Шумерские ночи. Том 2

В отличие от Нинни и Эрре-Билала, происходящих из захудалых родов, Креола тут хорошо знали. Не его самого, конечно, а его славных предков. Отец только в прошлом году покинул ковенант, уйдя в Страну без Возврата, со дня исчезновения деда минуло лишь двенадцать лет, а самые старые помнят и Ур-Намена — прадеда Креола, который тоже был архимагом и скончался незадолго до рождения правнука.

Но именно поэтому Креол готовился к суровому приему. В Гильдии боятся вырождения. Боятся, что маги превратятся в родовую аристократию и перестанут учиться Искусству. Поэтому детей магов испытывают особенно безжалостно, и поэтому Гильдия не одобряет обучение родственников.

Шурукках, впрочем, смотрит на Креола доброжелательно. Он не забыл прошлогоднее Изгнание Соли. Благосклонные лица и у Гишбара с Галливией. А вот магистр Дильмар смотрит косо — у Креола с ним плохие отношения… и даже не с ним, а с его учеником, которого старик зачем-то усыновил. Колючий взгляд и у Менгске — но этот просто завидует. Он, известно, терпеть не может всех, кто хоть немного талантливей его.

— Ну, Креол, сын Креола, чем же ты нас сегодня поразишь? — спросил Шурукках, поглаживая свой шарф с пятью алмазными звездами. — Я помню, помню, как ты еще отроком в одиночку исполнил Мост Серого Льда… лично вручал награду, да… Господа, вам известно, что сей достойный маг еще в двадцать лет был награжден Радужным Жезлом Владык?

— Впечатляет, — сухо сказал Менгске. — А почему ты его не носишь?

— Кстати, правда, — окинул Креола взглядом Шурукках. — Где он у тебя?

Креол задумался. Он понятия не имел, куда закинул эту безделушку. Последний раз он видел ее... чрево Тиамат, кажется, еще в Вороме. Во дворце старого Халая. Возможно, до сих пор валяется где-то там.

— Он лежит там же, где и все остальные мои награды, — уклончиво ответил Креол.

Шурукках кивнул. Это дело Креола — носить ли регалии или хранить в некоем уголке почета.

— Мы здесь не для обсуждения наград, — произнес Эллильнерари. — Продемонстрируй свой Шедевр, подмастерье.

Креол с сомнением огляделся по сторонам. Зала большая, она занимает почти весь шестой этаж, но все-таки у нее есть стены, потолок… и тут полно людей.

— Надо выйти на открытый воздух, — сказал он. — Я должен быть подальше от вас. На пустыре.

— Начинается… — крякнул Менгске.

— Что там у тебя такое, Креол? — спросил Шурукках. — Может, нам уйти за город?

— Может, вообще в пустыню уйдем? — всплеснул руками Утухенгаль. — Чрево Тиамат, он всего лишь подмастерье, что такого он может сотворить? Я выставлю Внутренний Кокон.

— Вы уверены? — пробормотал Креол. — Заклинание вызывает… сопутствующие излучения…

— Мы архимаги, отрок, — вскинул руку Утухенгаль. — Если ты не ухитришься каким-то образом призвать сюда Ктулху, мы справимся с чем угодно.

— Показывай, — кивнул Шурукках.

— Ладно… я вас за язык не тянул…

Креол достал из сумы шелковый мешочек, а из него… даже у архимагов округлились глаза. Ради своего Шедевра Креол забрался в самый сокровенный отцовский сундук.

— Душа Света!.. — не удержался от возгласа Менгске. — Бесценное сокровище!

— Ну… неплохо, что она у него есть, но это не заклинание, — заметил Эллильнерари. — Их очень сложно создавать, но в этом нет ничего нового. Или ты создал ее новым способом?

— Нет, — сказал Креол, кладя Душу Света на пол и отступая подальше.

Он осенил себя символом двуглавого топора и представил, что держит в руках несметные жертвоприношения богам. Что одинокий сикль золота — это целые слитки. Что вот эта статуэтка коровы — огромные стада. Что он покупает некое величайшее благо за все богатства мира.

