Сыщик поневоле

Я взял ее под руку и повел к площадке перед стелой.

— Пока не начали танцевать, позволь задать один вопрос? У тебя ведь сувенирная лавка, не найдется ли у тебя в продаже оранжевого жетона? — спросил я, пока мы пробивались через толпу.

— У меня нет, но я знаю, у кого есть. А что, ты решил кого-то покорить? Своими силами не справишься? Надеюсь, ты не только кулаками умеешь махать, в доме Талобы от тебя потребуется проявить совсем другие таланты, — она игриво боднула меня в бок головой.

Отвечать я не стал, мы уже вышли на танцпол. Нужно понять, насколько хорошо Умами танцует. Если не очень, то воспользуюсь ее раскрепощенностью, в хорошем танце это всегда залог успеха.

Несколько пробных па, и вот мы уже кружим по камешкам площади. Зря я сомневался, двигалась она великолепно. Вначале Умами вела меня, демонстрируя фигуры, затем инициатива перешла ко мне, и я показал, как их можно разнообразить. У партнерши разгорелись глаза, в них появился азарт, который возникает у настоящих мастеров, узнавших что-то новое.

Я не заметил в какой момент люди вокруг нас начали расступаться, но вдруг обнаружил, что мы кружились в пустоте, на нас уже не оборачивались, а смотрели с восхищением, многие даже начали хлопать в такт музыке.

И мы прибавили. Развевающийся шелк широких юбок Умами, казался совершенно прозрачным, но задавал такой вихрь эмоций, что окружавшая нас толпа взревела. Мой костюм был гораздо более жестким, так что я не мог извиваться так, как она, и сосредоточился на том, чтобы показать свою партнершу зрителям во всей красе.

Проход по кругу, Умами прыгает, обхватывает меня за шею, и мы кружимся в трепете ее одежд. Новый круг, я подхватываю партнершу на руки и поднимаю над головой, она выгибается змеей, грудью вверх. Легкий взмах руки, и то, что держало ее прическу, вдруг отлетает в сторону, а пепельно-белые волосы рассыпаются, и вовлекаются в круговорот, создавая бесподобный ансамбль с ее платьем.

Опускаю ее на землю, и мы продолжаем кружить. Кажется, музыка заканчивается…

Умами резко останавливается и начинает падать на спину, я подхватываю ее за талию. Пышная копна волос шаркает по камешкам мостовой, а одна нога вздымается вертикально вверх. Я склоняюсь над своей партнершей. На миг мы замираем… И в этот момент звучит финальный аккорд. Музыка смолкает, а публика взрывается криками и аплодисментами.

Мы встаем, и раскланиваемся, затем я обнимаю Умами, и крепко целую. Интересно, ее щитки на лице, которые выглядели как металлические, оказались нежными и шелковыми на ощупь. И совсем не мешали мимике.

— Ты была великолепна, — искренне говорю я.

Зрители неистовствуют, а мы, глубоко дыша, с горящими от воспоминаний о бесконечном движении глазами, уходим с площадки — скоро начнется следующий танец, но, думаю, одного спектакля от нас вполне достаточно. Мы хотели привлечь внимание Талобы, а не развлечь собравшихся горожан. Кто-то поднимает и подает Умами белый гребень для волос, и она с благодарностью обнимает зрителя.

— Пойдем, промочим горло, — все еще сияя от возбуждения, говорит Умами, схватив меня за руку.

Но до столика с напитками мы не дошли. С двух сторон к нам приблизились охранники в такой же форме, как я видел из окна мансарды Суфи, разве что без кастетов.

— Разрешите от имени господина Талобы Ката пригласить вас в его имение на сегодняшнюю вечеринку.

Интонационно это прозвучало не как приглашение, а как приказ. Мы переглянулись с Умами, и одновременно кивнули.

— Почтем за честь, — сказал я.

— Какая прелесть, — одновременно сказала Умами.

Охранники двинулись, указывая нам путь.

Выбравшись из толпы и завернув за угол здания Горбанка, мы угодили на пустынный переулок, в котором дежурили еще несколько охранников. На мостовой стояли шесть автомобилей, вокруг которых толклась дюжина таких же как мы будущих гостей Талобы — мужчины и женщины.

— Скоро поедем, подождите немного, — сказали наши сопровождающие, и удалились.

— Рикки! — громко и восторженно сказала Умами. — Это восторг! В этом Городке нет ни одного человека, который не мечтает о вечеринках Талобы!

Играть роль воодушевленного неожиданной удачей повесы мне почему-то показалось гораздо сложнее, чем выходить на ринг.

— Восторг, — сдержанно кивнул я, а затем, чтобы скрыть свою нерешительность, обхватил партнершу за талию, обнял покрепче, и поцеловал.

— Расслабься, малыш, — хихикнула Умами. — Все уже хорошо. А там будет еще лучше.

И тут на меня обрушивается воспоминание о нашей первой встрече.

— Миуми… прости, Умами… Ты говорила… когда я приходил в твой магазин… ты говорила тогда, что фригидна. Это правда?

— Конечно нет. Я что, похожа на холодную женщину?

Она резко дергает плечами, лиф спадает с ее груди, и она выгибается у меня в руках, подставляя соски под поцелуй.

Резким движением я ставлю ее прямо, поправляю лиф и смотрю ей в глаза.

— Когда ты врала мне? Тогда или сейчас? — она озадаченно молчит, тогда я добавляю: — Пойми, это важно, мы не сможем изображать страстную парочку, если ты не получаешь удовольствия.

— Какой же ты тупой, получай свое удовольствие и радуйся жизни!

— Не могу. Прости, не могу. Такое… воспитание. Либо нам хорошо обоим, либо ничего не выйдет.

— Тогда найди себе другую шлюху, — вырывается она из моих рук, и отступает на шаг назад.

— Ты. Можешь. Получить. Удовольствие. От. Секса? — напряженно и очень тихо спрашиваю я.

— Да! — кричит она и в ее голосе я слышу то ли испуг, то ли вызов. — Да, раздери тебя звезды!

На нас оборачиваются. Я снова притягиваю ее к себе, ощущая, как она вся дрожит.

— Все хорошо, успокойся, — шепчу я ей.

А она вдруг начинает хохотать:

— Ой, не могу… не могу… Дже… Рикки! У тебя такие смешные лохматые уши! И они щекочутся!

Я начинаю улыбаться, и в этот момент слышу:

— По машинам!