Отражение

- Как это вниз головой? Недоуменно спросила Вера и остановилась, вглядываясь в темные окна стоящего дома.

- А вот так вот. Очень просто. В доме этом Анатолий все переделал. Там вообще-то нету второго этажа, как кажется и видится. Это все один высокий этаж. Так вот в доме этом все находится вверх тормашками, вниз, мать его, головой. У Толи там целая система рычагов, механизмов и подвесок, чтобы он мог перемещаться по дому, есть в доме, спать в доме - вверх ногами. В это конечно трудно поверить, но я бы вам не желал такое увидеть воочию. Сцена, я прямо скажу, не из лицеприятных.

- Это почему же?

- Ну сами посудите. Попадаете вы в дом, а там от лампочки на полу, до столов и стульев, перевернутых под потолком. Словно попадаешь в какой-то сюрреалистический дом Сальвадора Дали - не больше, не меньше. Картина жуткая, вот никто туда и не ходит, и я вам не советую. Потому он и ведет затворнический образ жизни, почти не выходит из дома. Только так, до сельмага и сразу обратно. Видно больно ему долго по земле ногами ходить. Предлагал ему к нашей травнице Веронике обратиться с недугом, но, черт порхатый, не верит он в эту народную медицину, хоть ты тресни.

- А этот Анатолий, сам чем-нибудь занимается?

- Ой, честно не особо отслеживаю его жизнь. Но что-то он там постоянно читает. Ах, голова моя пустая! - Аксентий со всей силы шлепнул себя открытой ладонью по лбу. - Ну да! Он же ведь переводит. Я имею ввиду он переводчик. Заказов у него хоть отбавляй со всей страны привозят. И переводит он практически со всех языков мира, даже языков - уже не существующих. Вот тут не знаю. То ли до приезда сюда у него такой талант был, то ли уже когда здесь обосновался и начал вести свою жизнь вверх ногами. Я бы даже сказал вверхтормашечный образ жизни. - Он сделал небольшую паузу, словно о чем-то подумал. - Ну а с другой стороны, - продолжил Аксентий, - человек он не злой. А если ему от этого недуга легче, что он вниз головой по дому ходит, так пусть себе ходит, добрый человек.

Они прошли мимо двух нежилых бараков, вероятно разбираемых местным населением на дрова. Далее по улице они вышли к невысокому дому самого старосты, в который он пригласил Веру с Ильей на этот вечер. Сельский магазин, торгующий всем, чем пожелает душа стоял прямо на деревенской площади, если ее так можно было назвать. Из него вышел туркмен, с одетой поверх одежды грязным фартуком. Он махнул Аксентию рукой, приветствуя старосту села.

- И тебе малэйкум, твой салам. - Ответил, усмехнувшись, Аксентий. - А вообще народ у нас хоть и разный, но рукастый и творчески подкованный. Все, кто сюда приезжает, все они бегут из того мира, который если не сегодня и завтра, то обязательно когда-нибудь рванет. Новостей здесь, слава Богу, никто не читает, не смотрит, да и не зачем это людям. Знать о том, что у вас там происходит, значит нарушить творческий путь, разрушить связь с Богом. У нас здесь даже есть бывший зэк. Неплохой такой мужичек, хоть и болеет постоянно (видать досталось ему там). Он у нас вообще ничем не прославлен и ничего не умеет. Только ходит он по домам, да помогает людям, чем попросят. Кому вскопать что на огороде, кому в доме что поправить. Только денег он за это не берет, люди сами ему дают все необходимое. Так и живет уже третий год здесь. Вот я и думаю, смотря на него. Может в этом и есть вся соль? Может не обязательно в жизни талантами обладать? Если уж ты людям помогаешь безвозмездно, ничего не прося взамен, так в этом и есть твой основной талант и предназначение? А такой талант - дорого стоит, по чище всякого ремесла. Здесь нету места своему тщеславию и удовлетворению.

