Шумерские ночи. Том 2

Тот нашелся позади зернового склада. Лежал в теньке с тем самым кувшином пива, был пьян, как гоморрец, и распевал гимн богине Нинкаси.

— Энки по жене скучал, все скучал, все скучал!.. — горланил пивовар. — И увидел он Нинсар, дочь свою Нинсар!.. Энки дочь свою познал, и вновь познал, да так познал!..

Креол брезгливо поморщился. Он знал эту историю. Дочь Энки рожает ему дочь-внучку, та вырастает и тоже становится жертвой блудливого бога, рожая Энки дочь-правнучку, с которой все повторяется в третий раз... но теперь заканчивается тем, что из земли вырастают восемь растений. Энки зачем-то их жрет и у него начинают болеть восемь частей тела. Чтобы его вылечить, жена рожает Энки еще восемь детей, среди них и Нинкаси, богиню пивоварения.

И ведь жрецы рассказывают подобную чушь совершенно серьезно. А подобные грязееды в нее верят… или не верят, а просто любят скабрезности.

— Ты похож на дерьмо, — сказал Креол, с размаху пиная пивовара.

— А?! — заморгал тот. — Что?!

— Меня зовут Креол, говорю, — сказал маг. — Мир тебе, добрый человек.

— А?! Мир… м-мир… я Хутту… че пинаешься… добрый госп-дин…

Пивовар был слишком навеселе. У него заплетался язык, он вряд ли бы даже понял вопросы Креола. Но тот как раз недавно освоил маленькое шутливое заклинание под названием Последний Час…

Через пару секунд пивовар забился, заорал от ужаса и вскочил на ноги. Увидев собственную смерть, он протрезвел мгновенно — и теперь растерянно таращился на ухмыляющегося Креола.

— Пива мне, — потребовал маг, швыряя в грязь три медных сикля. — И у меня есть к тебе вопросы, испражнение обезьяны.

— Мой отец не был магом, но он был по-житейски мудр, — степенно сказал пивовар. — Однажды он сказал мне: запомни, Хутту, будь вежлив с теми, кто подает тебе еду и питье. Иначе однажды ты съешь испражнение обезьяны и даже о том не узнаешь. Я это запомнил и с тех пор передаю это знание тем, кто в нем нуждается.

Креол выслушал это, растянул губы в улыбке и сказал:

— Я маг. Я увижу по ауре, если в моем пиве окажется причина твоей мучительной и постыдной смерти.

Наливая Креолу пиво, Хутту думал, что если боги действительно милосердны, то пусть однажды в мире будут жить пивовары, мельники, кузнецы, лекари, цирюльники, да повивальные бабки… и ни одного колдуна. Вознеся эту безмолвную молитву, он бросил взгляд на статуэтку Нинкаси… и Хутту показалось, или богиня пивоварения действительно ему улыбнулась?

— Теперь к вопросам, — сказал Креол, утолив жажду. — Ты знаешь человека по имени Ундадибдид?

— Нет, — с облегчением ответил Хутту.

— Ты не лжешь, — всмотрелся в его лицо Креол. — Но кто-то у тебя здесь знает. Кто здесь живет, кроме тебя?

— Мой сын, господин, и два раба.

После коротких расспросов Креол выяснил, что никто из них никакого Ундадибдида не знает. Но кроме того, он выяснил, что на пивоварню часто заглядывают вольноотпущенники богатого землевладельца, что властвует неподалеку. В основном пахари и пастухи. Кроме того, здесь бывают возничие, что доставляют сваренное пиво в питейные дома, и просто путники вроде Креола.

Маг припомнил слова Человека-Скорпиона. Ну да, точно, тот сказал, что человек, который последним видел Ундадибдида, сейчас на пивоварне, что на краю пшеничного поля за рекой Хетреб, к востоку от великих песков.

Но демон не говорил, что он тут живет.

— Кто был у тебя вчера, за час до заката? — потребовал ответа маг.

— Ахмес был, — припомнил пивовар. — Свинопас.

Креол вздохнул. Сначала пивовар, теперь свинопас. С кем приходится общаться… десять сиклей этого не стоят.

