Отверженный 追放者 Часть II

Глава 26

Вспышка.

Я с трудом разлепил веки, стараясь сфокусироваться.

— Вставай! Ну ты и соня, тебя даже вчерашний шторм не разбудил! — Услышал я насмешливый голос Ичибана.

— Что? — непонимающе переспросил я.

— Да это я так, не обращай внимания… — ответил он.

Все вокруг подернуто туманом, в глазах плавают темные пятна. Вижу только серый пол, отблески света, темную фигуру. Хочу поднять руку, протереть глаза, но чувствую, что обездвижен.

Не могу пошевелиться, руки и ноги скованы. Кто бы сомневался, иначе и быть не могло.

Усиленно моргаю, жмурюсь, чтобы убрать пелену. Картина начинает проясняться. Подвал… Опять меня затащили в какое-то подземелье, как мне уже эти бетонные полы осточертели… Только этот подвал огромный, чистый. Стену напротив меня занимала винная коллекция, сотни три бутылок аккуратно разложены в ряды на бесконечных полках. Слева коробки с вещами, стойка с садовым инвентарем. Справа электрообогреватель и ящики с консервами. Похоже, хозяин дома был готов к войне, в случае чего.

В углу привязано полотно, закрывающее что-то бугристое.

Ичибан сидит в двух метрах от меня на табурете без спинки. В руках у него фотоаппарат.

Вспышка…

Да что же ты творишь сволочь, глаза только привыкли к полумраку… Больно же…

— Извини, Икари, это мне для творчества, — произнес он. — Нелегко рисовать на память, поэтому делаю фотографии. Кстати, хороший снимок получился. — Он отложил фотоаппарат и хлопнул ладонями по коленям. — Ну наконец ты здесь. Можем поговорить. Я так долго этого ждал.

Я молчал, глядя ему в глаза. Думал, как выбраться. И что-то в голову ничего не шло.

Ичибан выглядел иначе, отлично от обычного образа сурового охранника. Он снял пиджак и закатил рукава рубашки, волосы убрал в пучок и заколол их китайской палочкой. Лицо оставалось спокойным, будто ничего особенного не происходит, но мелкие подергивания губ и блеск влажных глаз выдавали крайнюю степень возбуждения.

Пальцы нащупали металлическую трубу за спиной. Он привязал меня к опорному столбу изолентой. Кисти плотно сжаты, — плохо, из такого положения быстро мне не выбраться.

Под ногами полиэтилен. Это тоже нехорошо. Он собрался прикончить меня прямо тут.

— Ты все же догадался, да? Я нашел нож в машине, под местом, на котором ты сидел, — прозвучал его спокойный голос. — Как ты понял?

— Сумка, — кивнул я. — Я оставил эти вещи у тебя в машине после поджога в школе. Деньги ты вернул, а вещи пропали. Я думал, ты избавился от неё, внутри ничего полезного не было, вот я и не придал этому значения. Но когда вспомнил… Только ты мог оставить её для Терады. И телефон у меня из дома тоже мог забрать. Ну и, конечно, о том, что я возвращаюсь к заброшенному дому, знали только трое: Ягами, Миса и ты.

— Да уж… Если честно, я думал, что Терада тебя остановит. В любом случае твоя история должна была закончиться там. Но ты очередной раз меня удивил.

— Толи ещё будет, — улыбнулся я.

Он хлопнул в ладоши.

— Вот как ты это делаешь, а?

— Ты о чем?

— Улыбаешься! Ведешь себя как человек? Так по-настоящему! Я боялся, что наш диалог будет представлять из себя общение двух роботов. — Он показал пальцами нечто похожее на клюв разговаривающего гуся.

— В интернете посмотри, — хмыкнул я. — Там много видео о том, как нужно изображать грусть или радость. Когда занимаешься этим долгие годы, начинаешь привыкать и все получается автоматически.

— А я так и не научился… — вздохнул он. — Сколько ни старался, нормально не получается. Другие считают меня отстраненным, холодным человеком.

