Кровавая Ведьма

Глава 5. Снова в школу

Одна из пяти Школ Ворожбы, единственная, где я обучалась, от того и любимая, находилась в самом сохранном месте проклятой империи. В Ведьминой роще, меж двух рек — Ортынкой и Охтынкой, берущих свое начало в Перуновом море. Сливаясь в одну, река устремлялась в Хорсов залив, будто деля Рунх на две неравные части.

Жаль только, на проклятье эта речка не действовала, и раз в десять лет любой из мирных жителей империи мог обернуться кровожадной тварью, не знающей ни жалости, ни пощады. Правда, те, кто рядом, не шибко их интересовали — черная, злая магия вела их прямо в Ансгар.

А в остальное время чудная страна, большая, красивая.

И роща наша, ведьминская, полна нетронутой природы, красивых видов и загадочных чудес. И ведет в нее отдельная тропа, которую не все увидеть могут. А если кто заблудится случайно, так вряд ли сумеет преодолеть последнее препятствие — Калинов мост, под которым сидит наш вечный страж и защитник.

Он же бедолага Горыныч, когда-то проклятый нынешней Верховной.

Уж не помню, как там было на самом деле: то ли ведьмак какой на девичью честь покуситься решил; толь просто подшутить хотел, да двух аспидов в девичью горницу подкинуть… В общем, разгневалась тогда Купава Ратиборовна, да превратила парнишку в чудо-юдо трехголовое!

Она у нас вообще, по части наказаний большой мастер.

И сидит с тех пор ведьмак этот только на камне, отвергает его Мать-Земля. И будет сидеть таким, не змеей, ни драконом, ни человеком, пока грех свой не отслужит, школу охраняя. А уж сколько отмеряно ему — так этого толком даже не знает никто.

Но работу свою он выполняет исправно.

— Эй, Горыныч, — едва оказавшись на мосту, на котором мне был знаком каждый камешек и выемка, я привычно свесилась через перила, не боясь грохнуться в темную, быструю воду реки. Русалки у нас, прикормленные, тоже имелись! А вот водяником так и не разжились. — Ты тут?

— Да где ж мне быть-то? — сначала из ниши показались клубы дыма, раздался сочный зевок, а уж после мелькнули в полумраке желтые змеиные глаза. — Доминичка… ты ль, что ли?

— Агась. Подсобишь?

— Да мне-то что? — лениво откликнулся ящер, и даже протянул крыло. — Хочешь, съезжай.

Я лишь улыбнулась тихонько, на теплую, мягкую кожу крыла перебираясь. Приноровилась, да и скользнула прямо в нишу под мост, едва не врезавшись носом в большую чешуйчатую лапу.

Размерами наш Горыныч был что тот дракон!

Кстати, или запамятовала я, или раньше истинный облик Воплощенных магов я не могла видеть? Так, силуэты смутно, и магия их фонила непривычно. А теперь эта фигура у Дрейка за спиной. Откуда?

— Ты уж прости, — одернув подол верхней рубахи, и плащ заодно, покаялась я, возвращаясь к проблемам насущным. — Я без гостинцев сегодня.

— Не страшно, — дымно фыркнула одна из голов, абсолютно такая же, как и остальные две. Все три были одинаковыми, не различить, и говорили по очереди. Однако, не по речи, не по характеру не отличались. Одна душа жила в нем, хоть и глаз три пары, да столько же наборов зубов. — Я тут из новеньких погрыз кого, не голодный.

— Ага, верю, — хихикнув, уселась я прямо на нагретый камень ниши. Хотя, какая там ниша? Огромная, широкая, примыкающая к опоре моста, с просторной гладкой площадкой — это был почти настоящий утес у воды. — До приема, считай, месяц еще. Кого ты слопать мог? Так, разве лису какую-нибудь заблудшую.

— Не больно-то хотелось, — закатила глаза центральная голова. Потянувшись уже всеми тремя головами на длинной чешуйчатой шее, Горыныч потоптался, устраиваясь поудобнее, и лениво хлестнул меня кончиком под колени, подсекая. — В ногах правды нет, ведьма.

