Наследие войны

- Я говорю вам это, мистер Кортни, чтобы вы поняли, что я не слабый человек ни физически, ни морально. Мы оба знаем, что Шафран никогда, никогда не позволит мужчине доминировать над собой. Но также она никогда не смогла бы полюбить мужчину, который позволил бы ей доминировать над собой. И она действительно любит меня. Так что мы равны.

"Да, это ты", - подумал Леон. Моя девочка действительно встретила свою пару. Вот почему она не отпускала его. Она знала, что никогда не найдет другого.

‘Осмелюсь заметить, что вы немного подумали об этом моменте, - сказал он. – Просить руки моей дочери ... интересно, как я это приму?

Герхард улыбнулся. - Немного, да ...

Леон усмехнулся. - Я тоже. У меня был к вам длинный список вопросов. Не думаю, что сейчас в них есть необходимость.

- ‘Благодарю вас, сэр.

Лицо Леона стало серьезным. - Многие люди здесь, в Кении, потеряли семью, людей, которых любили. Некоторые могут дать вам преимущество сомнения, но большинство - нет. Это будет нелегко. Ни для тебя, ни для кого другого ...

-‘Думаю, что нет.

- Но Шафран любит тебя всем сердцем, в этом я не сомневаюсь, - понимающе усмехнулся Леон. – Это единственный способ, которым мы, Кортни, что-то делаем, - прямолинейно, на пределе.

- ‘Я знал это с первого взгляда,’ сказал Герхард. - Когда Саффи слетела с Креста Ран и приземлилась в снег у моих ног.

- Ха! Это моя девочка! И теперь я не сомневаюсь, что ты тоже ее любишь – и что ты совсем не похож на своего отца.

- Это, конечно, правда. Я всю жизнь старался не походить на своего отца.

- Тогда я буду счастлив и горд приветствовать тебя в нашей семье, Герхард. Я прошу только одного: люби мою девочку и сделай ее счастливой. До тех пор, пока ты будешь делать это, ты будешь иметь мою дружбу, мою поддержку и мою помощь, если когда-нибудь тебе это понадобится. А если нет ...

Леон позволил словам повиснуть в воздухе на мгновение, затем подозвал официанта.

- Будь хорошим парнем и отправь сообщение миссис Кортни. Она в саду с моей дочерью. Скажи им, что можно спокойно вернуться к столу.

***

- Мы остановились в Найроби, чтобы получить разрешение на брак, и через несколько дней отслужили службу в часовне в Лусиме, - сказала Шафран.

- ‘Хор состоял из работников поместья,’ сказал Герхард. - Я думал, что хоры в Баварии хороши, но, Боже мой, эти африканские голоса ... Они звучали как пение ангелов.

-Конечно, именно тогда мой дорогой муж обнаружил, что у него на самом деле два тестя, а не один...

- ‘О, но это слишком даже для тебя, дорогая! - рассмеялась шестой член партии, бывшая секретарша бригадира Габбинса Маргарет Джексон.

- ‘Нет, это правда, - заверил ее Герхард. - Лусима огромная, больше ста тысяч акров.

- ‘Гораздо больше, - пробормотала Шафран.

- Примерно десятая часть его - сельскохозяйственные угодья, и все рабочие - выходцы из племени кикуйю. Но остальная земля остается дикой, и люди, которые живут там, - масаи, которые бродят по стране, пасут скот. Мы с Шафран построили там свой дом, у водопоя, куда животные приходят напиться. Мы назвали его Креста-Лодж, в честь Креста Ран в Санкт-Морице, где мы впервые встретились.

Пока он говорил, Герхард видел, как остальных, как и его самого, соблазняет мысль о частном африканском королевстве, где родилась и выросла Шафран, о мире, далеком от серых, туманных, изрытых бомбежками улиц послевоенного Лондона.

- Пока строился домик, мы жили с Леоном и Гарриет, но я руководил проектом, поэтому часто останавливался на месте, - сказал он. - Однажды утром я проснулся до рассвета, а это одно из лучших мест для наблюдения за дичью, и решил прогуляться. Было довольно холодно, потому что Креста-Лодж находится на высоте около семи тысяч футов, а ночи на этой высоте холодные. Воздух был неподвижен и чист, и самым громким звуком было жужжание и щебетание насекомых вокруг меня.

