Малыш пропал

— Ну хорошо, идемте. До свиданья всем!

— Вы в цирк завтра идете? — крикнул кто-то ей вслед.

Цирк, обрадовался Хилари, значит, я смогу повести Жана в цирк!

— Пошла бы, если кто-нибудь меня пригласит, — вызывающе откликнулась Нелли, и под хор непристойных приглашений они вышли из кафе.

— Надо возвращаться, не то мои хватятся, — сказала она, надев пальто.

— А это имеет значенье?

— Да, имеет. Понимаете, мой муж все еще военнопленный — Бог весть, когда он вернется, и, если тетушка что-нибудь про меня узнает, с нее станется ему сказать, и тогда он может лишить меня довольствия.

— Итак, вы замужем.

Она пожала плечами.

— С тех пор, как его нет дома, прошло больше пяти лет. А ведь женщине надо жить нормальной жизнью.

Хилари молчал, и, желая привлечь его внимание, она подергала его за локоть и прибавила с беспокойством:

— Не подумайте, будто я неразборчива. Взять, к примеру, бошей — они чего только мне не сулили, но я не согласилась. Нет, сказала я, я не из тех, кто спит с немцами. И, можете мне поверить, никогда я с ними не спала.

Лжет она, чуть ли не ликуя, подумал Хилари. И с немцами она спала, грязная сука, и со всеми прочими, у кого было чем ей заплатить.

Они шли в эти минуты мимо разбомбленного храма, Хилари вдруг дернул ее в тень дверного проема, лишенного дверей, прижал всем телом к твердой каменной стене, сунул язык меж губами и с облегченьем, с жадностью упивался влажным лоном ее губ.

Наконец он оторвался от них, с глубоким удовлетвореньем вздохнул, чуть ли не простонал. Медленно повел руками по ее телу, и под его прикосновеньями ее забила дрожь. Он совсем потерял голову, вновь впился в ее губы, и она прильнула к нему, говоря своим телом, что ее желанье сровни его.

— Возвращаемся в отель, — хрипло прошептал он, прервав поцелуй. — Вы сможете пройти ко мне в номер.

Она подняла руку, погладила его по щеке и, прижавшись к нему, прошептала:

— Не могу я.

Он оттолкнул руку, прижал к ее боку.

— Почему не можешь? — резко спросил он. — Ты должна. Я хочу тебя.

— Не будь ко мне жесток, — ее губы были совсем близко к его лицу, он ощущал ее тошнотворно-сладкое дыхание. — Ты же чувствуешь, я хочу тебя, но рядом со мной спит тетушка, и, если выйду, она услышит. Ты не представляешь, как она меня сторожит.

— Но ты мне нужна. — Он обернулся назад, к темным глубинам разрушенной церкви, и вновь — к Нелли: — А почему не здесь? Сейчас? — прошептал он.

Она рванулась от него.

— Как вы могли такое предложить? — с гордым возмущеньем воскликнула Нелли. — Я что, цыганка?

— Но я хочу тебя, — в отчаянии настаивал Хилари. — Ты разве не хочешь?

— Но так непристойно. — И прибавила еще разгневанней: — Да к тому же в церкви! За кого вы меня принимаете.

Итак, она хочет строить из себя даму, утомленно подумал он. Хочет, чтобы я делал вид, будто влюблен в нее, льщу ей, предан, уважаю. Она отказывается играть в моей комедии, желает, чтобы я паясничал в ее.

Он вдруг ощутил усталость и отошел от нее, прислонился лбом к холодной каменной стене, хотелось только остаться одному и уснуть, ничего не решать, ни о чем не помнить.

— Вы в цирк меня завтра поведете? — с беспокойством бросила она ему вслед.

— Что? — он устало выпрямился и медленно направился к ней. — Что ты сказала?

— Вы в цирк меня завтра поведете? — взволнованно повторила она.

— Поведу тебя? Тебя? — Он засмеялся, хотя ему нисколько не было смешно. — В котором часу там завтра начало?

— Есть представление в три, — поспешно ответила она, — но в это время я не смогу, мне надо выйти с тетушкой. Потом есть второе представление, в половине восьмого. К нему я вполне могла бы освободиться. А потом можно было бы пойти на ярмарку, и ты бы выиграл для меня всякие призы, ты наверняка хорошо стреляешь. Все англичане хорошо стреляют. Ну, скажи, что поведешь меня, да? — Она подошла поближе, задрала голову и зазывно улыбалась, глядя ему прямо в глаза.

Но он думал не о ней.

— Значит, тут и ярмарка есть, — произнес он задумчиво.

— Ну конечно. — Ей это уже начинало действовать на нервы. — Так ты поведешь меня или нет?

Как жаль, что нет представления около шести, думал он, но тут спохватился, вспомнил о существовании Нелли.

— Да, разумеется, я бы рад тебя повести, — сказал он поспешно, — но, боюсь, к половине восьмого я освободиться не успею.

— Что ж, если ты не хочешь, мне ничего не стоит найти другого, кто с удовольствием пойдет со мной, — сказала она, повернулась к нему спиной, вынула из сумочки помаду и стала красить губы.

— Нелли, я правда хочу тебя повести, — взмолился он. — Но в здешнем приюте малыш, которого я должен навестить. Это малыш моего старого друга. Я освобожусь от него не раньше половины восьмого.

— Могли бы, конечно, освободиться от ребенка и чуть раньше, если б только захотели, — холодно сказала Нелли, захлопнула крышку пудреницы, сунула в сумку и пошла прочь.

Он поймал ее, схватил за плечи и резко повернул лицом к себе.

— Ладно, — сердито пообещал он. — В половине восьмого я тебя там встречу. Где это?

Она сказала, и, пока он шел рядом с ней, не в силах связать двух слов от гнева и неотступного желания, из головы у него не шла одна мысль: а ведь цирк не настолько далеко, чтобы сперва нельзя было повести туда Жана.