Кровавая Ведьма

Глава 9. Через нежить в море

Утро принесло за собой странное состояние непонимания и гордое одиночество.

Я всё еще была в лагере. И одна.

— Сбежал? — оглядев пустую поляну, дотла прогоревшее кострище и отсутствие коня, изумленно спросила в никуда. — Аль волки съели?

— Кого? — из-за бревна напротив неторопливо вышла моя куколка, тащившая в охапке целый букетище лесных цветов. — Чернявого этого? Да как же! С рассветом поднялся, будить тебя не стал и мне запретил, взял коня и на озеро пошел. Грехи смывать, вестимо. Хоть бы огонь развел, что ли. Роса еще не просохла, зябко же!

Я на ее бурчание только рукой махнула, по-прежнему ничего не понимая. И только вяло смотрела, как хворост, сваленный в кучу неподалеку, повинуясь моему жесту, бодро переползает в костер.

Удивительно, после случившегося никакой злобы у меня не было, и даже разочарование не горчило на языке. Странно, но, кажись, я даже отдохнуть сумела нормально!

Оставалось только умыться, да и чаю выпить было бы неплохо. А, ну и еще не испортить день встречей с магом!

Но что поделать, не ждать же его? Да и другой водоем искать тоже не дело.

И потому, подхватив походный котелок, я, зевая и потягиваясь, пошла по тропинке, по которой недавно вернулась Лили. Последней до моих похождений дела не было — присев на облюбованный камушек, она сноровисто занялась цветами, отбирая те, что получше.

В волосы себе вплести собиралась, что ли? Мне они без надобности, даром, что красивые, но для дела негодные. Да и косы на моей голове дня три продержатся, а уж потом придется мыть, да переплетать. Если, конечно, в приключения какие влезть не умудрюсь!

А меж тем, короткая тропинка между берез почти закончилась, озеро стало видно между стволов, даже не доходя до него. Небольшое, с пологим бережком, местами затянутое ряской, оно отдавало знакомым запахом сырости. На берегу сплошняком росли березы, в иных местах касаясь сережками воды. И неподалеку от него, на мелководье как раз стояла знакомая черная коняга. А рядом с ней и полураздетый мужчина!

Едва не зашипев, я спряталась за ближайшую березку, отчаянно краснея. Вот же ж! В одних штанах гулять — это в империи нынче мода такая? Нет, понятно, что он один, в озере, да и вообще, коня моет…

Но тогда поглубже бы зашел, что ли! Что им обоим эта глубина: мужчине по пояс, лошадке по брюхо? Едва намокли оба.

И тут послышалось нежное такое, ласковое, что я даже опешила:

— Ну, здравствуй, здравствуй, добрый молодец. А чего ты тут один, в такой глуши делаешь?

И этот, не растерявшись, насмешливо ответил, кажется, даже не удивившись девице, внезапно объявившейся в лесу:

— Да вот, красавица, коня чищу. А ты тут как?

Ах, ты ж, аспид! Да что б вас обоих приподняло, да шлепнуло! Нашли время и место разговоры водить! Да и с кем?

Не сдержавшись, я украдкой выглянула из-за березы.

В воде, неподалеку от Волка стояла молодая дивчина в одной длинной нательной рубахе. Материал явно дорогой, шелковый, намок и облепил стройное тело до неприличия. Еще и прозрачным стал, словно паутинка! Даром, что длиннющие пшеничные волосы всю эту красоту закрыть пытались, и то, не с особым успехом.

И вроде как обычная девка молодая, вроде как из знати, может, искупаться забрела, от мамок-нянек отбившись. Но мы-то таких знаем, верно?

— Да вот, — поводив по воде пучком какой-то травы, лукаво улыбнулась пышногрудая красавица. — Пыль с дороги смыть решила. Места тут дивные, природа красивая. Вот, для чая листьев хотела собрать, но никак распознать их не могу. Подсобишь?

— От чего бы и нет, — не понимая, что вытворяет, но и не оборачиваясь к девице лицом, усмехнулся Волк.

— Вот, подскажи, — продемонстрировала она ему собранный незнамо где веник, едва стряхнув с него тяжелые капли. — Это полынь аль петрушка?

