Ангел для Дьявола

Глава 43

Замок превратился в улей. Гудели его жители словно пчёлы, всполошившись от навалившейся на них паники, а потревожить решила стоящая на пороге смерть, протянувшая рученьки свои к ангельской душе. И сердце Огастина, которое любит — разобьётся вслед за любимой, что значило лишь одно — повторяться времена правления Майкла Дюрана. Когда не стало любимой правителя, то он стал вне себя от горя, ярость на вторую жену ослепила разум так, что любой попав в его поле зрения заживо сгорал как от сильной радиации. Мир Ада всколыхнулся, волнение зашло слишком далеко, пуская корни в каждый уголок огненного мира. Всякий житель Ада не прочь наблюдать издевательства над кем-то, купаясь в их крови, но кому понравится, когда этим «кем-то» внезапно можешь оказаться ты? Улицы опустели, воздухе витал лютый кошмар. Такое происходит, когда правитель решил, что по-другому ему никак не унять боль от потери, что по-другому не абстрагироваться от своей беды — причиняя страдания, подвергая жестоким пыткам всех кто хотя бы малость не понравился проходя мимо. Никакие отговорки или оправдания не принимались — Майкл Дюран был жесток. Его замок наполнился кровью, потому как те кто прислуживал ему были жестоко замучены до смерти или нещадно сожжены. Бесспорно, унижениям подвергался и сам Огастин. Майкл всеми фибрами пытался отдалить от себя младшего сына, когда тот наоборот тянулся и просил отцовского внимания, просил не делить их как сыновей — любимого на не любимого. А для старшего Дюрана, Огастин стал чем-то вроде очередной вспышки мести и ненависти за потерю сердца. Зачастую родители перекладывают на детей ответственность за свои ошибки, именно так сделал и Майкл избивая огненной розгой, когда просто навеяла какая-то невинная мысль из прошлого.

Не повезло в то время и чернокрылым девушкам, ангелам. Симпатичные девушки подвергались самым беспощадным плотским утехам с огненной, дьявольской магией, а потом мучились от сильных ожогов на теле и внутренних, рваных ран. Майкл устраивал беспощадные, бесстыдные оргии, потом в знак благодарности одаривал девушек платьями из гардероба второй жены Габриэлы. «Что-что, а вкус у этой сучки был что надо! На вот держи это!» — чванно ухмыляясь, вручал очередной бедняжке красное, пышное платье, а та оскорблённая, убитая горестью — боялась не принять.

Кажется это было вчера… Однако, пришло время правления сына Огастина Дюрана — ещё более жестокого, ещё более влюблённого дьявола, чем может представляться любому.

Пришла весточка, что один из приближённых магов к королю скрывает истинное спасение для Челси. И каково было удивление Огастина узнать что, то самое спасение — Леон Дюран. Коматозное состояние долго не отпускало его. Он рвал и метал, сходя по-настоящему с ума, потому как не мог снова подпустить этого недоумка к его девочке. И вроде на кону её жизнь, но ядовитая ревность заполонила разум собой и заставила вслух задуматься:

— Как? Как так выходит, что тот кто по-настоящему её любит, кто готов отдать жизнь за неё, кто обменялся магией и сделает законной королевой, ей не поможет? Но поможет магическая сила этого сукиного сына, этого бастарда? — Огастин бьёт кулаками стол, рыча и скалясь подобно зверю. — Почему всегда он остаётся первым и лучшим во всём?

Словно спрашивает он сам у себя, но в его поток вопросов вмешивается Марк.

— Всё-таки он дьявол с малой долей ангельской крови.

Огастин поднял глаза прицеливаясь, готовый испепелить заживо своей ненавистью.

— Ты считаешь меня слабоумным? — напористо задал вопрос Марку.

— Совсем не это имел в виду! — отрицательно покачал головой.

— Ладно, плевать. Прикажи привести Леона, надо мою девочку спасать, времени не осталось.

Проговорив, Огастин резко встал из-за стола вспоминая те минуты, когда к нему прибежала бледная миссис Сьюзи. Он помнит, как у него из-под ног земля ушла и время остановилось от дикого ужаса, подумав, что Челси не стало. Хотя оказалось, миссис пришла сказать об ослабленном состоянии здоровья дочери, она была так напугана её немощным положением, что наделала немало шуму. Пусть Огастин предупреждал о ежечасном ухудшение, но увидеть лично вышло для миссис Сьюзи слишком шокового. Да что уж говорить, Огастин и сам пребывал в постоянном потрясение с самого начала. Только теперь, когда появилась надежда, маленький шанс, пусть и не по нраву он, главное чтобы жила, главное чтобы встала на ноги.