- За домом есть несколько невысоких холмов, и я направлялся к ним, когда увидел большую темную фигуру, двигающуюся за вершиной холма впереди меня. Было еще не совсем светло, поэтому я остановился, чтобы рассмотреть поближе, и понял, что это слон, огромный самец, приближающийся ко мне. Появились новые фигуры, еще один самец, а затем самки и детеныши, все в одну линию. Двое малышей, придерживая хоботами хвосты своих матерей, трусили за ними.

- Я помню, как меня поразило, с какой нежностью и любовью матери относились к своим детям и как безмятежно стадо двигалось по ландшафту. Но в то же время у меня было такое же, но противоположное впечатление, что это были самые могучие и потенциально смертоносные существа, которых я когда-либо видел. Они были похожи на огромные серые живые танки, топчущие все на своем пути. Я стоял совершенно неподвижно, когда они проходили мимо меня, не более чем в тридцати ярдах, отчасти потому, что не хотел, чтобы что-то нарушало это волшебное зрелище, но также и потому, что думал: “Я не хочу, чтобы этот большой слон разозлился!”

Рассказ был выслушан в тишине и встречен одобрительными улыбками и смехом. ‘На бис! - крикнул Лео Маркс.

Герхард усмехнулся. - Если ты настаиваешь ... Иногда по ночам я возвращался домой после того, как заканчивались строительные работы, потому что, как бы здорово ни было разбить лагерь под звездами, это было не так здорово, как быть с Шафран. Есть две или три главные дороги, которые пересекают поместье. Это не асфальт или что-то в этом роде, но земля плотно утрамбована, так что вы можете ехать на приличной скорости. Однажды ночью я подошел к углу, который огибает рощу, так что с другой стороны ничего не видно. Можно подумать, что это не проблема. Я имею в виду, что на дороге нет других машин. Поэтому я на большой скорости завернул за угол, потому что спешил домой, а прямо посреди дорожки стояла самка носорога со своим детенышем. Она взглянула на меня и пошла по дороге, а за ней по пятам шел ее детеныш. Позвольте мне сказать вам, что огромная, кожистая, жирная задница самки носорога, убегающей от вас, - это не очень приятное зрелище. Но это гораздо привлекательнее, чем вид того же носорога спереди, несущегося в вашу сторону.

- Герхард помолчал и добавил: - В другой раз я въехал в львиный прайд, который устраивал оргию, напомнившую мне несколько берлинских клубов, которые я знал в те дикие дни, когда еще не было нацистов. Но это долгая история и не подходит для респектабельного ресторана средь бела дня.

- ‘Расскажите нам о местном населении,’ попросил Питер Черчилль. - В наши дни в прессе появляются довольно тревожные истории о Кении. Знаешь, эти мятежники ...

- ‘Мау-Мау,’ сказала Шафран.

- Вот и вся компания. У вас там, где вы находитесь, есть какие-нибудь неприятности?

‘Пока нет, слава богу, - сказала Шафран. ‘Мау-мау принадлежат к племени кикуйю. Кикуйю - фермеры, и у нас довольно много людей живут и работают в той части поместья, которая отдана под сельскохозяйственные угодья и плантации. Но в дикой природе, где мы с Герхардом живем, люди - масаи, скотоводы, и они совсем не связаны с Мау-Мау.

- ‘Вождь масаев в поместье Лусима - необыкновенный человек, - сказал Герхард. - Его зовут Маниоро. Много лет назад, когда Леон был молодым армейским офицером, Маниоро был его сержантом. Леон спас ему жизнь.

- Маниоро был ранен в бою с мятежным племенем нанди, - объяснила Шафран. - Мой отец несколько дней нес его на спине, чтобы доставить на священную гору Лонсоне, где жила его мать, чтобы она могла лечить раны Маниоро. Она была целительницей, у нее были удивительные способности, я сама испытала их. С тех пор Маниоро и мой отец считают себя братьями.

