Шумерские ночи. Том 2

Царь червей

Два великих шумерских города лежат на берегу моря. Ур и Йоланг, крупнейшие и богатейшие после Вавилона. Но кроме великих городов есть и малые, в том числе прекрасный Эреду.

Словно вынесенная на песок жемчужина, покоится он среди скал, и жизнь в нем течет тихая и размеренная, а худшей бедой его жители почитают волнение на море. Эреду несказанно древен и стоял здесь тогда, когда еще не был построен ни один из ныне великих городов, но сейчас его затмил сосед, могучий и славный Ур.

Куталлу прожил в Эреду сорок лет. Был рыбаком, как и его отец, и отец его отца. Каждое утро Куталлу выходил из дома, садился в лодку и отправлялся в море, и только если по нему гуляли большие волны — оставался дома. Иногда ходил в питейный дом, но не очень часто, потому что мама каждый раз стенала и взывала к духам предков.

У Куталлу не было жены и детей, поскольку ни одна из девушек не нравилась его маме. Если же Куталлу упорствовал, то у мамы становилось плохо с сердцем, и Куталлу, боясь за ее здоровье, прогонял девушку прочь.

И продолжалось это до тех пор, пока Куталлу сам не стал никому не интересен.

Никому, кроме мамы, конечно. Она со временем дряхлела, старела, ей все чаще нужна была помощь, и Куталлу не мог ее оставить. Сам уже немолодой, он давно не думал о женитьбе, а только о том, чтобы открыть свою рыбную лавку. И лучше не в маленьком Эреду, потому что здесь и без того полно рыбаков и рыботорговцев, а в большом Уре, где богачей много, а вот рыбы, поди, мало.

Но для этого нужны деньги. А откуда Куталлу их взять? Разве что кувшин с джинном в сетях запутается.

Вот бы и правда, то-то хорошо было бы.

На одной только рыбе много не заработаешь. В юности Куталлу был еще и ловцом жемчуга, но маме это очень не нравилось. Боялась, что Куталлу закончит, как отец — пойдет на лов, да и не вернется. Не нашли ведь даже и тела.

Слыша каждый день крики матери, ее жалобы, укоры и требования, Куталлу порой подозревал, что отец не утоп. Его самого так и подмывало сказать, что идет на рыбалку, а пойти вместо этого в Ур. Хоть на лодке, хоть пешком… и даже не обязательно в Ур. Просто куда угодно из дома.

Но старая больная мама без единственного кормильца долго не протянет.

Хорошо бы у Куталлу были деньги. Он бы просто отдал маме все, что имеет, и ушел. Или купил бы ей раба, а то двух. Пусть бы они заботились о маме, а Куталлу бы только навещал. Слушал бы раз в месяц или два, какой он неблагодарный сын, что бросил маму, которая столько для него сделала.

Может быть, он бы даже наложницу завел. А что — рабыня не спросит, старый он или не старый. К ней и сватов засылать не надо.

День был хорош. Небо чистое, море гладкое, медуз нет. Куталлу решил, что сегодня пойдет в открытое море, подальше от берегов. Попробовать выудить добычу покрупнее.

А что? Набрать мелкой рыбешки со вчерашнего улова, нанизать на жерлицы и взять тунца, макрель или барракуду. Если повезет, то и акула попадется, вкуснее их плавников Куталлу ничего не едал.

Но лучше всего — тунец! Вкусный, почти как мясо. Рыба для благородных… и рыбаков.

Ну или хотя бы окуней да барабулю. Этого добра, правда, и у берега полно.

Мама уже кряхтела на кухне, и Куталлу тяжко вздохнул. Он надеялся, что сегодня она уйдет в кар пораньше, оставив ему кувшин простокваши и лепешек на столе.

— Кута, встааааал?.. — раздался такой знакомый скрежет. Словно несмазанная ось колесницы. — Ешь давай, пока есть что есть, кроме вонючей рыбы.

Куталлу сел, Куталлу послушно начал жевать. Не слишком быстро, потому что тогда мама укорит его, что глотает, не жуя. Не слишком медленно, чтобы мама не сказала, что тянет время перед работой. Не раскрывая рта — чтобы не получить оплеуху за чавканье.