Свинопас разозлил мага еще сильней, чем пивовар. Но если тот был пьян, то этот рыдал. Ревел ослом, обнимая огромного жирного хряка. Тот жрал желуди и время от времени участливо похрюкивал.

Сразу было видно, что этот Ахмес — простолюдин, но не раб. Одет хоть и в рубаху до самых пят, но та украшена тяжелыми кистями, а по краям обшита бахромой и каймой. Ткань грубая, но крашеная — в желтый и синий. На ногах сандалии, волосы длинные, бородка короткая.

— В чем дело? — коротко бросил Креол.

— Разбойники!.. — прорыдал он. — Увели всех!.. всех, понимаешь?! Только Мешен остался… в овражке спал…

Креол посмотрел на жирного вонючего Мешена и проникся к свинопасу некоторой симпатией. Похоже, несмотря на разницу в их положении, на некоторые вещи они смотрят одинаково.

— Это были твои свиньи? — спросил Креол.

— Нет, господина мага… — всхлипнул Ахмес. — Теперь он меня убьет…

Креол согласился, что маг в такой ситуации может и должен кого-то убить. Хотя лично он все-таки убил бы не свинопаса, а разбойников, что посмели протянуть ручонки к добру мастера Искусства.

А свинопас-то что? Просто следит, чтоб стадо не разбежалось. У него из оружия только посох.

— Знаешь человека по имени Ундадибдид? — перешел к делу Креол.

Свинопас вздрогнул, в его глазах мелькнуло беспокойство. Он как бы невзначай переместился так, чтобы между ним и Креолом оказался меланхолично роющийся в земле Мешен.

— Кое-что знаю, — тихо сказал Ахмес. — И я все расскажу, если добрый господин вернет мне свиней.

Креол задумался. Разумеется, можно просто переломать свинопасу пальцы, и тот будет умолять позволить ему все рассказать. Но он все-таки свободный авилум, и если об этом узнает лугаль — придется платить штраф. Небольшой, но все-таки.

В то же время разбойников можно убивать невозбранно. У них наверняка найдется сколько-то сиклей. И Ахмес вряд ли окажется настолько неблагодарен, чтобы не зажарить для своего спасителя свинку помоложе.

В дубовой роще было прохладно, в изумрудной листве играло солнце, а Креол только что напился отличного пива. Пребывая в благодушном настроении, он решил выручить грязного свинопаса.

— Куда они пошли? — спросил маг.

Свинокрады обосновались в той же роще. Ниже по склону была заросшая кустами ложбина — в ней и засели не знающие закона. Креол вспомнил, как пять лет назад позорно удирал от почти таких же наглых ублюдков, и преисполнился злобы.

Ничего, сейчас он готов. И жезл на его поясе — жезл мастера, а не подмастерья. Пару раз грюкнуть чем-нибудь поубойней… только не слишком убойным, свинина должна остаться живой.

— Эй, ублюдки! — крикнул маг, поднимаясь в воздух.

Разбойников было семеро. Грязные оборванцы, не способные ни на что, кроме отнять что-то у других таких же грязных оборванцев. Либо беглые рабы, либо безродные иноземцы.

Креол сжег их двумя Молниями и гроздью Огней Шамаша. Спалил сверху, всех до одного. Половина не успела ничего даже понять, а остальные хоть и схватились за луки с пращами, сделать ничего магу не смогли. Лишь одна стрела попала в цель, но и то была отражена Бронзовым Доспехом. Уже через пару минут Креол спустился, гордо обозрел дело своих рук и свистом подозвал прячущегося за деревьями свинопаса.

Увидев свое стадо, тот снова зарыдал — теперь от счастья… хотя и все еще немного от горя. Креол, конечно, разил избирательно, но три свиньи все-таки тоже отправились в Страну без Возврата. А еще одну успели зарезать разбойники.

— Я нечаянно, — сказал Креол, принюхиваясь к жареному мясу. — Теперь говори про Ундадибдида.

Свинопас таращился на дымящиеся трупы, и в его глазах плескался ужас. Однако парень все-таки пролепетал:

— О владыка, чьи ноги попирают небеса, я не смею и просить о таком, но не мог бы ты еще и сказать моему господину, что не я виновен в смерти Царицы, Небесной Девы, Мрака и Слегка Светловолосого?

