Жаркое лето

Пули просвистели у Михаила над головой.

— Ложись! — крикнул хрипло он, плюхаясь в болотную жижу. — Обнаружили, сволочи! Теперь держитесь, ребята, незачем зря головы под дурные пули подставлять. Есть у меня одна задумка. Мы будем этих гадов выкуривать. Чувствую я, что у командира дело захлебнулось. Заряжай зажигательными!

Мельница была уже в ста метрах от них. Отчетливо доносился шум воды на мельничном колесе. И надо же вот так нарваться на пули, а ведь так хотелось зайти в тыл к бандюгам и взять их живыми. Но вот прозвучали три одиночных выстрела, и тотчас на крыше мельницы показались синие дымки, а через мгновение уже заплясали красные язычки пламени.

— Сейчас вы, голубчики, выскочите, как миленькие. Хлопцы, следите за дверью и омутом, у них другого выхода нет!

Пригнувшись, раздвигая плечами заросли камышей, красноармейцы по команде Михаила поползли влево, к омуту, боясь неосторожным движением выдать себя.

Вскоре вражеский автоматчик умолк: видно, в горящей мельнице бандитам приходилось несладко. Вскоре все здание было охвачено огнем. Черный дым от горящего сухого дерева и камышовой крыши тянуло вниз по реке.

Бойцы остановились на краю обрывистого берега в зарослях молодого ивняка. Отсюда хорошо просматривался мельничный сток с перекошенным колесом, толстый ведущий вал, выглядывающий из-за стены бревенчатого здания.

Огненные галки взвивались в небо и падали в камыши. К счастью, камыши не загорались: помог ночной дождь, а то бы и красноармейцам пришлось худо.

— Смотрите, смотрите, товарищ командир, — вполголоса взволнованно заговорил Нечитайло. — Один выползает наружу, вон возле вала пробирается к омуту...

Михаил увидел, как нахтигалевец полз к лопастям перекошенного колеса. Вскоре из отверстия показался второй, затем третий.

Первый уже достиг лопастей колеса и, ловко цепляясь за них, бесшумно соскользнул в воду. За ним юркнули в омут еще двое.

Михаил ожидал: может быть, кто-нибудь еще покажется на валу, но никто не появлялся. Да и пожар уже охватил всю стену, так что, если кто и оставался в помещении, то наверняка задохнулся в дыму.

— Хлопцы, занимай позицию, приготовься к бою!

Омут был неширок, но, видимо, глубок. Диверсанты быстрыми саженками приближались к зарослям, где притаились в засаде оперативники.

Запыхавшиеся, мокрые, бандиты вышли на илистую кромку берега и стали торопливо подниматься к зарослям ивняка.

— Быстрее, быстрее! — торопил их приглушенным голосом нахтигалевец с парой треугольничков на петлицах. И вдруг Михаилу показалось: он видел этого человека. Да, это тот самый «сержант», которого они повстречали в лесу во время облавы. «Старый приятель! Вот так встреча. Ну, теперь ты нас не проведешь, получишь все сполна!»

Густое сплетение ветвей, как спасительный островок, было рядом. Вот уже совсем близко! Но едва диверсанты поднялись к ивняку, как по знаку Михаила бойцы с винтовками наперевес выступили из кустов им навстречу.

— Руки вверх! Бросай оружие! — прозвучала неожиданно команда.

Диверсанты застыли на месте, окаменели, и лишь рыжий «сержант» резко повернулся и кинулся с обрыва в омут. Тотчас прозвучал одинокий выстрел — и сразу у берега вода покраснела от крови.

Нечитайло опустил винтовку, вытер пот со лба.

— Получай, сволочь! — сквозь зубы проговорил он. — Это тебе за Якова.