— Что молчишь?! Уже и с мамой поговорить не хочешь? Надоела я тебе… смерти моей ждешь… обуза я тебе…

Ее нижняя губа задрожала, и мама Куталлу принялась жалеть себя. Этим она могла заниматься часами, а начать могла в любой момент.

— Ну… ну мааам… ну что ты… — пробубнил Куталлу. — Да почему обуза, я рыбы наловлю, а ты — продашь…

— Да… тяжело тебе с людьми-то без меня было бы… оставили бы в каре и без рыбы, и без денег, и без набедренника… Ой, горе-то какое…

Теперь мама жалела уже непутевого Куталлу, который бы не смог жить свою жизнь без материнской заботы.

Куталлу на ходу клюнул маму в щеку, собрал снасти и вышел за дверь. Слава владыке Энлилю, сегодня хоть без скандалов.

Он взял лодку и поставил у берега сети — проверит на обратном пути. Погода и правда славная. Солнце яркое, вода прозрачная — аж дно видно. Куталлу видел косяки рыб, видел крабов, ползущих на дне, видел, как осьминог спугнул камбалу, поднявшую рывком облачко песка. Увидел даже далеко внизу поросшие морской травой и раковинами камни, похожие на остатки стен и колонн.

Ничего себе. Дом на дне моря. Не сам ли владыка Энлиль там живет?

— Смилуйся надо мной, правитель чужих земель…

Вот тут он и начнет рыбалку. Место хорошее… и раковин сколько! Отец бы, наверное, достал их… тут всего-то полсотни локтей. А что… может… попробовать? В юности Куталлу отлично нырял!

Куталлу сбросил якорь, немного подумал, взял нож, повесил на шею сетку и спустился в воду. Вон туда, где у камней много раковин.

Рыбак оттолкнулся ногами, на миг поднявшись над водой, вдохнул полной грудью, вскинул руки — и погрузился головой вперед. Сильно загребая, он спустился к самому дну и принялся торопливо брать раковины. Одни сами шли в руки, другие приходилось отделять ножом.

Не забывал Куталлу и поглядывать по сторонам. В этих водах и акулы водятся. Говорят, конечно, что на людей они особо не нападают, ну так это кто говорит-то? Те, на кого не нападали. А те, на кого все-таки напали — так они уж ничего никому не скажут.

У храма вот сидит нищий без ноги. Говорит, акула откусила. Взяла, говорит, пробу, да вкус не понравился. Слишком много сикеры в жилах.

И смеется беззубым ртом.

Собирать раковины было веселей, чем сидеть в лодке и смотреть на поплавки. Куталлу вспомнилось детство, вспомнился отец. Всегда грустный, часто вздыхающий, он веселел только когда погружался в воду… или в запой. Мама, тогда не старая, его за то поколачивала, и отец грустил еще сильнее.

Куталлу погрузился девять раз и собрал больше сорока раковин, но жемчужину нашел только одну, и то совсем маленькую. Хорошую, правда — круглую и чистую.

Где девять раз, там и десять. Куталлу решил погрузиться в последний раз, и пусть он станет судьбоносным. Если найдет вторую жемчужину — уже будет что продать ювелиру. Хорошо бы такую же — выйдет хороший набор для серег.

Ну а если нет… тогда нет.

В этот раз Куталлу взял только две раковины, но самые большие, с трудом отделившиеся от камней. Воздух в груди кончался, он хотел уже всплывать, но тут заметил… кувшин. Позеленевший, покрытый патиной, наполовину ушедший в ил у камней. Куталлу, пожалуй, так и не заметил бы его, если бы до того не очистил камни от раковин… недолго думая, он схватился за скользкую ручку и рванулся с кувшином наверх. Тот поначалу опасно застрял, и Куталлу уже хотел его бросить, но затем в руке отдался шершавый скрип, и кувшин вылетел из щели.

Уже в лодке Куталлу рассмотрел его внимательней. Очень старый кувшин с непонятными надписями. Любые надписи были непонятны для Куталлу, простого рыбака из бедной семьи, которая не могла позволить себе отправить сына учиться грамоте.

