Страшные сказки о России. Классики европейской русофобии и не только

* * *

Но вот началась Крымская война, Россия и Франция стали политическими и военными противниками. Наш герой очень быстро подстроился под текущую конъюнктуру и оказался одним из тех, кто возглавил пропагандистскую антирусскую кампанию. В 1853 году он опубликовал работы «Современная Россия» и «Русский вопрос», в 1854-м – книгу «Россия и европейская цивилизация». Последние из названных книг – откровенно русофобские работы, жесткая пропагандистская публицистика, созданная на потребу дня, можно сказать, добротные пособия по классической русофобии.

При этом, как подчеркивает Леузон Ле Дюк в предисловии к работе «Россия и европейская цивилизация», на написание книги его подвигло исключительно стремление рассказать правду о России и написать книгу так, как ему диктует его совесть. Себя он позиционирует серьезным знатоком России, сообщая, что трижды выполнял в нашей стране правительственные миссии и встречался с официальными лицами, оказывавшими ему всяческое содействие. Однако Леузон Ле Дюк не забывает подчеркнуть, что вся эта помощь – лишь желание пустить пыль в глаза, а в этом искусстве русские весьма преуспели. Автор развивает мысль Астольфа де Кюстина о том, что Россия – «царство фасадов» и все в ней видимость, что объясняется стремлением скрыть реальную ситуацию. «Что такое империя русских? Имя ей – ложь», – восклицает путешественник.

По его словам, чтобы иностранец не узнал ничего лишнего и увидел лишь то, что дозволено увидеть, к нему, безусловно, из самых благих побуждений, приставят фельдъегеря, который будет сопровождать его на всем протяжении пути и покажет то, что следует показать. Правда, сообщает Леузон Ле Дюк, есть возможность избавиться от этой опеки: фельдъегеря надо поить водкой на каждой почтовой станции, ведь какой же русский не любит выпить!

Как известно, рыба гниет с головы, и обман начинается на самом высоком уровне, а главным строителем «царства фасадов» является сам император. Так, Леузон Ле Дюк рассказывает, как однажды в Петербург прибыла группа прусских офицеров с целью изучить опыт организации эскадронов гвардейской кавалерии. Император принял гостей в высшей степени любезно и сказал по-немецки сопровождавшему его офицеру: «Видишь этих господ? Их отправил сюда мой прусский брат с целью изучить наши эскадроны. Покажи им все, как братьям!» А потом обратился к нему уже по-русски: «Ты им все покажешь так, как должен показать!» И офицер, по словам Леузон Ле Дюка, все прекрасно понял.

Главным злом России, как и многие другие авторы, Леузон Ле Дюк считает деспотизм или самодержавие – это для него одно и то же. Самодержавие – это антиевропейский институт, отмечает он, амальгама всех тираний, не имеющая аналогов в мире, и уже одного института самодержавия достаточно, чтобы создать пропасть между Россией и цивилизованной Европой. При Иване Грозном самодержавие оформляется в окончательном виде: «Нет больше спокойствия, нет безопасности, есть только смерть для всех».

Петр Великий напрасно попытался превратить самодержавие в инструмент цивилизации: «Самодержавная власть может побрить мужиков и одеть их в европейские одежды, но не может вызвать процветание ума и расцвет разума». При Екатерине II власть стала еще более развращенной и «самодержавие попало в публичный дом», а при Петре III и Павле I – в дом сумасшедший. Александр I – «галантный и мистический, ошибался и мечтал, и так прошла его жизнь». Император Николай Павлович, по словам Леузон Ле Дюка, соединил в себе черты всех своих предшественников, но превзошел их в хитрости. Столь же жестокий и беспощадный, как Иван IV и Петр I, но более хладнокровный, сам уже головы топором не рубил, но жизнь человеческую абсолютно не ценил. Что еще важно, Николай I, по словам нашего героя, придал самодержавию милитаристский характер: «Невозможно сегодня представить самодержца иначе как в военном мундире и с саблей в руке. Вот идеал!» Поэтому, в то время как другие державы мечтают о мире, Россия только и делает, что мечтает о войне и к ней готовится.

Россия для Леузон Ле Дюка – «это варварское по своей сути государство, с невероятным постоянством играющее в цивилизацию». И далее начинается «сеанс разоблачения»: «Религия? Ее там нет: под роскошным покровом православия, в которое она драпируется, скрывается скептицизм, часто доходящий до атеизма, или, по крайней мере, до сухого безразличия. Патриотизм? Тут совсем не понимают этого чувства. Просвещение? Оно дало цветы, но они бесплодны». Россия может быть по отношению к европейской цивилизации «либо пародией, либо угрозой… Россия – это трехголовое чудище, отталкивающее от себя Европу, и имя трем головам: крепостное право, православие и самодержавие».

А в примечаниях книги без всяких комментариев автор поместил уже известное читателю фальшивое «Завещание Петра Великого», вновь востребованное в годы Крымской войны и выдаваемое Леузон Ле Дюком за чистую монету.

В работе «Русский вопрос», написанной летом 1853 года, особым нападкам Леузон Ле Дюк подвергает православную церковь. Это понятно, особенно с учетом того, что поводом к Крымской войне стал конфликт из-за покровительства Святым местам. Но здесь все гораздо серьезнее, поскольку мы имеем дело с истоками русофобии как таковой, а она своими корнями уходит в раскол церквей и принятие Русью христианства по восточному образцу. Правда, Леузон Ле Дюк полагает, что Русь приняла католическую версию христианства, ведь официально раскол церквей произошел только в 1054 году. Поэтому православная церковь для него – «это католическая церковь, доведенная до состояния окаменения».

