Будни самогонщика Гоши - 2. Мир и нир

Глава 12

12.

Затянув со сборами, наше величество объявило начало похода на Монкурх только в конце июня. Как Наполеон и Гитлер, объявившие марш в Россию. Величество чаяло блицкриг. Один решительный бой, и покорённая страна раздвинет ноги как податливая шлюшка. Непобедимая армия торжественным маршем протопает по главной улице столицы захваченного государства.

Сколько раз подобные планы накрывались медным тазом…

Конечно, Карух не знает истории Земли. Я просвещать его не собираюсь.

Всего под славные знамёна нашего великого вождя собралось свыше двух тысяч вояк. Очень много. Обычно лохматят друг друга глейские и брентские дружины, усиленные наёмниками. Человек двести с каждой стороны — предел. Разумеется, ни оба королевских тысяцких, ни кто-либо иной в армии ни малейшего опыта не имеет и не понимает, какой тактики придерживаться в бою. Одна надежда: в Монкурхе ровно такая же ситуация. Эта часть континента, не знаю, как далеко он простирается, слишком долго жила в относительном мире. Клаузевицу взяться неоткуда.

Перед выходом королёк привёл нас к новой присяге. Не только землевладельцев, местный аналог дворянства. Мы уже клялись в верности, при коронации. Сейчас весь неровный строй пеших копейщиков и спешившихся всадников, а также расчётов баллист, был вынужден поклясться перед лицом пресветлого Моуи, что отдаст всего себя и ещё немножко для окончательной победы над супостатом ради освобождения угнетённых. Сопровождалось действо неким ритуалом. Нас обходили служители Моуи разного ранга — попы и недопопики, они брызгали водицей, осыпали землей, крутили возле наших воинственных морд факелами, едва не опалив мне брови. Потом обмахивали опахалами. Что-то связанное с четырьмя стихиями. От обилия земли, воды и копоти шеренга стояла грязная, как рота, вернувшаяся с полевых учений в дождь.

В отличие от нас, узколицая августейшая сволочь осталась чистой. Король принимал от нас присягу верхом на белоснежном кхаре, ровно под окнами малого тронного зала, забранными настоящим прозрачным оконным стеклом от глея Гоши. Морду распирала гордость. Ему бы золотую цепь на два кило, малиновый пинжак, «Нокию» размером с чемодан и шестисотый мерин — был бы один в один новый русский девяностых годов.

— Биб? С этой клятвой — всё серьёзно? Или дешёвый цирк?

— Вполне серьёзно. Бог выступает твоим гарантом. И карает, коль нарушишь обязательство. Я, например, не могу выпить душу ни у кого из армии Мульда. Иначе навлеку на тебя гнев Моуи. Ты погибнешь — и я с тобой.

Влип? Одна надежда на Бобика. Он никому ничего не обещал. А что за меня порвёт кого угодно — не сомневаюсь.

Мой пёс — единственный из мобилизованных в Кирахе, кому армейская служба не в тягость. Некоторые глеи тоже взяли с собой каросских волкодавов. Собачки хотя бы пообщаются. У нас на юге стоило Бобику приблизиться к любой другой собаке, добродушно виляя хвостом, та убегала со всех лап или падала в обморок от ужаса, если на цепи.

Как только взбредёт в голову гавкнуть самому крупному и самому возрастному кобелю с проседью на морде, все наши волкодавные шавки сбегаются, образуя стаю. Бобик, хоть не мелкий, среди них средний по росту, очевидно — не самый крутой. Стало слегка обидно за него.

Вообще-то с собаками проще. С людьми сложнее. В отряде Кираха и Фирраха о шестидесяти душах, не считая Бобика и коров, всего двадцать три бойца, испытанных в бою. Включая нас с Нирагом. Остальные набраны по пути, экипированы, кое-как вписались в строй… Но скорее как дань выполнению приказа, которому я не посмел противиться.

А ещё Карух решил использовать местный аналог тяжёлого танка. Привлёк сотню каросских наёмников. Иными словами, сделал то, что я сам так и не удосужился предпринять для защиты двух наших приграничных глейств. Жаловался, что денег в казне нет. Но раскошелился.

