Отступник на краю империи

Глава 29

Несмотря на пост, все мои одноклассники были в наличии. И, само собой, пришла Маро. До обеда мы почти не сталкивались, но я всё время ловил на себе взгляды бессмертной. Откровенного разговора было не избежать, но пересечься мы смогли только на большой перемене. После обеда, на котором большая часть блюд состояла из морепродуктов.

Не сговариваясь, мы отделились от общего потока гимназистов, чтобы подняться на крышу.

Дул пронизывающий ветер.

Мы оба не позаботились о пальто или куртках, потому что не было времени на спуск в гардероб.

— Что будешь делать? — сходу спросил я.

— Ничего, — девушка пожала плечами. — Ты меня спас. И если хочешь жить такой жизнью… ну, это твоё право. Я сделаю всё, чтобы клан ни о чём не узнал.

— Они спрашивали обо мне?

— Конечно.

— И?

— Я сказала, что ты скрыл лицо балаклавой. Как ты уничтожил пилота, я не видела. Про кусаригаму… да, ты пользовался именно ей. Они бы и так догадались. У нас хорошие криминалисты.

Облокотившись на ограждение площадки, я посмотрел вдаль.

Небо было чистым, но ветер усиливался. Не удивлюсь, если принесёт дождь на три или четыре дня. Это же декабрь. Хотя… со средней полосой не сравнить. Вон, куча зелени.

— А что с твоим отцом? — задал я неудобный вопрос.

— Долгая история, — улыбнулась Маро.

— У нас есть минут десять.

— Если вкратце… нет у меня никакого отца. Они с мамой давно умерли. Я — единственный представитель своего Рода и его глава по совместительству.

— Даже так… И зачем тебе это враньё?

— Я же не спрашиваю, почему ты притворяешься школьником, а сам промышляешь… вот этим вот всем. Но отвечу на твой вопрос. Людям проще со мной общаться, когда они видят юную девушку и рисуют в голове образ её родителей. Никто не хочет представлять бездну прожитых мной лет.

— И что, ты ни разу не была замужем? Не рожала детей?

Вопрос предельно бестактный. Но Маро знала обо мне гораздо больше, чем ей положено. А я не знал о своей собеседнице ничего.

— Была, — нехотя признала бессмертная. — Несколько раз.

— А дети?

— Умерли.

Твою мать.

Маро следила за моей реакцией. Вот только меня ничуть не шокировали эти признания. Я сам прошёл через все эти мучения, помноженные на двадцать. Первые перерождения очень болезненны, потом привыкаешь. Человек не должен быть один. Так можно совсем свихнуться. И раз за разом мы наступаем на одни и те же грабли, потому что такова наша природа. Будь она иной, я перестал бы считать себя человеком. Сейчас при воспоминании о близких, которых я похоронил, у меня возникает светлая грусть. Они были, их никто не заберёт из моей памяти. Но я вынужден жить и двигаться дальше.

— Не отталкивает? — уточнила Маро.

Качаю головой.

— Ты странный, — констатировала бессмертная, которую я привык называть «девушкой». — Обычно меня считают каким-то…

— Чудовищем? — подсказал я.

— Вроде того. Я как черепаха, прожившая не одну сотню лет. Разное повидала, с разным столкнулась. И мне, как ты понимаешь, не о чем разговаривать с этими малолетками. Они… как дети. Несмышлёные младенцы… И даже хуже. Сложно объяснить.

— Почему не говоришь «вы»? — настала моя очередь отслеживать реакцию. — Мне пятнадцать. Я ничем от них не отличаюсь.

— О, нет, — Маро погрозила мне пальцем. — С тобой что-то определённо не так. Я не берусь утверждать, но… Я ведь общалась с другими бессмертными. Смотрела в глаза. У тебя взгляд, как у них. Это как посмотреть в пруд, затянутый ряской. Не понимаю, кто ты такой. Думала, что бес. И притворяешься, как я. А потом оказалось, что ты получил этот странный Дар с хождением сквозь стены. Я теперь вообще ничего не понимаю. Но ты однозначно старше своих лет.

Маро понесло.

— И ты не можешь так драться в свои годы. Ты хоть понимаешь, что при достаточной физической подготовке мог бы порвать меня на лоскуты?

— Да. Понимаю.

Девушка умолкла.

— А зачем тебе эта гимназия? — решил я переключиться на менее скользкую тему. — За эти годы… не поверю, что ты нигде не училась. Можно было десять докторских защитить.

Маро тяжело вздохнула.

— Отец… у него была мечта… чтобы я отучилась в гимназии Эфы. Не знаю, зачем. Она ведь давно существует, если ты не в курсе. Ну, и… я не знаю, как ещё можно почтить его память.

— А клан? Ты ведь в нём раньше не состояла.

— Нет, — девушка покачала головой. Не могу избавиться от этой дурацкой привычки считать Маро девушкой. — Отец состоял.

— Он был одарённым?

— Нет. Мама была. А папа работал в одном из НИИ правящего Рода. Там они и познакомились.

— Но твоя мама — не бес.

— Я же тебе говорила. У нас в семье нет ни одного беса. Никто не знает, что это за гены. Плата за бессмертие — похороны близких. Ты знал, что это единственный Дар, который почти нереально культивировать? Никогда не знаешь, где выскочит. В браке у бессмертных часто рождаются… обычные дети. Лишённые не только возможности управлять своей ки, но и самой вечности. И мы смотрим, как они умирают.