Ну, тот, будь дураком, и ответил, едва взглянув:

— Петрушка.

— Ах, ты ж моя душка! — моментально расплылась в коварной улыбке эта искусительница. Даже ставшим ненужным пучок зелени отбросила!

И тут я не выдержала, шагая на бережок, и улыбаясь еще кровожаднее, чем она:

— Слышь, подружка! Ты, часом, ничего не перепутала?

— А ты еще кто? — опешив, моргнула дивчина, моментально возвращая своим глазам прежний вид — невыносимо-синий, без всяких там зрачков вертикальных. — Чего явилась?

— Сама догадаешься? — присев на корточки прям у кромки озера, я едва коснулась его кончиками пальцев. — Или подсказать?

И вода вокруг соблазнительницы вскипела!

— Ай! — взвизгнув, отшатнулась эта дуреха. — Ведьма!

Но куда бы она делась? Озеро под ней быстро нагревалось и вскипало, замыкая ее в широкий круг. Хоть нырни, хоть прыгай, всё равно сваришься!

— А я давно об этом говорю, — даже не удивившись происходящему, насмешливо заметил маг. И его скакун фыркнул, подтверждая, после чего снова принялся равнодушно пить воду.

Кажется, их обоих местная нечисть волновала не больше квакающих в дальних камышах лягушек.

— Молчал бы! — не выдержав, зыркнула я на него, но магию ослабила, покуда не запахло на весь лес вареной рыбой. — Едва от лагеря отошел, как в русалочьи сети угодил. Нормальный? Кто ж на загадки лесных обитателей отвечает?

— Вот именно, отвечает! — подобрав мокрые, длиннющие волосы в руки, обиженно заявила русалка. — Ответил неправильно, значит мой!

— Ага, ответил, — недовольно покосилась я на мага, который стоял, привалившись к конскому боку, сложив руки на груди, и явно развлекался за мой счет. — Поперек логики и здравого смысла! А тебя это как извиняет?

— Мой лес, — кажись, если б у нее была настоящая нога, а не морок наведенный, она бы точно ей притопнула. — И моё озеро! Кого хочу, того и заполучаю!

Я от таких капризов прибалдела даже. Вот же ж скаженная-то!

— А это, — едва указав кивком головы на наблюдающего за мной мага, тихо и ровно предупредила я, снова касаясь воды. — Мой маг. Мой мужчина. Ясно?

— Ай! — снова завизжала нечисть, когда озеро вокруг нее опять вскипело пузырями. — Да поняла я, поняла! Ни в жисть к нему не подойду больше! Отпусти!

— То-то же, — не обращая внимания на мужчину, изумленно вскинувшего брови, довольно хмыкнула я, вынимая руку из воды. — И остальным передай.

— Передам. Бешеная! — зло сплюнув, русалка нырнула, уходя на глубину — в волнах лишь на мгновение показался ее голубой, с разводами, хвост.

В том, что она больше не появится, я не сомневалась. И, хмыкнув, подняла брошенный рядышком котелок — воды набрать всё ж таки стоило.

— Кто-кто я, Доминика? — тем временем вкрадчиво переспросил маг.

— Дурачье ты редкостное, — едва ли фыркнула, не собираясь за свои слова даже краснеть и смотреть в его сторону. Сейчас меня больше интересовало, где между деревьев змеился ручеёк, впадающий в озеро. Не пить же ту воду, где обиженная нечисть плавает, и конь почти валяется! — Ничему жизнь не учит.

— Ну, уж прости, — стыдно этому мужчине никогда не было, и потому он лишь иронично повинился, выводя своего конягу на берег. — Последний раз я русалок лет десять назад видел. И подобных вопросов они не задавали. Только Ворона в камышах тискали.

— Наши местные были прикормлены, — решив, что бегать вокруг да около несподручно, я снова сунула пальцы в воду, едва прикрыв глаза и пытаясь уловить внутренние течения. Они тут были точно, иначе бы без притока свежей воды озеро давно бы полностью заболотилось, и русалка превратилась бы в кикимору. — И водяной за ними присматривал. А эта дикая. Ей что путника, что мага утопить за радость. Она лишь силу понимает, но и чужого не берет.

