Химера-3

- Может быть когда регулярно питаешься только мясом…

- Не в этом дело. Никто не жрет человечину ради того, чтобы жрать человечину. Тут всегда идет удовлетворение потребностей. Либо низших, вроде голода и выживания. Либо высших, вроде чувства собственного превосходства над другими. Нет, эти не такие. Тут что-то другое. Они фанатики, это какая-то секта. Может они и жрут людей, но скорее мимоходом, мясо и мясо.

- Сектантов ты тоже видел, надо полагать?

- Куда же без них. Это ведь тоже власть, дарующая чувство превосходства. А в восьмом секторе правит страх. Страх, это хороший инструмент для управления и внушения. Любую чушь можно нести, главное делать это громко и уверенно. И тогда найдется своя паства.

- И часто у вас там… Такое?

- Да каждую неделю, - пожал я плечами. – Максимум две. Сначала нажрутся человечины в ночь барбекю, а наутро с ума сходят от безумия. А великие пророки уже тут как тут. Глаголят истину, ибо было им видение светлого будущего. Где все будут сыты и счастливы, но потом. А чтобы там оказаться, то надо просто привести всех баб пророку, да покрасивше чтоб были. Ведь чем красивее баба, тем светлее будущее. Ну и жратвы побольше, да выпивки. Если еще эфирной наркоты приволочь, то будущее совсем осветлеет и наступит вот-вот прям скоро. А пока не наступило – всем молиться. А как помолятся, пусть тащат новых баб, а то будущее мрачнеть начало что-то…

- Признаться, про Альтаир я много чего слышал. Но такое – впервые.

- Так я не про Альтаир. Город сам по себе, восьмерки сами по себе. Живем в грязи, молимся, чистим стену от трупов, таскаем туши Иных центру, да мусор на свалку. Тоже ради светлого будущего, между прочим. Так наш мэр сказал. Мэры же врать не будут, правда?

- Не сравнивай, ладно?

- Как скажешь. Но ставлю кило брони, что еще до полуночи этот старикашка начнет вещать проповедь про светлое будущее. И для этого светлого будущего зачем-то понадобились химеры вроде нас с тобой.

Разумеется, я оказался прав. Уж в чем-чем, а в разного рода человеческой погани я разбираюсь на отлично. Глаз наметан, да и старик этот не оставлял особо простора для сомнений после его речей-то.

Вечером, когда совсем стемнело, в лагере зажглись огни. Эти твари вообще ничего не боялись, раз спокойно так врубают иллюминацию на всю катушку. Причем было много обычных промасленных факелов, пылающих жаровен, но было и кое-что еще.

Повсюду стояли вкопанные металлические трубки с раструбами наверху. И из них вырывалось знакомое красное пламя. Они спокойно жгут эфир просто для освещения. Но напрягало не это, а запах.

Я прислушался к своим чувствам, но в итоге лишь убедился в доводах. Вокруг лагеря, в темноте, прятался еще кто-то. И тут не надо быть сверхразумом, чтобы догадаться. Иные стекаются на свет, как мошкара.

- Тут всегда так? – спросил я у Харда.

- Нет. Раньше огней не зажигали, хотя и не особо они скрывались.

- Чую, грядет бойня.

А мне что? Мне хорошо. Если одни монстры будут жрать других, то зачем им мешать? Главное обезвредить ублюдка, который отвечает за подачу тока.

Ну вот, накаркал. Тут же из темноты вышло несколько фигур и принялись цеплять к нам с мэром провода. Проверили цепи, вытащили колья и подняли нас на ноги.

- Прозревший огласит волю Матери, - произнес один из них хриплым голосом. – Вам оказана честь слышать ее глас.

- Можно не надо? – устало спросил я.

Тут же меня ткнули в бок длинной палкой, а по телу прошел разряд тока, заставив упасть на колени. Долго просидел, стоять и так было тяжело.

- Скоро эта палка будет торчать из твоей глотки, - пообещал я.

