Тайные общества смерти. Очерки истории террористических организаций

…Около трех часов дня 1 марта после утреннего парада в Манеже и визита на чашку чая в Михайловский дворец к своей кузине, великой княгине Екатерине Михайловне, Александр II велел ехать в Зимний дворец. Обычный конвой его кареты, обшитой защищавшими от пуль и осколков листами железа, в тот день состоял из шести верховых казаков лейб-гвардии Терского эскадрона и двух саней с чинами дворцовой охраны. Весь этот кортеж тронулся от главного подъезда Михайловского дворца (ныне Русский музей) по Инженерной улице до набережной Екатерининского канала, где повернул направо к Конюшенной площади. Вряд ли кто-нибудь из царского эскорта заметил стоявшую на противоположном берегу канала в створе Инженерной улицы невысокую фигуру Перовской, несколько раз махнувшей платком, сигналя бомбистам о приближении экипажа императора.

Карета Александра II проехала по набережной пару сотен метров, когда стоявший у перил канала юноша метнул вслед экипажу узелок с бомбой. Ее взрыв разнес задок кареты, смертельно ранил конвойного казака Малеичева и шедшего по набережной разносчика — 14-летнего подростка Николая Захарова. Контуженый, но не раненый император выбрался из обломков кареты и несколько минут наблюдал за тем, как его уцелевшие охранники и случайные прохожие вязали и лупили бомбометателя — 19-летнего студента Петербургского горного института Тимофея Рысакова. Из-за возни вокруг бомбиста никто не обратил внимание на человека в черном пальто, подбежавшего к царю и швырнувшего бомбу под ноги ему и себе.

Второй взрыв сбил с ног всех очевидцев трагедии. Когда дым рассеялся, император лежал, привалившись к решетке набережной в луже крови, хлеставшей из его разорванных ног. Рядом лежал окровавленный бомбист. Несмотря на страшные раны, царь был в сознании и прошептал подбежавшим людям: «Отвезите во дворец… я хочу умереть там». В те минуты на набережной не оказалось ни одного сведущего в медицине человека, способного оказать императору первую помощь. Александр II получил ее лишь спустя полчаса, когда его довезли до Зимнего. Но несмотря на усилия врачей во главе с лейб-медиком царской семьи, великим русским терапевтом С. П. Боткиным, 63-летний Александр Николаевич Романов, император Александр II, скончался 1 марта 1881 года в 15 часов 35 минут.

Кроме царя, два перво мартовских взрыва ранили 26 и убили четырех человек, включая одного из бомбистов, сразившего императора ценою собственной жизни. Его личность была установлена по показаниям второго бомбиста, юного Николая Рысакова, сломавшегося под напором принявшего к расследованию дело цареубийц товарища (заместителя) прокурора судебной палаты Санкт-Петербурга Антона Францевича Добржинского. Убийцей царя, скончавшимся от ран через 8 часов после взрыва в придворном госпитале, оказался поляк, студент Технологического института Игнатий Гри-невицкий.

Надеясь избежать виселицы, Рысаков рассказал Добржинскому все, что знал об остававшихся на свободе боевиках «Народной воли» и их тайных убежищах в Санкт-Петербурге. Следуя его показаниям, в ночь на 3 марта полиция задержала в доме № 5 по Тележной улице хранительницу склада динамита «Народной воли» Геею Гельфман. Бывший там же боевик-бомбист Николай Саблин застрелился при аресте. В засаду, оставленную в квартире Гельфман, поутру 3 марта попал зашедший на Тележную еще один бомбист — рабочий Тимофей Михайлов. 10 марта хозяйка лавки, где Перовская закупала провизию, случайно увидела ее на Невском проспекте — и указала на террористку тут же взявшим ее сыщикам. 17 марта у библиотеки-читальни, бывшей местом встреч народовольцев, был арестован Николай Кибальчич.

Все задержанные по горячим следам участники удавшегося — восьмого по счету! — покушения на Александра II вместе с 30-летним Андреем Желябовым, добровольно признавшимся в организации цареубийства, предстали перед Особым присутствием Правительствующего Сената — высшего судебного органа Российской империи. Прозаседав с 26 по 29 марта 1881 года, Особое присутствие приговорило всех шестерых подсудимых — Желябова, Перовскую, Кибальчича, Михайлова, Рысакова и Геею Гельфман — к смертной казни через повешение. Беременная Гельфман получила отсрочку исполнения приговора. В тюрьме она родила девочку, тут же переданную в сиротский приют, и умерла от послеродовых осложнений в лазарете 1 февраля 1882 года. Все ее товарищи были повешены на Семеновском плацу Санкт-Петербурга утром 3 апреля 1881 года.