Да, у меня тоже были трудности. Пока я не попал в это юное тело. Черт, почему-то думая об этом сейчас, я понимаю, что не хотел бы его терять. Сжился я с Икари, что ли… Нашли мы какой-то симбиоз, — его тело и мой разум. Я принял его пошлые желания и даже готов терпеть эмоциональные взрывы, а тело не стало меня отторгать, послушно снося все беды моей жизни.

— Почему я ещё жив? — спросил я.

— Я не мог упустить шанс узнать тебя. Ты крайне меня заинтриговал, и все получилось даже лучше, как если бы Терада тебя застрелил. Ты ведь такой же, как я…

— Больше никаких секретов, а Ичи?

— Никаких секретов, — кивнул он и попытался улыбнуться. Получалось у него и правда жутковато.

— Где я? И где остальные? Они живы?

— Мы в загородном особняке семьи Ягами, как я и говорил. В глуши. Ты проспал весь день. Твои друзья живы, хоть я и не пойму сути вопроса. Почему тебя интересует их судьба?

Я задумался над вопросом. И правда.

— Тебе не объяснить, — произнес я по слогам. — Как не старайся, все равно не поймешь. Лучше дай мне сигарету.

Он поднялся со стула, вставил фильтр мне в губы и чиркнул зажигалкой. Я затянулся, выпуская дым уголком рта. Он солидарно закурил, потом прошел в темный угол и сорвал полотно.

Миса…

Он подвесил её к потолку, обвязал все тело и конечности, чтобы не могла дернуться. Оставил на теле только нижнее белье. Девушка была без сознания, голова свободно висела на жгутах.

— Что за представление? — спросил я, стараясь сохранить спокойный тон.

— Это шибари, традиционное связывание, — пояснил он. — Применялось для пыток в былые времена. Есть особенные техники для истязания женщин, мне очень нравятся. Есть доступ ко всем частям тела, не нужно переворачивать, да и эстетичней. Если испачкал, просто окатил водой из шланга и можно продолжать работу. Она не вырвется, не упадет, не помешает, чтобы я с ней не делал. Нравится?

— Неплохо, — оценил я. — Но зачем водой обливать?

— Кровоподтеки. Да ещё, когда долго работаешь, они бывает… мочатся. Терпеть этого не могу. Да ты не думай, я так не всегда. Просто мне нужно изредка… Ну, ты понимаешь, подхлестнуть воображение.

— Ага. Ты хочешь, чтобы я смотрел? Поэтому притащил её сюда?

— Конечно. Но я ещё не решил, кто первый будет смотреть, ты или она. Но об этом потом, не торопи события. — Он вернулся на табурет и наклонился вперед, чтобы лучше видеть моё лицо. — Скажи мне, — почему ты на меня охотился? Зачем? Этого я никак не могу понять. Ведь проще было найти другую кормушку, зачем вступать в противостояние со мной.

— Я все расскажу. Но сначала хочу узнать о тебе. Все-таки это нечестно, ты изучаешь меня давно, а я о тебе ничего не знаю.

— Я не против, — пожал он плечами. — Хотя я думал, что ты знаешь хоть что-то о том человеке, за которым гоняешься.

— Нет, полный ноль, — признался я. — Я думал все это время, что Аоки это Акира Терада.

— Акира идеально подошел под профиль, — согласился он. — Я планировал выставить его в виде моего аватара, перед тем как слинять. Если бы он убил тебя, то ты бы стал преемником Аоки, а Терада героем. Сейчас придется везти твой труп обратно в логово, чтобы выставить все так, будто Терада был убийцей, а ты жертвой. У меня есть план и на этот случай.

— У меня куча вопросов. Как давно ты переродился? Откуда появились камеры в школе? Почему ты ставишь отметку на запястье? — спросил я, зажав фильтр в зубах.

— Это длинная история.

— Я не спешу, а ты?

Он вытащил из подставки бутылку вина, стер со стекла пыль ладонью и вытащил пробку зубами.

— Нисколько. Я только разогреваюсь. — Он сделал большой глоток и вытер покрасневшие губы тыльной стороной ладони. — Дерьмо. Никогда не понимал вкуса вина. Однако… думаю мне это нужно. Я никогда никому не рассказывал мою историю.

