Шумерские ночи. Том 2

Белый Кубок

Креол стоял в священном дворике. Чтобы похоронить Тхари как подобает, он посмертно дал ей свободу и официально принял в свой род, провозгласив равной себе по положению. Так она получила право лечь в фамильной гробнице, а когда Креол умрет сам, они смогут встретиться в Куре.

Смерть этой женщины оставила глубокий след в его сердце. Креол восемь лет был с ней счастлив, она была тяжела его ребенком. Он отправился в Вавилон, чтобы стать магистром, и собирался по возвращении сделать ее своей женой. Ему казалось, что он имеет все, что можно желать.

Видимо, боги позавидовали его счастью. Отлучившись из Шахшанора, Креол променял золотой сикль на медный — получил титул, но потерял гораздо больше.

Может, Инанна так и не простила его? Всем известно, как жестоко она мстит тем, кто ее отвергает.

Нет-нет, это ублюдок Трой, и только он. Можно было бы сказать, что это боги наслали на него безумие, но нет, он все сделал сам.

Хотя убивать его сына не следовало. Мардук запрещает убивать детей, Креол первый раз в жизни совершил перед его лицом непростительный грех. Он принес на алтаре Иштар искупительную жертву, но довольно ли этого? Может, стоит сложить с себя полномочия жреца?

Магом он все равно быть не перестанет…

Нет, чепуха. Если Креол однажды сделает что-то из ряда вон выходящее, Мардук просто испепелит его молнией. А раз до сих пор не испепелил — Мардука все устраивает.

Значит, Креол все делает правильно.

— А, ты здесь, — раздался знакомый голос. — Сочувствую твоей утрате, брат.

— Нечего мне сочувствовать, — проворчал Креол. — Сочувствуй этому отродью гиены и лярвы, когда я до него доберусь.

Шамшуддин вздохнул и покачал головой. Положив руку побратиму на плечо, кушит-полукровка сказал:

— Пойдем. Я знаю хороший питейный дом. Только не сжигай его в этот раз.

— Не хочу я пить, — огрызнулся Креол.

— Тогда пойдем к блудницам. Священные харимту утешат тебя.

— Не зли меня, Шамшуддин!

Но в конце концов Креол все-таки сдался и позволил себя напоить. Все равно магистром он уже стал, никаких важных дел не предвидится, а Шахшанору нужен серьезный ремонт.

Шамшуддин, лучше всех на свете знавший побратима, подливал ему и подливал, пока Креол не забыл о душевной боли. В обнимку, едва держась на ногах, два мага, два великих мага плелись по ночному Уру и голосили вразнобой:

— Шумерска-а-ая но-о-очь!.. О славься, Марду-у-ук!.. Двуглавый топор, как бритва остер, зарубил всех тварюг!..

Аб-ба-эд — месяц выхода отцов, самый конец осени. Не такой холодный, как зиз-а, месяц темноты, но по ночам стоит уже настоящая прохлада, и шумеры надевают теплые плащи и накидки. Слегка продрогший Креол в конце концов завернул в еще один питейный дом, разделил с Шамшуддином большой сосуд амам и тоскливо молвил:

— Хочу уехать куда-нибудь. Подальше. Не могу в Шахшаноре, опостылело. Хочу… чрево Тиамат… хочу подвиг совершить. Желаю.

— Ты добр и мудр, брат, — серьезно кивнул Шамшуддин. — Твои желания благородны. Говорят в народе: кто имеет друга, тот сам чей-то друг.

— Что?.. — не понял Креол.

— Я поеду с тобой, брат.

— Да?.. а куда?..

— Мы поедем на родину моих предков. В Куш.

— За… зачем?.. — все сильнее терял нить Креол.

— Мои предки… я же только наполовину шумер, брат. Ты знал?

— Даже не догадывался, — уставился на эбеновую кожу побратима Креол. — А что есть интересного в Куше, кроме ста тысяч твоих черных братьев?

— Там нет ни одного моего брата. Мой единственный брат — ты, брат. И то не родной. А в Куше из интересного есть Белый Кубок. Ты слышал о нем?