На мгновение Креол как бы отделил себя от этого мира, отдавая бесконечно великое вокруг него и отрекаясь от обладания чем-либо, чтобы совершить ритуал, подобный отцовской Трансмутации Металлов… только Трансмутации Первостихий.

Пусть большой дождь льет потоком. А маленький дождь — капля за каплей. О Свет, стань Тьмой! О Тьма, стань Светом! О боги городов, о боги всей земли! Сжальтесь над нами! Мардук, Энлиль, Шамаш, Инанна! В дар принесу вам ладан и мирру, Золота слитки и скотины бессчетно! Нет Тьмы, нет Света! Нет Света, нет Тьмы! Одно в другом, и оба едины!

Заклинание завершилось… и кристаллик на полу изменил цвет! Белое стало черным, Душа Света превратилась в Душу Тьмы, пространство вокруг пошло волнами, а в потолок ударил столб чистого разрушения!

Энергия высвободилась колоссальная. Креол зашатался, но устоял, поскольку в этом заклинании он был просящим милости. Внутри него тоже все пошло ходуном, сознание как будто раздвоилось, он взглянул в лицо самому себе… и потому не видел, как кричат архимаги, как усмиряют они бурлящую Тьму, как со всех сторон наползают защитные и очищающие поля.

Когда Креол проморгался, то увидел ясное небо. Взорвавшаяся Душа Тьмы уничтожила крышу, и хорошо еще, что только ее. Архимаги сумели уберечь себя и остальных, сумели защитить большую часть здания, но вместо шести этажей в башне Гильдии стало пять с половиной.

Шурукках смотрел на Креола одновременно гневно и восхищенно. Остальные — тоже с очень смешанными чувствами.

— Это возмутительно, мастер Креол, — сказал Верховный маг. — В состав подобных заклинаний следует включать экранирование с поглощением энергий.

— Или хотя бы предупреждать, что именно ты собираешься сделать! — крикнул Менгске.

— Я предупреждал, — буркнул Креол.

— Недостаточно настойчиво!

— Это очень хороший Шедевр, — признал Эллильнерари. — Это действительно Шедевр. Сам ли ты до этого додумался?

— Конечно, сам. Клянусь чреслами императора Энмеркара — да будет он жив, цел, здрав.

Все маги отличают ложь от правды на слух… если только лгущий — сам не маг. Или просто не человек, умеющий обманывать магов. Или настолько бессовестный лжец, что он сам верит в свою ложь.

В общем, не всегда это работает.

И однако Утухенгаль подозрительно принюхался. Придворный маг отличался особенной чуткостью ко лжи, и сейчас он уловил в клятве Креола что-то… не совсем честное.

— Брешешь, юноша, — проворчал он. — Чесноком воняет.

— Я лепешку с чесноком съел, — честно ответил Креол.

Креол знал, чем для великого Утухенгаля пахнет ложь. Поэтому, разумеется, заранее наелся чеснока. И все-таки придворный маг Энмеркара не поверил ему до конца.

— Хм... — прищурился Утухенгаль. — Нет, тут что-то еще… демоны тебя этому научили?!

— Нет, — уставился ему прямо в глаза Креол. — Я придумал это заклинание, когда увидел свет зари.

— Вдохновение, значит… ну ладно, — неохотно кивнул Утухенгаль.

— Что ж, действительно великие вещи создаются благодаря озарению… или вдохновению, — подытожил Шурукках, глядя в небо. — Поэтому маги-ремесленники остаются подмастерьями, в то время как те, кто видит в магии Искусство, становятся мастерами. Как ты, Креол. Мы официально присваиваем тебе звание мастера третьего уровня.

— Да! Я Мастер Третьего Уровня! — не удержался Креол.

— Нет-нет, я оговорился! — торопливо поправился Шурукках. — Ты маг, маг третьего уровня! То есть мастер!

— Не надо лишних слов, о Верховный Маг, — поклонился Креол. — Все слышали — я Мастер Третьего Уровня.

— Веселый паренек, — хмыкнул Эскетинг. — Он мне нравится.