Твёрдо шагая навстречу прикованному цепями Леону, Огастин мельком уставшими глазами оценил брата и понял насколько тот, стал жалок. Нет теперь в нём величия и облика горделивости, выглядел точно как побитая собака. Этого и добивался Огастин, когда приказал куэнам каждый день напоминать Леону, какой он ничтожество ни для кого не имеющее значения! Несомненно, судьба посмеялась Огастину в лицо, ведь сейчас жизнь Челси зависит именно от этого «ничтожества ни для кого не имеющее значения».

Конечно, как бы хотел Огастин, чтобы отец посмотрел на него сейчас — подлинного правителя, а не на это жалкое подобие! Леон важный павлин был под надёжным присмотром отца, всем видом показывая кто из них выше, кто ниже, однако не подумал, что отец не вечен, что однажды доберётся до него Огастин и спустит жёстко на землю. Спал и видел, как бы убить Леона, выстраивая план мести.

«И что если бы убил?» — часто посещает его этот вопрос. Очередной раз Огастин послушал Челси и очередной раз она не ошиблась, спасая жизнь не только себе, но ему, детям, своей маме, всем жителям Ада.

— Ведите в комнату! — приказал Огастин куэнам, державшим Леона за цепи.

Леон пристально смотрел исподлобья на Огастина, прожигая своей ненавистью. Куэны дёрнули цепь прервав зрительный контакт и повели в комнату Челси, где Сьюзи плакала над дочерью уткнувшись лицом в тоненькую шею.

Огастин подошёл к Сьюзи, положив ладонь на плечо женщине, отчего она дёрнулась словно, ошпарилась горячим кипятком, обернувшись решительно завопила:

— Не трогай меня, чудовище! Не трогай, творение греха! Это ты виноват, что моя дочь умирает, ты!

— Я понимаю вас, — спокойно резюмировал.

— Да, что ты можешь понимать у тебя сердца то нет! Порочное существо!

— Выбирайте выражения, иначе не посмотрю на то, что вы мама Челси! — выходил Огастин из себя.

— Не произноси имя моей девочки, не смей! Ты, не достоин её! Заставил её родится на свет ради своей выгоды, подвергнув страданиям и мучениям нас! Моего мужа убили из-за тебя, теперь следом загубил мою дочь! Подлец, ненавижу! — остервенело бросилась стучать по груди, задыхаясь от слез.

— Появился шанс на спасение для Челси, надо им воспользоваться. Ваша истерия ни к чему, давайте не будем терять время! — он двинулся в сторону кровати Челси.

— Не смей! Не пущу! Никого не пущу! Вы ей навредите! Навредите, моей доченьке, навредите моей светлой девочке! — отпихивала к двери каждого, кто находился в этой спальне.

Несчастная женщина смотря на свою еле живую дочь, потеряла всякую надежду на её спасение. Отчаяние затмило душу, нет просвета, но Огастин видел и приказал куэну вывести миссис Сьюзи, и привести к ней мага-лекаря, дабы успокоить её истерику.

Когда в комнате наступила тишина, Огастин приказал приступать. Он старался смотреть куда угодно, но только не на неё. Слишком для него мучительно видеть Челси в таком беспомощном состоянии и позволять подходить Леону к ней.

Маги собрались вокруг спящей Челси, пропуская Леона вперёд.

— Руку! — наказал один из них держа в руках кинжал.

Леон послушно протянул ладонь и блеснувший кинжал неприятно резанул. Кровавая линия прочертила дорожку, стекая каплями на пол. То же самое проделали и с ладонью Челси, правда, кровь не торопилась просачиваться, но как только выглянула из раны тут же маг воссоединил их руки в воедино.

Леон выдохнул и закрыл глаза, как только ощутил бархатистую кожу девушки. Сердце болезненно изнывало, по истине волнуясь за неё, всем своим нутром ожидая положительный успех. Не желал он ей смерти, потому что полюбил, полюбил как ополоумевший дурак. Впервые позавидовав младшему брату, ведь эта чудесная девочка по-настоящему любила Огастина.

— Заклинание! — снова проговорил наказывая маг.

Леон стал медленно шептать отчеканивая каждое слово, одновременно наблюдая за Челси. Спустя минуты он почувствовал как потеплела хрупкая ладонь, как внезапно задрожала, но не отпускал, не смел. Наслаждался этими минутами и благодарен судьбе, что она так щедро с ним обошлась. Ведь сейчас касаться её — высшее наслаждение. Она спасла ему жизнь, а он отплатил тем же, хотя должен куда больше, чем просто обряд.

— Леон? — внезапно прозвучал голос Челси, мешкая, хмуря брови. — Тебя не казнили? — неподдельно удивилась она.

Услышав Челси, сердце Огастина пропустило удар.