На марше по дороге, ведущей в северо-восточном направлении, я оглядел каросскую роту. Смотрелась примерно так же, как и орудовавшая около Коруна. Тех я обезвредил очень легко. Спёр ночью причитавшееся им серебро, после чего их дальнейшее участие в баталии стало бессмысленным. Ретировались восвояси. Эти же, кроме десятников, показались какими-то молодыми. Да и предводитель Шаррух — не старый, примерно моего возраста.

— Нираг! Знаешь кого-то из них?

Ехавший рядом мой сотник отрицательно мотнул головой.

— Говорят — салажня. В этом составе собраны впервые. Но всё равно — кароссцы. Вооружены — нам не ровня. В кольчугах, сотник и десятники в панцырях. Меч каросской закалки гораздо прочнее местного. Их новичок стоит двух наших, из замка. Или четверых, нанятых по пути.

— Тоже приняли присягу?

— Нет, глей. У них вместо присяги — договор.

— Тогда просвети. Монкурх — меньше нашего государства, но богаче. Оттого у короля жадность победила благоразумие. Но богатые тоже могли нанять кароссцев?

— И они могу встретиться в бою. Понимаю, к чему клонишь. Тут правила строгие. Каросский наёмник никогда не должен воевать против соотечественников. Это условие всегда доводится нанимателю.

— Интересно… — я ещё раз бросил взгляд на гордых наймитов. — Допустим, сошлись две армии. В каждой есть кароссцы. И что, те и другие отказываются вступать в драку? Нахрен тогда они сдались, такие красивые? Тем более — за дурные деньги.

— Сложный вопрос, — пожал плечами Нираг. Плечи, естественно, в плотной коже. Я тоже обзавёлся, чтоб не выделяться, а также кольчугой и шлемом. Но в походе жарким летом, да ещё на своей территории — даже не уговаривайте надеть. — Потому придумана масса сложных правил, как его разрулить. Я всего не знаю. Общий смысл в том, что защищаться можно, а нападать — нет.

— Поясни.

— Как ты сказал, сошлись две армии. Монкурхские — подвергнувшиеся нападению. Значит, кароссцы или любые наёмники на стороне обороняющихся вправе рубить направо и налево. А сотня Шарруха их атаковать не будет. Но они обязаны защищать короля. И не бросят его без защиты. А если кто-то из Кароссы попробует пробиться к Каруху, чтоб напасть, то не посмеет тронуть охрану. Даже издалека из арбалета не шмальнёт.

— Чтобы не уронить престиж?

— Именно! Если наёмник допустил гибель нанимателя, за их банду и ломаного медяка не дадут при заключении следующего контракта. Солидарность у этих детей пырха воспитывают рано, с малолетства.

Оттого и репутация соответствующая. Я уже заметил, что Карух всегда зовёт на военный совет Шарруха. Командующие тысячами крутят носом, но слушаются сотника. У того хоть какой-то боевой опыт… Пусть даже в местечковых криминальных разборках.

У этой армии не было опыта даже в организации движения. Не высылались вперёд квартирьеры. Не было полевой кухни. Ладно кухни — даже толковых запасов провианта и фуража не собрано. Что припасли глеи для своих отрядов, тем и питались. Кхары паслись часами. Скорость движения — меньше десятка мер в сутки.

— Можно не бояться каросских наёмников врага, — мрачно обронил Нираг. — Они помрут от старости, пока доедем.

Две с лишним тысячи вояк и полторы тысячи коров становились бедствием для глейств и брендств, через которые шла дорога. Король со свитой приближённых и в сопровождении наёмной охраны скакал в замок местного вельможи, где прекрасно проводил время. Когда попадались леса, полные дичи, монарх с удовольствием охотился. Потом пировал в шатре, прежде чем догнать армию. Война оказалась для него чудесным развлечением. Прогулкой. Пикником.