Голос Маро дрогнул.

— Только не говори, что вступила в клан по воле отца.

Прозвенел звонок.

Никто из нас даже не дёрнулся, потому что следующим уроком значилась теория психотипов, по которой уже были выставлены оценки.

— Он-то как раз не хотел, — грустно улыбнулась Маро. — В отличие от мамы. Знаешь, когда началась та война, где Хасан потерял свои ноги… я была одним из лучших пилотов Эфы. Но мы воевали в чужой стране против армии, поддерживаемой Волками. И нас там… вроде как не было. Так что Трубецкие от нас отказались.

— В смысле? — опешил я.

— Вычеркнули отовсюду, — пояснила Маро. — Из армейских списков, реестра клана, вообще отовсюду.

— Я не знал, что так можно.

— Можно, — заверила девушка.

— И что ты сделала?

— Разорвала с ними отношения, естественно. В Россию я не могла вернуться, потому что знала слишком много. Хасан… не знаю, как у него получилось. Наверное, из-за низкого уровня допуска. Он ведь только поначалу был моим командиром, потом всё поменялось.

— И ты не виделась с отцом?

— Его уже не было. Как и мамы.

— Но ты вступила в клан повторно. А теперь сражаешься за них на Турнире.

— Времена меняются, — уклончиво ответила бессмертная. — Они предложили очень… заманчивые условия.

— А как же ланистеры? Получается, ты уже знала, что будешь участвовать во всём этом?

— Конечно. Ланистеры — это спектакль для тех, кто не в теме. Они кое-кого выбрали для отвода глаз. Но все бойцы, даже из дублирующего состава, гораздо старше и опытнее этой школоты.

— Не представляю, что клан мог тебе предложить. После всего, что произошло.

Маро нахмурилась:

— Этой темы я предпочитаю избегать. Не обижайся.

— У каждого свои тайны.

Некоторое время мы рассматривали проплывающий в небе дирижабль. Каждый думал о своём. Мне почему-то вспомнился мастер Мерген, который считался едва ли не самым вредным наставником школы. Учитель, принёсший победу своему клану на одном из Великих Турниров, никогда не говорил о своей семье. На вопросы моих одноклассников отвечал уклончиво либо прописывал любопытным дополнительные отжимания. Постепенно перестали спрашивать. Теперь ясно, почему.

— Остерегайся Гамова, — внезапно заявила Маро. — Ты думаешь, что он играет по правилам, уважает твои условия… Но это не так. Далеко не так.

Жду продолжения.

— Если они не знают, кто ты, — сказала Маро, — то скоро узнают.

— Почему?

— Потому что… это Гамов.

Слова бессмертной ввели меня в состояние мрачной задумчивости. Больше мы не поднимали темы, касающиеся прошлого. Если Маро и догадывалась, что я не тот, за кого себя выдаю, то держала эти мысли при себе. Я получил приглашение наведаться в её родовой особняк после ремонта, на что ответил согласием.

— Правда, я не знаю, когда всё закончится, — добавила бессмертная. — Разрушения весьма серьёзные. И газон придётся новый заказывать.

Аристократы…

Мне бы ваши проблемы.

— А знаешь что, — в глазах девушки загорелись лукавые искры. — Приходи на тренировку после каникул. Я смогу пробить для тебя разрешение у особистов.

— И они не свяжут мои визиты с недавними событиями.

Маро улыбнулась:

— Забываешь про Зимний бал. К твоей персоне будет привлечено всеобщее внимание. К тому же, Гамов знает о нашей дружбе. Я бы не переживала.

После звонка мы отправились в кабинет Райнера, где куратор озвучил текущие оценки, позиции отдельных учеников и шансы претендентов на пробуждение. Пожелал приятных каникул и распустил всех по домам.

На лестничном пролёте меня перехватил Ираклий.

— Ты разве не домой?

Я собирался идти вверх, на третий этаж.

— Этикет, — на моём лице отразилось всё, что я думаю по этому поводу.

— Сочувствую, — Кучеряшка хлопнул меня по плечу. — А что на каникулах? Уже есть планы на Новый год? Ах, да… туплю. Но… Йоль же ты не отмечаешь?

— Сейчас — нет, — честно признался я. — Отмечал ли раньше… не помню.

— Заходи второго или третьего в гости, — не унывал Ираклий. — Останется много вкусненького. Знаешь, как у меня мама готовит? Пробовал сациви? А баклажаны с орехами? В Пригорье никто так не делает сациви, как моя мама. Знаешь, почему?

— Нет, — я искренне рассмеялся.

— Потому что она мегрелка, — сообщил Ираклий. — У нас куча семейных рецептиков, о которых никто не знает. Я уже всем про тебя рассказал. Будешь, как родной!

— Спасибо.

— Ты не спасибкай, а приходи в гости, дорогой. Я обижусь, если не придёшь.

— Уговорил, — я аж растрогался такому наплыву дружеских чувств. — Я позвоню.

— Номер знаешь, — Ираклий поднял два пальца, изображая телефонную трубку. — И помни, я с тобой разговаривать не буду, если не придёшь.

Распрощавшись с новоявленным целителем, я побрёл в кабинет Эльвиры Джафаровны.