Выходя из башни, Креол был почти так же счастлив, как три с половиной года назад, когда окончил ученичество. Теперь он мастер. Мастер! Это значит… значит…

— Пойду поем, — сказал Креол.

Но вначале он решил принести жертвы богам. Далеко идти не нужно — башня Гильдии в храмовом квартале, тут на каждом шагу святилища. В порыве чувств Креол принес жертву Энлилю, потом Шамашу — и завернул к Инанне.

Ее благодарить было особо не за что, но Креол хотел зайти в обитель харимту. Эти священные блудницы гораздо красивее, чем портовые кар-кида, и плату берут такую, что всякий сброд к ним и не притрагивается. Обычно Креол на них не тратился, но сегодня день воистину особенный.

Пройдя мимо статуй львов на задних лапах, маг вступил в тройную арку и остановился у статуи богини любви. Он возложил на алтарь богатые дары — рыбу, мясо, земные плоды, цветы и вино. Жрица в полупрозрачном красном одеянии улыбнулась щедрому жертвователю и осенила его кольцом с поперечной полосой.

— Ты желаешь о чем-то попросить Прекраснейшую или за что-то отблагодарить? — певучим голосом спросила она.

— Спасибо ей за то, что она есть, — хмыкнул Креол. — Сегодня я стал мастером Искусства, и хочу, чтобы боги знали, что я благодарен за все и не хочу оставаться в долгу.

— Это великая честь — принимать в стенах храма мага, — прощебетала харимту. — Как твое имя, о мастер Искусства?

— Креол, сын Креола, внук Алкеалола…

Что-то произошло. Глаза жрицы странно блеснули, и она воззрилась на него с новым интересом.

— Внук Алкеалола?.. — повторила она.

— Да… а его что, хорошо знали в этом храме? — удивился Креол.

— В глазах Инанны он образец благочестия, — озорно улыбнулась жрица.

— Ну что сказать — я от него недалеко ушел, — выпятил грудь Креол. — А надеюсь и превзойти!

— Это возможно только с практикой. Большим количеством практики. Пойдем же, мастер Креол. Священнодействие ждет.

Креол позволил провести себя по длинному коридору. Здесь было не так, как в храме Этеменанки — за алтарем начиналось уютное, изысканное убранство. Множество комнат, застланных коврами и украшенных скульптурами. Из некоторых доносились приглушенные звуки.

В одну из этих комнат харимту завела и Креола. Он снял одежды и совершил омовение. Струящаяся ткань соскользнула по нежной коже, и жрица осталась обнаженной. Сияющая красотой, она ступила к ложу, и Креол ухмыльнулся, припоминая порядок малого цикла расслабления.

Все было как обычно. Креол уже посещал обители харимту, хотя и нечасто. Однако… он только что преобразовал Душу Света в Душу Тьмы. В нем все еще жила эта странная раздвоенность, и он ощущал окружающий мир не так, как прежде. Особенно остро, особенно четко.

И коснувшись руки харимту, он вдруг почувствовал… это сложно было описать. Нечто куда большее, чем обычная женщина. Нечто… нечто подобное он испытывал, испив из колодца Харута и Марута.

Маг пристально посмотрел в глаза жрице. Посмотрел так, как вглядывался в его темную воду. То, что он увидел дальше, поразило его до глубины души и смешало разум. Это было одновременно прекрасно и ужасно, бесконечно притягательно и абсолютно невыносимо.

— Кто ты? — хрипло спросил Креол.

— Не смотри! — воскликнула жрица.

Маг резко отвернулся. На лбу выступила испарина. Еще мгновение — и он мог обезуметь или рухнуть без чувств.

Но это не так плохо, как то, что могло произойти, если бы он не посмотрел. На него нахлынули чувства, и он, не сумев их выразить, бессильно застонал.

— Не испытывай меня, я не святотатец! — выкрикнул он, вслепую пробираясь к выходу. — Я не сумасшедший!

— Я вовсе не испытываю тебя, — прозвучал мягкий голос. — Иди ко мне.

От нее исходил зов, которому невозможно противостоять. Но то, что Креол увидел…