- То есть все, кто здесь живет, все занимаются своим любимым делом, ремеслом или еще чем-то любимым. Прямо деревня счастливых каких-то. - Произнес Илья. - А вы то, Аксентий Федорович, чем занимаетесь? Управляете этими счастливцами?

- Ну, вообще-то, я книгу пишу уже не первый год.

- Одну книгу?

- Ну, да, одну. Уже как десятый год пишу. Я что-то вроде местного писателя-летописца. - Аксентия засмеялся.

- И о чем же, простите спросить? - Произнесла Вера Семеновна.

Аксентий глубоко вдохнул и медленно спокойно выдохнул.

- Ну о чем же я могу писать, находясь здесь двадцать четыре часа, в отличие от института? Летопись.

Сразу за местной площадью шло продолжение улицы, заканчивающейся бесконечным лесом. Но Илья с Верой прекрасно помнят по вчерашнему приезду, что за лесом стоит высокая стена, охраняемая вооруженными людьми. Здесь же из-за высоких крон деревьев края верхнего обреза стены не видно и визуально создается впечатление об отрезанности села тайгой от всего наружного мира.

- Все, кто приезжает в Добролюбово в нем и остается. Возвращаться в большие города уже никто не хочет. Во-первых, от постоянного ожидания страшных событий, которые могут начаться в любое время. - Продолжил Аксентий Федорович. - А во-вторых, только здесь в Добролюбове можно ощущать себя полноценным человеком и заниматься тем, что приносит радость не только тебе, но и окружающим людям. Нету у тебя творческих задатков, займись чем угодно. Да просто обеспечивай себя. Слава Богу у нас здесь и электричество, и вода - все автономное. Одна проблема, много, а точнее сказать, почти все переправляется сюда по небу вертушками. А иначе нельзя. Лес вокруг кишит всякими преступными элементами, только стена и спасает.

То тут, то там в домах и во дворах люди начинали чем-то заниматься, шуметь. Не вооруженным взглядом представала картина пробуждения деревни. По дороге проехал один старый японский автомобиль, выпуская после себя клубы черного дыма. Что-то тяжелое звякнуло в кузове этого пикапа, когда он проехал по дорожной ямке. За рулем сидел крупный мужчина с банданой черного цвета на голове. За руль он держался мощными руками и увидев Аксентия молча кивнул головой в кабине своего авто.

- Вот проехал наш местный кузнец Яков. Вы спросите, а зачем нам в двадцать первом веке кузнец и все такое? Яков довел свое мастерство до определенного совершенства. Вот же смешно сказал - "определенное совершенство". Но это так. У него золотые руки, и в учениках у него помимо своих ребятишек есть еще дюжина желающих поучиться у мастера. Получается у него здесь целая школа по этому мастерству. Кстати он - самый добрый из добряков, каких только вы могли видеть в жизни. Почти все ограды дворов по улице - дело его рук. Короче, люди у на здесь живут интересные. Что там говорить.

8

На второй день своего пребывания в Добролюбове Илья уже почти полностью освоился. Жизнь тут текла своим неспешным темпом. Пока Вера занималась своими наблюдениями или как она это называла работой, а по вечерам, что-то настукивала в своем ноутбуке Илья был предоставлен сам себе. Находиться рядом со своим "объектом" здесь было не обязательно. В деревне опасность представляла разве, что неудачно спущенная со двора собака.

Три раза в день на кухню первого этажа приносили еду и аккуратно расставляли на большом столе первого этажа. Это происходило так не заметно, что один раз Илья решил специально дождаться "кормильцев", чтобы наконец посмотреть им в глаза. К своему удивлению это оказались дети. Мальчик лет тринадцати и такого же возраста девочка приносили в тяжелых термосах горячее и также аккуратно расставляли столовые предметы на столе. Дети не испугались Ильи, а только улыбались и продолжали выполнять свои обязанности.

