Отражение

12

- Вера, что случилось? - Спокойно спросил Илья.

Он подошел к сидящей за столом Вере Семеновне и присел прямо перед ней на корточки. Отодвинув в сторону ее спадающие на лицо волосы, он посмотрел прямо ей в глаза. Затем он взял в руки Верины ладони и ощутил легкую дрожь в ее теле. Она продолжала плакать. Только теперь она тоже смотрела на Илью.

- Успокойся, Вера. Ты вся дрожишь. Рассказывай, что случилось?

Вера еще долго смотрела заплаканными глазами на Илью. Было видно, что ей не просто говорить о том, что ее беспокоит.

- Они...они...они хотят, чтобы я убила ее.

- Подожди, Вера, успокойся. Что-ты такое говоришь? Кто они? - Илья непроизвольно крепче сжал ладони Веры.

- Они хотят убить ее. Комитет дает мне задание убить ее. Ее - Терру. Ты представляешь? Да ты и не можешь себе этого представить. Они не считают ее живым человеком. Для них она просто объект изучения. Они даже не называют это убийством. Для них это называется - остановить объект "Терра". Комитет считает это необходимым шагом в связи с предстоящим наступлением критической мировой отметки и опережением наступления губительных последствий для человечества. Да они и сами даже не знают, что это критическая отметка и что она означает. В комитете решили, что, устранив Терру они избегают в скором времени предстоящего хаоса. И ведь я была в институте неделю назад. Была! Я бы знала о том, что они что-то дешифрировали и готовится что-то страшное. Я бы это знала!

- Ты уверена, что это поручение комитета?

- Вот...вот, - Вера протянула Илье со стола оранжевую пластиковую коробку, - вот пистолет для инъекций, а вот формуляр с поручением.

Илья взял в руки коробку и увидел ее содержимое. Рядом с медицинским аппаратом в форме пистолета с рукояткой он взял маленькую стеклянную бутылочку, обернутую в поролоновый чехол. На бутылочке он прочитал вслух надпись белыми буквами - "цианид". Затем он взял в руки формуляр напечатанный на толстом картоне и один раз прочитал его про себя. На эти несколько минут его чтения в доме воцарилась тишина. Вера продолжала вытирать рукавами своей кофты мокрое от слез лицо. Наконец, Илья отложил обратно в коробку формуляр и посмотрел на Веру.

- Мы не обязаны этого делать. И во-вторых, если комитет решил ликвидировать Терру в целях какой-то там безопасности, то почему именно таким способом? Смерть от цианида не такая уж безболезненная и пока она, умирая будет находится в сознании к каким последствиям может это привести в мире только Богу известно. Смерть от цианида, это тебе не палец иголкой уколоть и вызвать землетрясение. Это может разбудить что похуже. И где эти великие институтские теоретики черного дня? То они берегут ее как зеницу ока, то ликвидировать хотят. Идиотизм какой-то...

- Комитет не берет в расчет теории института и решения, которые он принимает продиктованы даже не государственными людьми. В том договоре, который я подписывала, было указано, что задание комитета выдается гостю и второму лицу, о котором гость не информирован. И в случае невыполнения условий задания, поручение комитета выполняет второе лицо. Понимаешь, о чем я? Из нас двоих вторым лицом можешь быть только ты. Если я не выполню это задание, его должен будешь исполнить ты, Илья. А если уж ты этого не сделаешь, тогда я не могу себе даже представить, на что способен комитет или кого они тогда пришлют вместо меня.

- Вера, послушай меня, пока я здесь, я не допущу этого.

Он обнял Веру и сильно прижал ее к себе. Затем Илья помог ей встать и повел на второй этаж в комнату. Поднимаясь по лестнице, он обнаружил куда-то улетучившийся хмель после выпитого вина.

13

Дверь открывается. Илья выходит на крыльцо дома. Стоит густой туман, который по мере рассеивания из густого белого перевоплощается в серый. Он медленно спускается с крыльца и наконец становится обеими ногами на землю. В воздухе чувствуется запах гари и сгоревшего древесного угля. Наконец туман почти рассеивается и перед Ильей предстает ужасающая картина.

Перед ним простирается выжженный лес. От стоявших одиноких черных стволов еще исходит дымок. Сопки, окаймляющие деревню, стоят абсолютно голыми без единого дерева. Цвет их черный словно кто-то решил раскрасить природу в цвет, не имея под рукой других оттенков красок. Создается впечатление, что деревья в лесу не просто сгорели. Сгорели и их упавшие на землю стволы с ветвями. По всей видимости пожар длился не один день и Илья созерцает картину последствий пожара через несколько дней. Почему-то ему сразу становится понятной причина исполинского пожара.

Это произошло мгновенно и это был огромный взрыв, произошедший не здесь, а за много, много километров отсюда. Или даже это был не один взрыв.

Небо заполнено густыми дымовыми тучами. Только на горизонте между сопками пробивается бордовое зарево от непонятного источника, находящегося где-то очень далеко на земле. Птиц не слышно, как и не слышно других звуков. Природа как будто умерла вместе со сгоревшим таежным лесом. Илья продолжает идти в сторону сгоревшего леса. В том месте, где должно было начинаться озеро, он видит высохшую темно-коричневую землю. Он подходит еще ближе. По всей углубленной яме, некогда служившей руслом озера можно наблюдать белые скрюченные тела рыб. Они не двигаются, но Илья понимает, что они умерли от кипящей некогда воде в озере. Он продолжает идти по берегу мертвого озера в сторону сгоревшего леса.