Как только Иные нападут на лагерь, придет время действовать. Главное успеть избавиться от цепей и принять боевую форму. А там уже и кромешная тьма мне не помеха будет.

Зато я наконец увидел лагерь. И должен сказать, фанатики – народ неприхотливый. Много больших палаток, собранных буквально из палок и ветоши, косых, кривых, непонятно как вообще держащихся.

Они стояли хаотично, вкривь и вкось. Много ржавчины и железа. Эти ублюдки буквально собирали себе оружие из металлолома, приваривая куски потяжелее к кускам подлиннее, чтобы получилась этакая дубина. Видел я и топоры, где листы стали просто затачивали кое-как. Увидел и валяющиеся самострелы. Что-то вроде ружья, видимо на пружинных механизмах.

Тем более дико на фоне всего этого самопала смотрелись эфирные факелы, громоздкие электрогенераторы и довольно новенькие орудия, похожие на арбалеты. Судя по всему, стреляют они металлическими сетями, которые лежали рядом.

Это не говоря уже о засадах и ловушках, в одну из которых я попался. Эти ублюдки может и психопаты, но в бою их точно не стоит недооценивать.

Смутило меня и то, что все в лагере вели себя спокойно, не считая странного возбуждения, которое, видимо, связано с предстоящим выступлением старика.

Шарканье Иных вокруг лагеря уже отчетливо слышно, а пару раз даже мелькали силуэты Псов на границе видимости. Неужели эти психи думают, что Иные не выйдут на свет? Бред, эти твари даже открытого огня не особо боятся.

Нас подвели к центру лагеря, где из металлолома и хлама быстро соорудили высокий помост. По краям стояли широкие чаши, пылающие красным огнем. Интересно, как они смогли сделать из эфира масло, что оно так долго горит?

Мы стояли напротив помоста, а вокруг нас медленно собиралась толпа. Все как один, завернутые в выцветшие лохмотья с головы до ног. И не жарко им? В пустошах даже ночью температура довольно высокая.

Так мы стояли минут двадцать. Я потихонечку старался незаметно размять ноги и прислушивался к собственным ощущениям. Тело по прежнему болело и саднило, но с головой уже было получше.

Да, для боя не лучшее состояние, но ведь и боя как такового не будет. Будет резня, как только я освобожусь от поводырей с генераторами. Которые, кстати, явно работают на эфире, иначе я не знаю, откуда они взяли такую мощность, чтобы вырубить меня.

План в голове уже сложился и он был простой до безобразия, а следовательно – эффективный. И тут будет совершенно неважно, насколько хорошо у меня соображает голова и работает тело. Потому что мне самому даже сражаться не придется.

Тем временем толпа смолкла и замерла. Действительно пара сотен наберется, не меньше. Судя по шевелениям за спиной, люди расступались в стороны. Многие даже дышать перестали. В наступившем молчании я отчетливо расслышал шаркающие шаги.

Вскоре между мной и Хардом прошел тот самый старик и взошел на помост. Развернулся лицом к толпе и окинул собравшихся долгим взглядом. Пламя от жаровен окрашивало его балахон в кровавые оттенки, отчего картинка получалась действительно впечатляющей.

Любят эти ублюдки устраивать шоу. А для этого всегда нужны подходящие декорации.

- Мать говорила со мной, - произнес старик и весь лагерь погрузился в вязкую тишину. Даже шевеления в темноте за пределами света прекратилось. – Она гордится нами. Мы нашли ее детей, да не одного, а сразу двоих. Пророчество Матери близится к тому, чтобы стать истиной, а слепцы да увидят свет ее милости. Люди, заблудшие души на теле этого мира. Им просто не повезло, как нам с вами, увидеть милость Матери. Мы должны помочь этим несчастным, должны подарить им покой и радость. Вернуть их в лоно Матери.

Толпа загудела. Я бы даже сказал, завибрировала, хотя вроде бы они просто стоят и не шевелятся. У меня же мурашки побежали по спине. С трудом удержался от рефлекторного желания накинуть броню.