Православная церковь, по словам Леузон Ле Дюка, является «мертвым институтом»: «Если католическая церковь способствовала развитию цивилизации, протестантская – развитию мысли, то православная церковь все вокруг себя атрофирует». И дальше читатель видит потрясающий по своей «проницательности» пассаж: «Куда идет этот мужик, куда идет этот торговец, куда идет этот служащий, которые, проходя мимо церкви, крестятся и машинально шепчут три или четыре слова молитвы? Один идет в свою контору обкрадывать императора, другой – за свой прилавок обкрадывать своих клиентов, третий – в кабак, напиться. Не существует никакой связи между обрядами православной церкви и добродетелью. Это – гимнастика, только и всего».

Но Крымская война окончилась, и отношения между Россией и Францией начали восстанавливаться. Французам нужно было подретушировать ими же созданный монструозный образ России или даже его очеловечить. И многогранный Леузон Ле Дюк находит в закромах своей памяти новые впечатления о России. В 1859 году он публикует роман «Иван». В центре повествования – судьба крепостного Ивана, музыкально одаренного юноши, играющего на рожке. Добрый помещик отпустил его на три года в Петербург с рекомендательными письмами. Под покровительством одного столичного мецената Иван стал первоклассным музыкантом. У него появилась возлюбленная, Маша Николаевна (да-да, именно Маша Николаевна, ведь Леузон Ле Дюк прекрасный знаток России!), воспитанница Смольного института благородных девиц. И вот Иван возвращается из путешествия по Европе, а старый князь спешит из Ярославля в столицу, дабы дать ему вольную, но, по законам жанра, по дороге попадает в бурю и погибает. И тут на сцену выходит злой помещик, племянник князя, брутальный вояка, который ни за что не даст вольную Ивану и не допустит его женитьбы на Маше Николаевне. Но в итоге все заканчивается счастливо: Маша находит в Своде законов Российской империи указ императора Александра I, по которому в случае, если выпускница Смольного выходит замуж за крепостного, он тут же обретает свободу. Николай I назначает Ивана управляющим Императорской Певческой капеллы, а счастливые новобрачные отправляются в свадебное путешествие в Европу. Такого указа, конечно, не было, но суть здесь в ином: спустя пять лет после публикации своих русофобских работ Леузон Ле Дюк превратился если не в русофила, то в человека, сострадающего и симпатизирующего России.

Да, в России есть крепостное право, но это скорее исторический фон, на котором разыгрывается настоящая мелодрама совершенно в духе «Рабыни Изауры». Крепостной Иван – воплощение лучших черт русского народа. Если в работах времен Крымской войны Леузон Ле Дюк заявлял, что патриотизм – это качество, незнакомое русским, то теперь он утверждает прямо противоположное: «Любовь к отечеству, может быть, является определяющей чертой русских. Они любят родину как царицу, как мать, в этом есть что-то религиозное. В их глазах, в их языке – это не просто Россия, это Святая Русь». И, что удивительно, эта любовь больше всего проявляется у крепостного, нежели у свободного человека: «Чем крепостной держится на этой земле? Домом, деревней, где он родился? Нет. Он знает, что в любой момент простой каприз помещика может его всего этого лишить. Семьей? Нет, малейшее происшествие может разрушить эти связи. Самим собой? Нет, разве крепостной себе принадлежит? Единственное, чего у него никто не может отнять – это его родину».

В роли же одного из главных злодеев выступает управляющий немец Садлер – понятно, напряженность во франко-немецких отношениях усиливалась. И если в работах времен Крымской войны самодержец – главный творец зла, да и в целом «самодержавие годится только для зла», то теперь самодержец – это защитник, а ручное управление – благо. Просто взгляд царя, каким бы проницательным он ни был, не мог проникнуть во все углы обширной империи.

В следующий раз к русской теме и тоже в жанре романа Леузон Ле Дюк обратился в 1879 году, то есть уже после Франко-прусской войны, в условиях франко-германских военных тревог и начавшегося русско-французского сближения. Если «Иван» – роман о крепостном, то теперь автор обратился к русской аристократии. Первая часть романа называется «Галантная Одиссея русской княгини», вторая – «Княгиня Гуркофф, продолжение галантной Одиссеи русской княгини». Речь идет о русской княгине по фамилии Славонофф (Славонова), в замужестве – Гуркофф (Гуркова).

Каковы были цели и задачи Леузон Ле Дюка в годы Крымской войны, мы помним: разоблачить и демонизировать Россию. Теперь же задача автора, как он пишет в предисловии к книге, заключается в том, чтобы показать, какую роль в развитии европейской цивилизации может сыграть русская элита. Теперь Россия не противоположна европейской цивилизации, а, оказывается, может этой цивилизации что-то дать. По крайней мере, так можно подумать. Но из первой части романа это отнюдь не следует.

Итак, речь идет о русской девушке, 18-летней Анне Павловне, единственной дочери князя Славонова, старого генерала, воевавшего на Кавказе и в Крыму, а теперь проживавшего в Ярославской губернии (Ярославль автор знает лучше всего, поэтому герои его романов из этих мест). Мать девочки умерла при родах;

она росла как вольная птица, но, когда ей исполнилось двенадцать лет, все изменилось: к ней была приставлена немка-гувернантка по фамилии Стадлер (теперь уже Стадлер вместо Садлера). Эта злобная немка не только муштровала девочку, она весь дом держала в ежовых рукавицах, да еще и распоряжалась деньгами и, как выяснилось потом, приворовывала. И при этом стала очень набожной и приобщилась к православной церкви. Отец же Анны, как и вся русская элита, к православию относился равнодушно, однако к старости стал набожным, но, как и все русские, выполнял обряды лишь как особый вид гимнастики.