Бестиарий

– Давай пойдем обратно, – предложил брат.

Я рассмеялся.

– А где это обратно, брат?!

– Заткнись! Не зли меня! – закричал злобно он, но осекся и зашептал: – Пойдем уже куда угодно, блять!

И мы пошли, сбившись сразу с тропинки, шли черт знает куда, проваливаясь то и дело в снежные ямы. Хрустело в темноте под ногами, а когда спотыкались, то лязгало. Снег замерз в корку и на вкус был еще поганее, чем когда было светло. Несколько раз мы по очереди скатывались уж в очень глубокие ямы, теряли друг друга, находились, очень долго перекрикиваясь, ибо вокруг в кромешной тьме все тоже жило, и тоже куда-то спешило, и шло. То ли в атаку, а может, трусливо в тыл. В очередной раз найдя друг друга, мы сидели, взявшись за руки и тяжело дыша.

– Сид, меня глючит или там свет? – спросил брат.

Я стал оглядываться, и, действительно, вдалеке что-то дергано мерцало.

– Вижу тоже, наверное, это Молль! – обрадовался я.

Мы заспешили, не размыкая рук, перелетая через ямы, как мотыльки на свет. Чем ближе мы подходили, тем ярче он становился.

– Слушай, Молль лес поджег, что ли?! – удивился я яркости.

– По-моему, это не Молль, – сказал задумчиво брат.

Мы оказались у небольшого холма, на его вершине происходило целое светопреставление. Мы поднялись чуть повыше и из темноты кустов увидели отряд из десяти человек, сидящих вокруг костра, чуть поодаль стояло штук шесть армейских палаток. По периметру на деревьях были развешаны гирляндой лампочки, освещая поляну и лес чуждым им электричеством. Мы обменялись с братом увиденным, чтобы понять, что это не глюк. У двоих сразу обычно не бывает одинаковых видений. Мы не спешили, разглядывая повнимательнее тех десятерых. Все они были молодые, примерно нашего возраста, сидели вокруг костра и тихонько что-то скрипели под гитарку. Были там и девки. Над костром висел котелок, и я унюхал забытый аромат – эти ребята варили кофе.

– Был бы автомат! – мечтательно сквозь зубы прошептал брат.

– Зачем? – удивился я, уже практически сидя с этими милыми ребятами у их милого костра.

– Ладно, пойдем к ним, вроде безопасные бляди.

Мы вышли из кустов и направились к костру. Те, кто нас увидел, напряженно замолчали. Стихла, тренькнув, гитарка.

– Привет! – сказал брат, пытаясь улыбаться.

– Вы кто?! – спросил коренастый парнишка, дергавший струны.

– Туристы мы, заблудились вот, – брат улыбался.

Молодые ребята понимающе захихикали. Улыбнулся и коренастый, но тут же продолжил допрос:

– Вас двое? А чего надо? А где расположились?

Видать, он у них тут за главного был.

– Водички хотим. Поделитесь? Только водички. Мы тут недалеко, третий уснул, костер потух. До утра не найдем. Можно погреться? – и, не дожидаясь приглашения, брат протянул руки к огню, сев на корточки.

Они попереглядывались. Не разглядев в нас опасности, как не увидели ее в них мы, коренастый распорядился:

– Налейте им кофейку и воды дайте.

Горьковатый на вкус кофе обжег нутро, а жар огня сработал снаружи. Меня моментально развезло. Я сидел там, как довольный хомяк, в теплой вате и с пустой головой. Мне стало хорошо. Опять торкнул циклодол. Трещал по-доброму костер. Ребята что-то говорили. Не понимая слов, я кивал и улыбался. Брат с расширенными зрачками, в которых отражались языки пламени, чуть громче всех что-то рассказывал. Что-то смешное, ребята хихикали, иногда только просили потише, а то, мол, «старшие проснутся», и смотрели немного испуганно нам за спины, на палатки. После второй кружки кофе брат почувствовал себя совсем как дома и привычно рычал во весь голос. На него цыкали, но он не слышал. И вот в какой-то момент они все притихли, перестав улыбаться, и уставились за наши спины. Мы тоже обернулись. К нам неспешной походкой направлялся крупного телосложения мужик в камуфляже и с огромным ножом на ремне. Когда он подошел ближе и его осветил свет костра, я увидел бульдожью лысую башку в многочисленных шрамах.

– Кто такие? – спросил хрипло, со свирепым спокойствием.

– Туристы, заблудились вот! – Брат улыбнулся.

Шутка на этот раз не прошла. Ребята молчали, как будто воды в рот набрали. Слышно было только, как огонь старался трещать потише и дрожала струна в руках коренастого. Наверное, целую минуту этот с бульдожьей рожей рассматривал нас в упор, потом сунул руку в карман камуфляжной куртки и тихо прошипел:

– На хуй съебались!