Но это древняя штучка. И она может что-то стоить — и то, что внутри. Может, там вино, уксус или елей… сколько может храниться на дне моря вино?..

Пробка закупоривала горлышко плотно. Рыбак не смог ее даже подцепить, так глубоко она засела. Разбивать кувшин он не стал, потому что если разбить, то и содержимое разольется, и сам кувшин станет бесполезным. А он ведь что-то стоит даже если пустой, а уж если внутри вино…

Куталлу бы сейчас выпил. Он устал нырять за раковинами (в двух последних тоже ничего не нашлось) и сделал большой глоток из бурдюка. Воды, к сожалению — не пива и уж тем более не вина.

Теперь надо еще порыбачить. Непонятный кувшин и жемчужина — это хорошо, но в море он выходил не за этим. А в сети у берегов ничего крупного не попадет — так, барабуля да окушки…

И Куталлу продолжил свои труды, пока солнце не склонилось к закату. Энлиль ему сегодня улыбался во все щеки — две барракуды послал, неплохих размеров тунца, а прочей рыбы вовсе несчетно.

Ну хоть мать не будет причитать, что целый день пил в лодке.

Вернулся Куталлу с уловом в сумерках. Ну и ничего — вся жизнь, вся торговля в каре начинается только с вечерней прохладой. Покидают мастерские ремесленники, выползают из своих нор кар-кида… вот и мама уже стоит недовольно у дома. Ждет, уперев руки в боки.

— Припозднился, — поджала губы старуха. — Дыхни.

Куталлу послушно дыхнул. Мать принюхалась, недоверчиво зыркнула и бросила:

— Ужин остыл. Никто тебя ждать не будет. Поешь и иди в кар. А я… ох… спину прихватило.

Тут Куталлу сообразил, что мать держит так руки не из недовольства, а придерживая поясницу.

Куталлу подменял мать на рынке все чаще. Она, конечно, ворчит, что ничего-то он без нее не может и каждый проходимец норовит его обмануть, но Куталлу это давно пропускал мимо ушей. Жаль, конечно, сегодня он снова в питейный дом не попадет, зато сможет продать жемчужину, и монеты останутся только его — мама о них не узнает.

С рыбой так не получится. Мама всегда смотрит, сколько и чего он поймал, а цены знает лучше всех. Утаи хоть медный сикль — поднимет вой до небес. Будет стенать и жаловаться богам и соседям, что сын, родная кровь, обкрадывает маму, потому что хочет, чтобы она умерла с голоду и была похоронена в пустой земле, пока сын беззаботно пирует и веселится с блудницами.

Повеселишься тут…

Интересно, когда она уже и правда… В Куре ее, наверное, заждались, Азимуа давно внесла имя в таблицы…

Бросив найденный кувшин в сенях, Куталлу поужинал рыбной похлебкой и лепешками с чесноком. Мяса бы… а то все рыба и рыба… но мясо — это не каждый день, его в море не поймаешь, а стоит оно в приморском городке не в пример дороже рыбы. Разве вот тунца можно не продавать, а себе оставить — полакомиться…

Но тунец большой. Вдвоем с мамой они его не съедят, а продавать по частям себе дороже — портиться быстрее будет.

Мама, охая, прилегла на лавку.

— Может, травок тебе принести? — почесал в затылке Куталлу.

— Принеси… щавеля корешок принеси. Только не бери у Нисун, дрянь у нее, а не травы.

«Или ты поругалась и с ней тоже», — подумал Куталлу.

— …Сходи лучше к Ралине, у нее лавка под тисовыми деревьями, напротив питейного дома… в сам дом не заходи!

Поздно. Куталлу тоже нуждается в лечении. Пивом. Знает он, где лавка Ралины, и где питейный дом — тоже знает. Он в городе всего один.

Кар в Эреду не приречный, а приморский. Куталлу и другие рыбаки торгуют прямо с лодок, стоящих вдоль причалов. Мелкую рыбу забирают хозяйки и рабыни, с вечерней прохладой выходящие за покупками. За крупной являются повара богачей и аристократов, а самая лучшая идет к столу самого эна.

Именно слуги эна купили у Куталлу тунца, и тот долго восхвалял владыку небес Энки за оказанную ему честь.