продвигаясь в ней в такт, такой нестерпимо тугой и влажной, доводящей до безумного умопомрачения. Её тело покрылось истомой, она была сосредоточена на своих ощущениях. Огастин украдкой наблюдал и понимал, что Челси получает истинное наслаждение, что дюже подзадоривало его, продолжая двигаясь равномерно в ней. «Моя, только моя», — проносилось у него в голове. Только его, и поэтому остальных рядом с ней быть не должно. После всей грязи ему казалось, что он коснулся чего-то чистого и светлого, что дарило щемящее чувство особенности.

Челси изо всех сил держалась чтобы не закричать, но дикие, неописуемые ощущения взяли верх и из её уст вырвался громкий крик наслаждения! И Огастин содрогнулся вместе с ней, словно их обоих окутала молния, ударяя всей своей электрической мощью.

Откинувшись на подушки, безмолвно лежали, каждый был в своих мыслях, при этом тяжело дыша переводили дыхание. Челси отвернулась в сторону, стыдливо пряча глаза после своего непотребного, на её взгляд поведения. Несомненно, ощущения несравнимы ни с чем и она сполна это прочувствовала!

— Мне необходимо принять душ, дабы остыть! — сказал он и от греха подальше поспешил уйти, иначе он за себя не ручается. Он бы делал с ней это неиссякаемо, но на вряд ли подобная перспектива понравиться ей.

Челси невольно взглянула вслед ему и заметила, как кожа его полностью бордового цвета. Его изгиба тела стали ещё массивней и острей, отчего невольно приоткрыла рот. Одна мысль, что она занималась сексом с дьяволом, получая от этого невероятное удовольствие, заставляло сердце биться чаще, а в низу живота отдавалось сладкой пыткой.

Перевернувшись на спину, её живот озарило из окна восходящее солнце и это повергло в состояние шока. В последствие чего она нервно засуетилась, перекидывая с места на место постельное бельё ища свой халат, чтобы прикрыться. Ведь ей совсем не хотелось так глупо попасться на глаза Огастина с этой ничтожной надписью на животе.