- Долгие годы мы искали того, кто поведет нас вперед, очищать плоть земли от неведения. И вот, мы наконец приблизились к этому чудесному мигу. Возрадуемся, ибо один из сынов матери обретет священный огонь в своем теле. И он поведет нас. Двое сыновей сегодня предстали перед нами. Да, пока что они несчастны в своем неведении, не узрели милости Матери. Да, сейчас они закованы в цепи, освященные огнем, что Мать даровала нам вместе со своей кровью. Но вскоре заблудшие отроки встретятся с нею, она ждет их. Она велика в своем всепрощении. И семья вновь воссоединится.

- Это он про нас что ли? – спросил Хард.

- Опасный тип. Многие из таких пророков с левой резьбой в голове. Но этот, походу, сам верит в свой бред. Это еще хуже. Слишком заразно.

- Нам предстоит долгий путь, братья и сестры. Мы должны вернуть их в лоно матери, но только один из них является истинным сыном. Тем, кто поведет нас за собой. Но не стоит печалиться, ведь все мы служим Матери и нет иного счастья в жизни, чем быть любимым ею. Сейчас же начнем наше нелегкое дело. Покажем истиную любовь и всепрощение Матери заблудшим душам. Пусть они прозреют, как и мы прозрели в свое время. Да понесут они милость ее в самые темные уголки плоти земной. Приведите заблудших.

Позади нас началось шевеление. Послышались возгласы и испуганные крики.

Мимо нас прошагала пятерка людей, понукаемых заостренными трубами, которые тут использовали вместо копий. У одного к трубе была приварена заточенная шестерня, так что получилось что-то наподобие алебарды.

А вот безоружных я узнал. Четверых по крайней мере. Те самые собиратели, что пытались подобраться ближе, пока я спал.

- Дети мои, - дружелюбно произнес старик, обращаясь к собирателям. – Вы те, кто привел к нам наших заблудших детей. Верно?

- Мы просто хотим забрать причитающееся нам и свалить, - произнес старший, с которым я в свое время разговаривал.

- Конечно. Ваша помощь достойна награды. Мать довольна вами и указала мне одарить вас высшей милостью. Подойди.

Главарь не особо желал взбираться на помост, но подошедшие фанатики грубо схватили его под локти и подтащили к старику. Удар под колени и собиратель падает перед проповедником. Двое фанатиков держат крепко, один схватил его за загривок и заставил запрокинуть голову.

- Смотрите же, браться и сестры, - заговорил старик громко. – Сейчас Мать одарит эту заблудшую душу своей бескрайней милостью. И если тьма этого мира еще не полностью завладела этим несчастным, то сегодня родится наш новый брат.

И вот тут началось то, от чего даже у меня скрутило живот. А я много всякого дерьма повидал и уже давно разучился блевать от разного рода мерзости.

Безразмерные лохмотья старика распахнулись, словно раковина. И наружу высунулась рука, хотя это больше походило на мясистый склизкий отросток потемневшей плоти. Весь в гнойниках и пожелтевших струпьях.

Вместо ладони был какой-то бугор, да и вся рука изгибалась, словно змея. Старик вытянул конечность над обезумевшим от страха собирателем. А затем бугор раскрылся в разные стороны, будто бутон цветка. Мерзкий, отвратительный мясной бутон с лепестками-пальцами и тошнотворно желтыми перепонками между ними.

Из этой «ладони» наружу показался «стебель». Тонкий мясистый отросток, что изгибаясь склонился над лицом жертвы. Фанатик тут же схватил его лицо и заставил орущего собирателя держать рот открытым.

Из отростка потекла маслянистая жижа, похожая на гной. Вся эта мерзость заливала рот и лицо бедолаги. Тот верещал, захлебывался, заходился кашлем, но фанатики держали крепко. А потом все закончилось. Его отпустили, человек просто мешком упал на помост и начал биться в конвульсиях.