- Но ведь белый человек не может находиться так близко к черному человеку в таком месте, как Кения, - сказал Маркс. - Насколько я могу судить, это место набито чертовыми идиотами, которые думают, что негры в одном шаге от обезьян.

- ‘Так оно и есть,’ согласилась Шафран. - Но, как вы сами сказали, они чертовы идиоты.

- ‘Поверь мне, Лео, Маниоро - второй отец Шафран,’ сказал Герхард.

- ‘Бедный Герди, - Шафран наклонилась и утешительно похлопала своего мужчину по спине. - Он думал, что пережил третью степень после того, как прошел мимо папочки Кортни. Он и не подозревал, что ему предстоит еще разговор с Маниоро.

– Он дал мне понять так же ясно, как это сделал Леон Кортни, - если я каким-то образом причиню вред Шафран, он станет моим смертельным врагом.

- Он был таким только потому, что очень меня любит. Как только я заверила его, что нашла подходящего мужчину, он крепко обнял Герхарда и вместо этого начал читать мне лекцию.

Герхард усмехнулся. - Слышал бы ты его. Он говорил Саффи, что она должна родить мне много-много детей...

- Пока что я справился с двумя, по одному на каждого, и этого вполне достаточно.

- Как их зовут? - спросила Маргарет.

‘Александр, которому четыре года, и Николя, которой два. Но мы всегда называем их Зандер и Кика, потому что так они произносят свои имена.

- Вы привезли их с собой в Англию?

Лицо Шафран вытянулось, когда она покачала головой. - Нет. Мы, конечно, думали об этом. Но для детей гораздо лучше быть дома с бабушкой, дедушкой и няней, в окружении людей, которые их любят. Они были бы несчастны, бродя с нами по Европе, слишком маленькие, чтобы понять, что происходит и где они находятся. Она задумчиво улыбнулась. - Сегодня утром я получила письмо от Гарриет. Она писала о том, как счастливы Зандер и Кика и как они веселятся, будучи испорченными всеми. Она только пыталась меня успокоить, но я, конечно, плакала навзрыд.

- Я думаю, ты поступаешь правильно, - сказала Маргарет, похлопав Шафран по руке. Она посмотрела на Герхарда. - Простите, что прервала ваш рассказ.

- ‘Не волнуйся, - сказал Герхард. - Я только собирался передать Саффи последнюю команду, которую дал Маниоро. Он сказал, что, когда она состарится, ее священным долгом будет найти мне новых молодых жен и позаботиться о том, чтобы они хорошо себя вели и произвели еще больше потомства.

- Я говорю, это дух! - воскликнул Черчилль.

- Фу! - фыркнула Одетта в истинно галльском стиле, закатывая глаза при этой мысли. Она улыбнулась и сказала: "Смотрите все, вот идет Пьер!’

Остальные посмотрели в сторону кухни, откуда, вытирая пот со лба, выходил шеф-повар и хозяин Пьер Дюфорж.

- А, mes amis, - сказал Пьер, подходя к столу. - Прошло слишком много времени с тех пор, как я видел вас всех. А Одетта ... - Он замолчал и с трудом сглотнул. - Для меня большая честь снова служить вам за моим столом. Я видел ваш фильм, в котором Анна Нигл играла вашу роль, и моя дорогая жена, ей пришлось остановить меня, чтобы я не встал в кинотеатре и не закричал: “Я знаю настоящую Одетту!”

Одетта улыбнулась. - Спасибо, Пьер. Мне тоже приятно снова оказаться здесь.

Как ветеран разведки, Шафран знала историю Одетты Сансом, как ее тогда называли: ее подвиги в качестве тайного агента в оккупированной Франции; ее захват гестапо; пытки, которым она подверглась, и ее ужасное жестокое заключение в концентрационном лагере Равенсбрюк. Но, проведя послевоенные годы в Кении, она понятия не имела, насколько знаменитой стала Одетта.

- Я хочу выразить вам свое искреннее почтение,’ продолжал Пьер. - И выразить вам свое глубочайшее сочувствие за то, что вам пришлось пережить. То, что эти грязные боши сделали с тобой ... Они ничем не лучше дикарей.