Креол задумался. О Белом Кубке он слышал. Один из легендарных артефактов — из тех, что были созданы великими магами древности или даже самими богами, теперь уж не разберешь. Белый Кубок сравним с Диадемой Царей, Сияющим Оком, адамантовой секирой Мардука и прочими божественными сокровищами. И заиметь его в собственность стоит того, чтобы отправиться за море, в края диких обезьян.

— Ну в Куш так в Куш… — сказал Креол, падая под стол.

Через несколько дней из урской гавани вышел торговый корабль, и на его борту были два мага. Креол только что наколдовал попутный ветер, и корабельщик почтительно ему поклонился. Заполучить таких пассажиров — большая удача, можно не бояться ни штормов, ни штилей, ни пиратов, ни морских чудовищ.

Корабль был куда больше тех, что ходят по Тигру и Евфрату. Почти сорока локтей в длину и десяти в ширину, с узким парусом и шестью рулевыми веслами, он рассекал водную гладь, точно могучий кит. Во всем великом Шумере всего несколько таких кораблей, и только они способны пересечь Эритрейское море, обогнуть гигантскую Араву и достичь удивительных стран юга — Офира и Куша.

В основном Офира. Он ближе, и он богаче. В стране Офир есть золото и самоцветы, красное дерево и слоновая кость. Все самое дорогое возят оттуда — в том числе и кушитских рабов. Офирцы часто делают набеги на соседей, берут в полон детей, молодых женщин и крепких мужчин. Большую часть оставляют себе, но другую отправляют в богатые северные земли — Шумер и Та-Кемет.

— Моя мать была дочерью свободного авилума и сама тоже свободная женщина, — рассказывал Шамшуддин, сидя на корме и глядя на заходящее солнце. — Она говорила, что мой отец — Барака, кушитский раб. Но я не уверен в этом, брат.

— Если твоя мать не была кушиткой, то им должен быть отец, — рассудительно сказал Креол, покачивая на весу мех с вином. — Шамшуддин, это не сажа въелась в твою рожу.

— Брат, я не о том…

— А если твой отец не был рабом — для чего твоей матери врать, что был? Всегда же лучше быть сыном свободного.

— Нет, брат, я и не о том. Мой дед ведь собирался убить меня сразу после рождения, ты помнишь? Моя мать опорочила наш род. А помнишь, почему он меня не убил?

— Ты непроизвольно применил телекинез, — завистливо сказал Креол.

— Да. Человеку такое недоступно. Никто не применяет Искусство просто так, без обучения, да еще и в младенчестве. А я смог — и это значит, что в моих жилах течет нечеловеческая кровь. Понимаешь?

— Понимаю. Либо твоим отцом был не тот кушитский раб, либо тот кушитский раб — не просто кушитский раб.

— Барака из Напаты умер, когда я был еще ребенком, — сказал Шамшуддин. — Не знаю уж теперь, сам или с помощью дедушки…

— Можно призвать его дух и спросить, — тут же предложил Креол.

— Я пробовал, он не пришел.

— Потому что ты никуда не годен как спирит и некромант, Шамшуддин, — объяснил Креол. — Ты умеешь только двигать вещи. Тебе надо было попросить меня.

— Нет, брат, я подумал об ином. В Напате должны оставаться родичи моего отца. Ты ведь сможешь по ауре сказать, в родстве ли я с ними?

— Смогу, это самое легкое, — пожал плечами Креол.

Он не спросил, отчего бы Шамшуддину не сделать это самому. Ауры побратим читать умеет, но все-таки не так хорошо, как Креол. Чтобы определить родство, ему нужно увидеть обе ауры бок о бок, сравнить их.

А увидеть собственную ауру пока еще не сумел ни один маг.

Семь дней и семь ночей корабль шел вокруг Аравы. И это было еще очень быстро, потому что ветер всю дорогу дул попутный и очень крепкий, так что гребцы сидели сложа руки. Встреча с дильмунскими пиратами тоже закончилась, толком не начавшись — Шамшуддин просто толкнул их корабль, заставив его черпать воду.