Креол невольно позавидовал свинопасу, умеющему придумывать такие красивые имена. И, в общем, стоило бы просто потыкать его рожей в кучу, которую перед смертью навалила Небесная Дева, но сегодня Креол был удивительно благодушен. К тому же ему подумалось, что господин этого наглеца будет рад услышать о спасении своего стада и как минимум пригласит Креола разделить трапезу.

От этого запаха у мага разыгрался аппетит.

Дворец владыки, которому служил Ахмес… только подойдя к нему, Креол наконец сообразил, что все это время его так беспокоило. Он же прекрасно знал, кто живет к западу от Ура, рядом с великими песками, но почему-то не сопоставлял. А теперь увидел ворота, увидел усеченную пирамиду, похожую на сплющенный Шахшанор, увидел богатые сады — и до него дошло.

— Мешен’Руж-ах! — досадливо произнес Креол.

Да, здесь жил он. Наследник Дильмара, величайшего погодного мага Шумера, и сам тоже не последний погодный маг. Вокруг его дворца все росло и цвело, кругом простирались тучные нивы и жирные пастбища. Граница с пустыней была проведена словно каламом на бумаге — справа плодородно и зелено, слева спекшаяся на солнце каменная корка. Сразу видно, где заканчивается власть хозяина сих мест, какую область он контролирует.

Мешен’Руж-ах (а до него — Дильмар) — не только маг, но и землевладелец. На него трудятся сотни рабов и сотни свободных авилумов, пастухов и землепашцев. Гнусный мелушец несказанно богат, так что не диво, что илькум он выплачивает золотом.

В роду Креола такое не принято. Отец, дед и прочие великие предки тоже были очень богаты — взгляните только на потрясающий Шахшанор! — но богатство свое они заработали исключительно магией. Вокруг Шахшанора нет нив и пастбищ, а из свободных слуг у Креола только парочка личных стражников.

Рабы же хоть и дохнут иногда, если у хозяина случается особо дурное настроение, большую часть времени живут в жирном безделье. Пока Креол сыт, а одежда его чиста — ему плевать, чем занята вся эта орава нахлебников.

И он не настолько потерял стыд, чтобы унижаться до работы на полях, чтобы заставлять своих рабов пахать и сеять! Он маг, его дело — колдовать!

С того злосчастного дня, когда Креол и Шамшуддин избили Мешена’Руж-ах, минуло шестнадцать лет. В тот раз гнусный мелушец сделал изрядную пакость, но ему, как Креол слышал, влетело от собственного учителя. Сейчас ему уже лет сорок, они оба мастера Гильдии… так не пора ли забыть о юношеских обидах?

Мешен’Руж-ах оказался того же мнения. Он встретил Креола радушно, лично принес кувшин охлажденного вина и предложил оставить прошлое в прошлом, потому что они, как-никак, соседи, а соседи должны жить дружно.

Он очень изменился за прошедшие годы, этот мелушец. Сильно располнел, округлился лицом и чревом, отрастил длинную курчавую бороду и весь будто преисполнился внутреннего добродушия. Ничего общего с тем колючим учеником мага, который называл Шамшуддина обезьяной и свысока смотрел на Креола.

Креол с удовольствием распил мировую. Он сидел во внутреннем дворе, глядел на журчащий фонтан, высокие стены из обожженного кирпича, рабов в хороших одеждах, дремлющего кота, и думал, что ему не помешает друг с собственным дворцом и кучей сиклей. У Шамшуддина ничего этого нет, Хе-Кель боится потратить медяк без указки отца, а Хиоро… Креол не знал, где сейчас Хиоро. Опять где-то странствует.

— Я рад, я очень рад, что ты меня навестил, — сказал Мешен’Руж-ах. — Не передать словами, как сильно я жалел все эти годы, что поддался тогда гневу. Давай все забудем и простим друг другу.

— Я перед тобой ни в чем не виноват… но я согласен преломить хлеб, — великодушно кивнул Креол.