— Да я ненадолго, — потирая ушибленный копчик, поморщилась. Увы, не все ящерицы отличались галантностью по отношению к дамам. — По делам я. К Верховной.

— А-а-а, — сонно прищурился Змей. — Так нет ее.

— Как нет? — опешила я. — Куда уехала?

— А я почем знаю? — от души зевнул проклятый каждой головой по очереди. Да заразно так! У меня чуть челюсть из суставов не вывернулась. — По делам своим, на рассвете еще. Когда воротится, не сообщалась.

— Да что б ее! — невольно ругнулась я, но язычок-то прикусила. Не приведи Род, донесет еще кто! — То есть, как не вовремя. Мне она нужна очень.

— Что, другие ворожеи перевелись? — Горыныч насмешливо покосился на меня тремя глазами — с каждой морды по одному. — Повеселее в школе есть, добрее и статнее. Не то, что эта… ведьма!

Я тихо прыснула в кулак.

Кажется, начинаю догадываться, почему срок наказания этого лентяя никак не заканчивается!

— Нет, — подтянув колени к груди, вынуждена была отказаться. — Другие мне не нужны. Я с ними не общалась толком, знаешь же.

— Недоучка, — снова фыркнул чешуйчатый, обдав меня клубами вкусно пахнущего дыма. Похоже, кто-то из учениц ему перед сном лесной земляники натаскал.

— Уж кто бы говорил, — беззлобно напомнила я ему.

Змею крыть было нечем — в одной лодке школьных пораженийи жизненных передряг сидели мы оба. Он обучение не прошел потому как знатно набедокурил в свое время. А я…

Не мной были начаты игры в прятки, а Верховной. Бабка Яги с видимой неохотой взяла меня в ученицы, но строго-настрого наказала: из терема не уходить, знакомств новых не заводить, да с другими ученицами не яшкаться. А еще как следует язык за зубами держать, хоть в том и не было надобности. Клятва, данная много лет назад в Ансгаре и без того связывала по рукам и ногам.

Но просьба Купавы Ратиборовны просто повергла меня в ужас. Ведь выходило, что она всё прекрасно знает об этом ритуале! Знает и молчит, скрывая правду не только от своих учениц, но и от преподавательниц! Да что там — она собственную внучку обманывает!

А если однажды имя Ядвиги выпадет на зачарованных для ритуала защиты костях, что тогда?

Чем больше я жила, тем больше горела во мне надежда однажды раскрыть тайну проклятия. Но сначала меня держали стены терема-птицы, а после боязнь появляться в Ансгаре. И, как только я хоть понемногу освоилась, скарбом каким обзавелась, да нашла хоть какую-то информацию, объявился Дракон этот, ненормальный, и спутал все планы!

Наша песня хороша, начинай сначала.

А как начать прикажете, если Верховной на месте нет?

Я уныло ткнулась лбом в коленки.

Учителя мне не помощники, да и не знаю я почти их. Так, видела кого мельком, иной раз меня даже кое с кем знакомили. Учила же меня сама Купава Ратиборовна, она же и экзаменовала, и поневку вручила на окончание.

И вроде я считалась выпускницей Школы Ворожей, а иной раз казалось, что и не ведьма я вовсе, а… так.

— Не грей голову, — видимо, что-то в моем понуром виде Горыныча не устроило, потому как один из влажных раздвоенных языков мимолетно коснулся моего виска. — С-с-пать давай. Утро вечера мудренее.

— И то верно, — взглянув на мрак кругом, тихонько и с удивлением зевнула я.

А что? Горыныч свой, да и не привыкать нам вот так коротать вечера. Солнце скрылось за горизонтом, погружая лес в темноту, смолкли последние птицы, слышалось только ночное пение цикад. Мерно плескалась река, отражая свет факелов на мосту, а от Горыныча исходило ровное тепло. Комары и мошки нам не грозили вовсе — он во сне таким дымом пыхтит, что любой костер позавидует!

Пожалуй, на сегодня надежнее места нет.

Да и умаялась я за день так, как никогда раньше, даже в долгую дорогу Полоца до столицы. И потому, не успев даже как следует устроиться в кольцах хвоста огромного змея, задремала, забыв обо всём. Думала, хоть высплюсь толком!