– Послушайте, мы хотели только… – начал брат.

– Пасть, сука, закрой и на хуй бегом! – сказал бульдожий и достал из кармана пистолет.

Девки ахнули и прижались к парням, а те за них же и спрятались. Ствол он держал дулом вниз. Мы с братом недооценивали опасность.

– А где наш котелок? – спросил, все еще улыбаясь, брат у коренастого, тот испуганно замотал головой, немного отшатнувшись.

– Вы че, суки, не догнали?! – бульдожий начал удивляться и со щелчком передернул затвор.

Эхом ахнула вся эта говнобратия. Мы пожали плечами и направились в лес. На пороге света и тьмы бульдожий нас окликнул, мы повернулись в надежде, что все это была шутка и мы сейчас вернемся и еще попьем кофейку. Бульдожий медленно приблизился к нам.

– Бушлаты сняли! – приказал он.

Мы с братом переглянулись.

– Быстро! – бульдожий поднял пистолет, метя брату в грудь.

У брата был простой армейский бушлат, а под ним свитер. У меня же был полярный, на меху, черный, с меховым воротником, с кучей пуговиц и клапанов, застегивался так, что и снежинка не проскочит. Мне его дядя подарил, чтобы я в нем на работу ездил, хотя работы у меня никогда не было. Понятное дело, что я медлил, – жалко. К тому же под бушлатом у меня была только футболка.

– Быстрее! – зарычал бульдожий и кивнул стволом вниз. – На землю клади!

Когда я положил бушлат на землю, моментально стало холодно. Бульдожий расставил ноги и прицелился, придерживая снизу левой рукой правую, в которой был пистолет.

– Бегом, суки, быстро! – заорал он неожиданно громко. – На хуй съебали!

Орал он нам уже в спины. Да, мы побежали. А вы не побежали бы? Сбежав с холма, мы перешли на шаг. Меня трясло от холода.

– Пидор, сука! – цедил сквозь зубы брат.

Я услышал в темноте, как скорчилось его лицо от горькой и бессильной злобы.

– Был бы автомат! – шипел он, плюясь громко. – Сид, стой!

Мы остановились, он стянул с себя свитер и сунул его мне.

– На, надень! Слишком громко зубами стучишь – раздражает! – сказал он действительно раздраженно.

– А как же ты? Замерзнешь.

– Надевай, бля! У меня тельник.

Спорить я не стал. Дальше мы шли практически молча, лишь иногда он ворчал себе под нос матом. Я отупело шел следом, стараясь ни о чем не думать. Лишь раз чуть не задохнулся от ужаса, представив, что бульдожий мог убить моего брата! Мне захотелось обнять его, и я окликнул его в темноте.

– Ну чего? – ответил он раздраженно.

– Ничего, брат, ничего.

Я постеснялся и прошептал, чтобы он не услышал: «Я люблю тебя, брат».

Темнота постепенно серела, как будто в черную акварельную краску понемногу подливали воду. Носатую гадину (иначе мы его уже не называли) мы нашли случайно, наткнувшись на его корявую землянку, накрытую брезентом. Молль безмятежно спал, пуская похмельные слюни, завернувшись в спальный мешок. Костер был холоднее висящего над землей тумана.

– Вставай, сволочь! – беззлобно пихнул брат Молля ногой, он был все-таки рад, что мы нашли наш лагерь.

Молль очнулся, откинул прилипший к руке пакет с засохшим клеем и сладко потянулся, немного зябко дернувшись. Это так взбесило брата, что он заорал:

– Почему костер потух, сволочь?! Какого хрена, гадина носатая! Мы тут всю ночь, сука, круги нарезаем! Нас на бушлаты кинули!

– Кто?

– Конкуренты, блять! Собирай вещи, в Питер едем!

– А как же тротил? – Молль чуть не заплакал.

– Пошел в жопу со своим тротилом!

– Свин, до первой электрички часа два с половиной, – Молль услужливо протянул брату почти целый тюбик «Момента».

– Где твой гребаный тротил? – уже спокойно спросил брат.

– Ну, мы вчера немного не туда зашли, надо еще минут сорок чуть левее. – Молль застенчиво улыбался.

– Ладно, валяй. Мы с Сидом здесь подождем! – брат наливал клей в пакет.

Молль как-то очень быстро разжег костер и, прихватив лопату, с улыбкой на лице побежал левее. Мы согрелись, съели таблеток, запив найденными остатками портвейна. Запели птички. Становилось все светлее и светлее. Наконец в лес заглянуло солнце, спугнув туман.

Денег, вырученных за тротил, нам хватило на неделю совершенно безбедной жизни.