— Почтенный мастер, а сможешь ли ты скинуть с палубы всех пиратов, не утопив при этом корабль? — с надеждой спросил старший корабельщик.

— Может, и смогу, — прищурился Шамшуддин. — Но мы уговаривались с тобой, что ты провезешь нас бесплатно, а взамен мы дадим тебе ветер и будем защищать в пути, более ни о чем.

— Четверть стоимости их корабля и всего груза.

— Половина — и мое Искусство к твоим услугам.

Они сошлись на трети. Шамшуддин легко пошвырял всех дильмунцев в воду, а шумеры вытащили из ларей сети и принялись их вылавливать. Креол тоже с удовольствием помог, причем задарма, хотя корабельщик и умолял его не беспокоиться, стеная, что живые рабы стоят сиклей, а горелые трупы не стоят ничего.

А утром восьмого дня впереди показался скалистый берег. Корабль прошел мимо заросших лесом островов и встал на якоре у прибрежной деревушки.

Кушиты — народ варварский и даже дикий, торгуют только с Офиром, Пунтом и Нубией, а по морю не плавают вовсе, так что и больших портов у них не водится. Кто желает купить у них какой товар, пристает где удастся, а потом идет караваном вглубь этой огромной страны, в один из их городов, и обычно в Напату, поскольку она ближе всех к восточному берегу.

Креол с Шамшуддином к каравану не присоединились. Это еще два, а то и три дня пути, да все по горам и вулканам, среди соленых озер и каменистых равнин. Маги просто поднялись в воздух и полетели в заоблачной выси.

— Гляди, брат, это и есть Куш! — восхищенно выкрикнул Шамшуддин, указывая на поросшие драконовым деревом склоны. — Прародина человечества! Здесь когда-то было царство Эмера, Ангра и Пургвана!

Как и Креол, Шамшуддин впервые посетил Куш. Но он так гордо показывал побратиму эти скалы и солончаки, словно родился тут и прожил большую часть жизни. Словно каждый камень был ему знаком, а вон с того дерева он когда-то упал и сломал руку.

Креолу же тут пока что совершенно не нравилось. С такой высоты, конечно, много не разглядишь, но первое впечатление было однозначным — это не Шумер и никогда Шумером не станет. Конечно, в сравнении с Шумером любая страна — грязь и тараканы, но Та-Кемет, например, хотя бы старается, а Куш… куча слоновьего дерьма этот Куш, и более ничего.

Мнение Креола не изменилось, когда они долетели до Напаты. Ее было видно издали — все-таки единственный более-менее крупный город на несколько караванных переходов.

Тоже, впрочем, город только по названию. Хваленая Напата, столица Куша… просто большая деревня по сути. Да, очень большая, но деревня, с хижинами из пальмового дерева.

— Они бы еще в шалашах жили, — сказал Креол.

— Чего у них много, из того и строят, — ответил Шамшуддин.

С этим спорить было невозможно, но Креол все равно остался при мнении, что это варварство.

Они долетели аккурат к полудню, когда солнце стояло точно над головой. Ни в Шумере, ни в других землях Креол не видел, чтобы оно так себя вело, и ему это не нравилось. Жара была, как летом, хотя вообще сейчас зима, и только от зеленой стены деревьев веяло прохладой, но тоже какой-то душноватой, липкой.

Деревья тут тоже росли совсем не такие, как в Шумере и прочих цивилизованных землях. Напата разместилась в большой котловине, среди гор и вулканов. Среди множества соленых озер протекала река, и по ее берегам клубилась буйная зелень, и кишмя кишело зверье.

И кушиты. По сути просто большая деревня, но очень населенная. Чернокожие, похожие на мелких и не плешивых Шамшуддинов напатцы высыпали из хижин и залопотали, указывая на магов пальцами.

Среди них были воины. Почти голые, с копьями и щитами из коры, но несомненные воины… ну или охотники. Но они не нападали — наоборот, скалили зубы в широченных улыбках и что-то безостановочно болтали на своем дикарском наречии.

— Что они говорят? — спросил Креол.