— А если узнает, что ты ее обманула?

Я только фыркнула.

Ему что, по душе слова мои пришлись? Так пусть даже не надеется!

— Ну, коль узнает, пусть попробует с ведьмы за слова спросить, — хмыкнув, поднялась я. — Много чести — нечисть не обманывать!

— Учту.

— Ага. Запиши лучше, а то забудешь! — перескочив через поваленную березу, заглянула я под ее корни, где и обнаружила искомое — прохладную, журчащую, чистую водицу. И ей-то как следует умылась для начала, а потом и напилась.

А уж после можно было и котелок наполнить.

Правда, не успела обратно на тропу вернуться, как тяжелую посудину у меня тут же забрали. Но и пустыми руки не оставили — в них маг, ухмыляясь, небрежно кинул поводья!

— Не-е-ет, — испуганно встретившись взглядом с чернильной конягой, едва ли не попятилась я. Ни за что!

— Хорошо, — поправив едва накинутую на плечи рубашку, насмешливо согласился маг. — В таком случае, снова едешь в седле.

— Это как так? — не поняла я.

— Всё просто, Ника, — с привычной хрипотцой пояснил Волк. — Час в день обучения верховой езде, и всё остальное время можешь лететь на своей метелке. Нет — обучаешься по ходу дела.

— Вот же ж… — невольно застонала я, уже зная, каким будет выбор. Что не помешало мне пробурчать, ступая на тропу и потянув за собой монстра с копытами. — Лучше б тебя русалка утопила!

— Можно подумать, у нее бы это получилось, — хмыкнув, мужчина пошел рядом со мной и, о чудо-чудно! Упершаяся ранее скотинка неспешно зашагала следом за хозяином, мне даже не пришлось поводья тянуть. — Брось, Доминика. Ты родилась в деревне. Стыдно не уметь ездить верхом.

— Я когда-то уже училась!

— И у тебя неплохо получалось, — согласился Волк, снова вспоминая события давно минувших дней.

Нашел, что вспомнить, называется!

Хотя, может, так оно на самом деле и было — ему-то виднее. Ведь он-то меня тогда верховой езде и учил! И мне даже нравилось, пока…

— По крайней мере, пока лошадь Лиса тебя не сбросила.

Ух ты ж! С каких пор у нас одни мысли на двоих?

— Нашел, что вспомнить, — с неудовольствием поморщилась я. Ну да, признаваться, что после этого я от коней стала шарахаться, как от прокаженных, стыдно было. Казалось, было бы с чего: ну, скинула лошадь седока, с кем не бывает?

Но нет, страх копытных до сих пор в сердце сидел иголкой, и саднил противно. Но глубоко так сидел, что сразу не вытащить! Как и с волками, наверное.

— Такое не забывается, Доминика. Ты всю пятерку до седых волос перепугала.

Я только фыркнула, как его коняга недавно, чувствуя, как щеки невольно покрываются неловким румянцем.

Что уж там говорить, самой тогда страшно до жути было. А всё эта животина проклятая!

Нет, лошадка у Серебряного Лиса была отменная, ему под стать. Красивая, тонконогая и изящная, с роскошной гривой и хвостом, а шкура на солнечном свету и вовсе, будто перламутром переливалась. Но гордой была, аж жуть, абы кого к себе не подпускала. И потому прокатиться на ней хотелось вдвойне!

Вот я и взгромоздилась на нее тайком, во время привала, пока остальные не видели. И она меня даже подпустила, предложенное яблочко схрумкала, и в седло взлезть дала. А потом как понесла галопом! И ни окрики, ни поводья ее не останавливали. Уж не вспомню, сколько она неслась тогда по лесу, не разбирая дороги и едва касаясь копытами земли. А потом и вовсе, встала, как вкопанная, да резко так, что я через ее голову перелетела! И настолько не вовремя, да неловко, что слетела я не в кусты, и даже не на дорогу, а в глубокий, поросший шиповником овраг. Как не убилась только!