С тыльной стороны гостевого дома на хозяйственном дворе Илья обнаружил пристроенную баню с прилагающимися к этому всеми атрибутами. Чтобы хоть как-то развлечь себя он несколько часов в день посвящал себя рубке дров из сухих березовых и осиновых чурок. Делал он это с удовольствием предвкушая вечернюю баньку. Спиртное естественно в Добролюбове не завозили, поэтому довольствоваться банным делом вечером приходилось в одиночестве, сразу после того, как мылась Вера Семеновна.

На ужине, на который их любезно пригласил Аксентий Федорович, они познакомились с супругой старосты, покладистой и хозяйственной женщиной. Стряпня хозяйки дома действительно пришлась по вкусу и Илье, и Вере. Только там, в доме Аксентия и пришлось немного выпить домашнего вина, сделанного самолично старостой из дикого таежного винограда. Аксентий не переставал рассказывать о жителях деревни, каждый раз удивляя гостей все новыми и новыми талантами своих односельчан. Как выяснилось, супруга Аксентия, Нина Аркадьевна, всю жизнь отработала главным технологом на кондитерской фабрике. Отсюда, наверное, и желание вкусно готовить и кормить людей. Ну а когда комитет предложил им переехать в Добролюбово, они с мужем не стали спрашивать разрешения у своих взрослых детей, а распродав все, что было нажито за всю жизнь поехали доживать свою старость в Добролюбово.

Илья обратил внимание на местную школу в которой училось не более двадцати местных детишек, примерно одинакового подросткового возраста. Экскурсию по ней провел тоже Аксентий. Само здание школы представляло собой обыкновенный жилой дом, чуть больше по площади, чем остальные жилые избы. Школьные занятия проводились три дня в неделю, но шли как правило с девяти утра до самого позднего вечера, с перерывами на обед и ужин. Домашних заданий здесь не задавали. Так называемый директор школы с кричащей фамилией Ворон имел в своем штате всего трех учителей, которые по своей сущности не имели академического педагогического образования, а были неплохими самоучками. И самое главное, все они были мужчинами. Ворон всегда придерживался мнения, что только мужчина воспитает в мальчиках-учениках то, что не даст им женщина и всегда повторял фразу: "настоящий учитель - не тот, кто тебя постоянно воспитывает, а тот, кто помогает тебе стать самим собой". В учебном уставе школы напрочь отсутствовали такие предметы как химия и обществознание, предмет математики был сведен к минимуму. Но в то же время, помимо основных предметов дети обучались таким наукам как метафизика и теология. Большое учебное время отводилось ручному труду и навыкам работы с инструментами. Из того, что удалось понять Илье о принципах работы такой школы это - ничего лишнего, только самое необходимое и прикладное.

На первый взгляд могло показаться, что жители Добролюбова действительно занимаются только ремеслами, декоративным искусством и прочими "нехлебонасущными" делами. При этом в деревне была теплица и небольшая животноводческая ферма с поросятами и курами. Помимо людей, работающих в этих заведениях на постоянной основе, старостой села по определенным отобранным и согласованным спискам привлекались и сторонние люди, которые две недели в году работали на сезонных работах. Такой подход настоящей коммуны поддерживался не только избранным советом деревни, но стопроцентным населением Добролюбова. В работах на теплицах принимали участие и дети наравне со взрослыми. Распределение выращенных продуктовых ресурсов также распределялось советом деревни.

Ответственной по теплице была молодая женщина тридцати лет от роду, Вероника Охлопкова. Бывшая школьная учительница, с удовольствием и со всей ответственностью вела все дела, и непосредственно сама работала в теплице. При этом все свое свободное время посвящала сбору в тайге лекарственных трав и корешков. Некоторые из них старалась культивировать и выращивать в домашних тепличных условиях, хотя и не всегда это удавалось. В Добролюбово она приехала восемь лет назад с маниакальным желанием изучать, собирать и лечить земными травами.