В какой-то момент он понимает, что ему необходимо обернуться, чтобы увидеть всю картину целиком, и чтобы осознать весь масштаб бедствия. Он со страхом разворачивается в сторону деревни и не видит домов. Деревянные строения отсутствуют. Вместо них стоят обуглившиеся печи домов уходя вверх в молитвах своими почерневшими от огня трубами. В голове встают сюрреалистичные картинки сгоревшей деревни времен отечественной войны. Он не видит гостевого дома, из которого минуту назад выходил наружу, а видит лишь дверь, почерневшую от копоти из которой выходил.

Илья продолжает идти к лесу вдоль озера. В том месте, где начинается стоявший некогда густой лес он видит белую фигуру человека. Илья пытается всмотреться в нее, но не может разобрать кто это стоит. Почему-то возникает непреодолимое желание дойти до человека, чтобы понять кто это. Ускоряя шаг, Илья через несколько минут доходит до человека. Постоянный запах гари начинает раздражать желудок и у него начинают появляться непроизвольные рвотные рефлексы.

Перед ним стоит женщина, одетая в белую женскую нижнюю рубаху до земли. Она поднимает глаза и смотрит на подошедшего к ней Илью. В ее взгляде он узнает Любовь Павловну. Только сейчас перед ним стоит более молодая с густыми черными волосами (вместо седых) женщина средних лет. Ее карие глаза смотрят на Илью, и он невольно вспоминает те почти бесцветные глаза, пораженные катарактой. Молодая Любовь Павловна обеими руками держится за свой живот словно пытаясь что-то скрыть и с плотно закрытым ртом обращается к Илье.

Это говорит не она. Это говорят ее мысли.

- Мои доченьки, мои маленькие доченьки. Они сгорели, мои маленькие девочки, мои маленькие...

Любовь Павловна слегка ослабляет хватку рук на своем животе, и Илья видит, как сквозь белую ткань рубахи проступает алая кровь. Пятно на рубахе увеличивается, и Любовь Павловна уже не может закрыть его своими маленькими женскими ладошками. Ее пальцы также становятся красными от крови и сквозь сомкнутые губы женщины Илья продолжает слышать ее стоны о своих невинных умерших детях. Из глаз Любовь Павловны начинают течь слезы.

Он открывает глаза и пытается вспомнить, действительно ли он спал ночью, но воспоминание о сновидении означает, что все-таки ночью было время, когда его сознание было отключено. Ни он, ни Вера долго не могли заснуть этой ночью. Илья пытался успокоить Веру всю ночь обнимая ее спину и прижимая к себе, но получалось у него это безрезультатно. Странный сон, который он увидел в полудреме ослабил контроль над неспящей Верой.

На постели лежит только Илья. Он резко поднимается и пытается прислушаться к звукам пустого гостевого дома. Ничего не слышно. Хотя нет. Он различает какие-то голоса на первом этаже дома, исходящие из гостиного зала. Это голоса двух людей, очень знакомых. Илья одевает футболку и застегивает джинсы. На некоторое время он опять застывает посреди комнаты, чтобы вслушаться в звуки дома. Наконец он отчетливо слышит голос Веры и еще какого-то незнакомого (знакомого?) человека. В тот момент, когда он различает в голосе Веры агрессивный тон, он выходит из комнаты и быстрым шагом спускается с лестницы.

Возле большого обеденного стола стоит Вера. Спиной к спустившемуся со второго этажа Илье стоит мужская знакомая фигура. На столе, ближе к Илье, располагается все та же оранжевая пластиковая коробка. Илья видит Веру, стоящую по другую сторону стола, агрессивно опираясь обеими руками на край стола. Илья подходит к столу, и не вмешиваясь в происходящее, наблюдает словесную перепалку двух людей - Веры с Аксентием Федоровичем.

- Вы бы, Вера Семеновна, не были так категоричны. Ваш мандат пребывания в Добролюбово уже как день назад закончился, и если вы не желаете выполнить задание, то это ваша проблема. Вы хотите поставить крест на себе и своей карьере? Да ради Бога, пожалуйста. Это ваша жизнь. Но уверяю вас, комитет это вам не простит. - Аксентий Федорович, увидев Илью поворачивает в его сторону голову. - А вы своему молодому человеку не рассказывали о последствиях невыполнения задания, прописанные в вашем с комитетом контракте? Дак вы поведайте ему об этом. Может он постарается вас переубедить от ошибки.

На лице Веры вспыхивает немая растерянность от сказанных Аксентием слов. Илья это сразу замечает.

- Если вам плевать на вашу жизнь, - продолжает Аксентий, - то мою губить не надо! Я по гроб жизни обязан комитету за то, что живу здесь со своей женой и ни на что это не променяю.

- Я не буду, еще раз повторяю, выполнять задание и вам не позволю! Не для этого я сюда приехала! - Громким утвердительным тоном отвечает Вера.

- Вы что, совсем не понимаете? Комитет никогда не ошибался, и если пришло время - значит оно пришло! Ни сегодня, завтра мир рухнет в труху, а вы здесь про мораль мне будете рассказывать?

- Вы, что, действительно не понимаете, что Любовь Павловна живой человек? - Вмешивается в разговор Илья.

Аксентий переключается на Илью, который уже давно стоит и слушает перепалку двух людей. Он протягивает руку в сторону Ильи, стоящего в нескольких метрах от него, и тычет в пустое пространство указательным пальцем.

- Вы бы, Илюшенька, не лезли ни в свое дело. Ваше дело здесь заканчивается, а мне тут еще жить и жить. И Терра уже давно не человек и таковым не является. Сами подумайте, в ее возрасте люди уже умирают, а она живехонька, живее нас живых. Это ж бред какой-то. Ее можно назвать явлением, можно назвать чудом, можно назвать духом, но уж точно не человеком. Отдайте мне уже этот чертов чемоданчик, и разбирайтесь с комитетом сами. - Он указывает на мирно стоящий на противоположной стороне большого стола оранжевую коробку.