Мы же мародёрствовали. Жрать-то нужно. А Бурёнке мало травы из подножного корма. Всегда давал ей хлеб. Где взять? Так отобрать у месных хрымов. Первый раз бросил им медяк, потом перестал. Никто не платит. Мы — армия добра и справедливости, идёт на святую освободительную битву, какие ещё деньги…

О пересечении границы Монкурха, её достигли к середине августа, возвестили десятки арбалетных стрел.

Мы, южане, тащились в середине колонны, растянувшейся на половину меры. За нами шлёпали пешие копейщики. За ними ехали три баллисты, разобранные и груженные на повозки. Арьергарда и боевого охранения я не обнаружил. Как и разведки. Король скакал впереди, сияя цельнометаллическими латами, здесь — редкими. Где он — там и северо-восточная граница Мульда. По крайней мере, Каруху так казалось.

Но у арбалетчиков было иное мнение.

О нападении я узнал по истошным крикам впереди. Придержал Бобика, дёрнувшегося туда, где движ. Впрочем, закончилось всё очень быстро. Оставив своих, я двинул вперёд, выслав Биба на разведку.

Он обнюхал лесополосу, откуда стреляли.

— Там никого, хозяин!

Правильная партизанская тактика против сильного врага. Укус — отход. А результаты впечатляют.

Первый арбалетный болт получил Шаррух. Он свалился на землю и остался лежать. Оперение белело у горла, на палец выше кирасы, окровавленный наконечник вышел под затылком. Ювелирный выстрел!

Остальные стрелы ранили одного из брентов в королевской свите и кхаров. На доспехе монарха отпечаталась глубокая царапина. Броню болт не пробил. Моуи и правда хранит его.

Тем не менее — перепугался. Узкая физиономия Каруха сбледнула. Пикник кончился. Первое столкновение принесло потерю самого профессионального военного и ни одного убитого в стане врага.

Сто процентов, засаду подготовили не каросские наёмники. Те не стали бы пулять болтами по своим.

Король велел разбить лагерь, выставить часовых. Кароссцев отправил провести верховую разведку. Я заметил, что у наёмников тоже есть пара волкодавов. Бежали бы впереди, вынюхивали — точно заметили бы опасность раньше, чем стрелки начали шмалять. А то и обезвредили бы засаду.

Я подмечал недостатки нашей армии, искренне желая ей поражения и бегства. Чем скорее — тем лучше, пока живы мои дружинники. Но, связанный клятвой, ничем не мог этому способствовать.

Переночевали. Умылись у ручья. Затем король созвал всех глеев, брентов и сотников. Меньше чем в дневном переходе прямо на пути стоит замок местного землевладельца. Едва ли больше, чем у моего тестя, где родилась Мюи. Деревни пустые. В страхе перед освободителями хрымы разбежались. Кто-то — в леса. Часть наверняка пополнила гарнизон.

Воин средних лет, повышенный из десятников в сотники у кароссцев, предложил выделить отряды с собаками и обшарить местность, выискивая схроны крестьян. Скот наверняка где-то в лесах. Если найти и забить три-четыре десятка кхаров, армия наестся мяса после длительного перехода.

Утвердили. Основное же войско тронулось вперёд, чтобы осадить замок. В идеале — заставить сдаться.

Нираг повёл наших к замку, мне с Бобиком пришлось присоединиться к каросским наёмникам, им не хватало собак. Я больше полагался на Биба, естественно, никому о нём не рассказывая. Один Нираг догадывается, и то — лишь благодаря длинному языку моей матушки.

Въехали в заросли. Часть деревьев — как на Земле, но встречаются и совсем странные, которым не знаю названий. Кусты по брюхо Бурёнке, она ступала очень осторожно. Бобик, пущенный вперёд, тотчас решил продовольственную проблему для себя, схарчив молодого пырха. Потом принялся таскать мне пойманных жирных птиц, принёс полудюжину зайчиков, копытное существо вроде нашего оленя… Поиск беглых крестьян его ни разу не заинтересовал. А Бурёнка основательно отяжелела от вьючной поклажи. Пришлось слезть и идти за ней вслед.