Но нет, видимо, окончательно отвернулись от меня боги. Потому как и часа не прошло, как Горыныч подо мной вдруг зашевелился и угрожающе зашипел.

— Ты чего, чешуйчатый, — спросонья не поняла я. — Какая муха укусила?

— Чужак, — глухо проворчал бывший ведьмак и аспид, поднимаясь на массивные лапы. Еще и хвостом махнул, меня к себе на спину закидывая. — Держас-с-сь, ведьма!

С треском раскрылись кожистые крылья, и Горыныч тяжело взмыл в воздух. Да и не взлетел вовсе, а как будто выпрыгнул из-под моста! В мгновение ока приземлился меж каменных перил, чиркнув когтями, высекая искры, угрожающе зарычал и выдал такие струи пламени из трех голов сразу, что стало светло, как днем!

Я, спрятавшись за его центральную шею, крепко вцепившись пальцами в острую чешую, только сонно хлопала глазами, не понимая, что происходит. Нет, чужака унюхал и всё такое, это как пить дать. Но почему он в сторону школы обернулся-то?!

— Горыныч! А ну прекрати! — послышался откуда-то снизу тонкий окрик, пытающийся казаться грозным. Получалось из рук вон плохо, не помогало даже волшебное эхо, издавна гуляющее у слияния двух рек.

А вот полуночный туман сыростью начал пробираться под ворот, не помогал даже помятый за пару часов сна плащ.

— Кто такие? — сев на задние лапы, раскатисто выдал страж школы, едва склоняя боковые головы, чтобы пристальней рассмотреть незваных визитеров. — Как посмели нарушить мой покой?

Я тихонько хихикнула, радуясь, что остаюсь незамеченной. Сюда, хотя бы, дым из его ушей не долетает.

А так вообще, видали, какой грозный? Вот многие и верят!

— Ты это, шуточки свои прекращай давай! — голос ведьмы споткнулся. Откашлявшись, она заговорила снова, стараясь звучать грозно, явно подражая Верховной. — Не видишь, кто перед тобой, ослеп, что ли? Гость у нас. Да и ты, чую, не один, что за ведьму на загривке прячешь? Спускай, давай, по-хорошему!

— Упс, — цокнула я языком, поняв, что раскрыта. Еще и ведьму эту вспомнила! — Горыныч, может, того? Деру в рощу дадим?

— А всё само собой устаканится? — насмешливо, но едва слышно, прокряхтел дымом пойманный с поличным Змей. — Нет уж, спускайся. Тайного с-с-с тобой не делали ничего. Не за что на нас кричать будет.

Я хмыкнула в ответ, но вдоль огромного позвоночника, покрытого толстыми тупыми шипами, полезла. Правда в его словах имелась, но и в моих тоже.

Цветана Далеборовна особыми талантами не отличалась. Но будучи ведьмой-травяникой, лихо чувствовала жизнь, в малейших ее проявлениях, будь то хоть новая тропинка, хоть взрослый мужик в огромном лесу. Но и памяти у нее было, что у тех кустов — на сегодня накричит за проступок, а на завтра уже и не вспомнит. От того и бегали от нее все подряд, зная, что если сразу не догонит и не отругает, то потом и вовсе не станет.

Как она со способностями такими место секретаря при Верховной занимала, так и не понял никто. А может, ее провалы в памяти как раз тем объяснялись, что все мысли ее были только о бумагах?

К сожалению, меня она знала, как и я ее. А, может, оно и к лучшему — начни меня незнакомая наставница отчитывать за вторжение, пришлось бы краснеть перед гостями-то!

Гости вообще, в школе не редкость, особенно перед началом приема. Многие отцы хотят посмотреть, где их дочки жить, да учиться будут.

И потому я спокойно соскользнула по подставленному Горынычу крылу, да лихо спрыгнула на землю, являясь под бдительный взор Цветаны. Судя по тому, как он смягчился, она меня тоже признала сразу, да еще и затараторила:

— Ох! Глазам своим не верю! Как же ты так припозднилась, девка?

Ну да, имена учениц она не запоминает тоже. Хотя список всех учениц составить по памяти очень даже может!