— Поверь, я достойный слушатель.

— О, Икари, лучше я бы и найти не мог! — потряс он пальцем и вновь приложился к бутылке.

(Так держать! Тяни время насколько можешь. Используй любую возможность для побега! Ничего не кончено, пока ты дышишь!)

Я медленно растянул предплечья за спиной, скотч врезался в кожу. Я впился в него ногтями и начал осторожно, мелкими движениями, перетирать его об трубу.

— Как давно ты переродился? Нет, лучше ответь, сколько тебе лет, на самом деле?

Он откинулся на полки с бутылками, используя их как спинку. В одной руке у него была бутылка, в другой сигарета, под ногой мясницкий нож и моток колючей проволоки. Он выглядел расслабленно, даже, можно сказать, он был счастлив.

— Моему телу 35 лет, — сказал он, глядя куда-то вдаль, — однако моему разуму, дай посчитаю… получается 22 года.

— Постой, ты хочешь сказать…

— Да, я попал в Японию когда мне было 6. В тело 19-летнего парня, Комори Ичибана. Представляешь какого это? Полный мрак. Детское сознание во взрослом теле. Мужчина, который плачет целыми днями и зовет мамочку… Ты сам понимаешь, куда меня засунули.

— В психушку, — догадался я.

— Угу. А ты знаешь, что в Японии до сих пор привязывают пациентов? А 16 лет назад ещё практиковали электрошоковую терапию. Они в этом вопросе будто остались в сороковых. Как ребенку понять, что происходит? Когда сутками его пичкают таблетками, ставят уколы, бьют током и дубинками… То, что я там пережил, было чистым адом. Ничего хуже в жизни произойти не могло. А самое хреновое, что я не понимал, за что мне все это. Не мог сообразить своим неразвитым восприятием, что чем больше я плачу, тем больше меня мучают. Мне нужно было пройти реабилитацию, научиться жить в новом теле.

— Сколько ты там провел?

— Два года. Тяжелее всего было адаптироваться к новому организму, — мозг ведь был взрослым и мыслил тоже по-взрослому. Я мог выстраивать логические цепочки, но не хватало опыта, чтобы их объединить. Со временем я начал адаптироваться. Понимать, что к чему. Я анализировал произошедшее со мной, делал выводы, учился: врать, ненавидеть, притворяться, отзываться на чужое имя. Вот только…

— Тебя уже сломали.

— Да, только меня уже сломали. Внутри появилась эта темная масса… Желание. Мои мысли пугали, сначала я считал, что все взрослые так странно думают, но потом понял, что мечты об изнасиловании трупа медсестры не будут приняты в обществе. Ярость иногда застилала мой разум, я не мог её контролировать. Это тоже стало проблемой.

— Ты сбежал?

— Да. Они не собирались меня отпускать. В японском обществе это не принято. Психушка — это скорее могила для отверженных, чем больница. Я подгадал момент, ждал полгода. На сеансе у директора вырубил его, чуть не воткнул ему палочку для еды в горло. Стачивал её три ночи перед этим, но сдержался. Хорошо, что не убил, иначе все могло бы сложиться нехорошо. Времени не было, сердце стучало в груди и я не стал. Выпрыгнул в окно в его кабинете, во всей больнице только там не было решеток. Бежал куда глаза глядят, так, что думал умру от разрыва легких или сердца. Но у меня получилось. Я скрылся в вонючей канаве под мостом. Сидел там почти сутки, дрожал и боялся вылезти.

— И что потом?

— Без денег, без документов, в больничной одежде… Как ты думаешь, что дальше? Хорошо, что было лето, — ночью я украл одежду, что сушилась на веревке в одном из дворов и поймал попутку до Осаки. Бродяжничал, просил милостыню, ел из мусорных баков, спал в ночлежках и подвалах. Воровал, грабил, выживал. Убивал. Мой первый был пьянчуга в грязном переулке за баром. Я не мог сдержаться, — оттащил его в темный угол, обобрал до нитки, а потом взял осколок стекла. Ярость накрыла меня с головой, я ударил его раз сто, не меньше. Изрезал так, что не сшить.