Лия Брайнс – профессор магзоологии

— Какой тонкий ход, Серхио, какая изящная манипуляция! — восхитилась я и даже одарила спутника овациями, сопровождая это ехидным смешком.

Я уже была согласна подписать договор, получила одобрение у брата и жаждала узнать все подробности предстоящего путешествия, однако Серхио Кроуэлл этого еще не знал и таким соблазняющим способом решил меня склонить на участие в экспедиции.

— Не без этого, — согласился он и не стал уклоняться от двойного умысла своего поступка. — Лия, не стоит недооценивать мое желание показать тебе свои владенья… Оно настоящее! А теперь отправимся на Верфь, где строятся, разрабатываются и ремонтируются эти покорители небес.

Уже привычно взявшись за руки, вместе мы направились к служебному проходу, по которому можно было попасть на сам дирижаблестроительный завод, который я надеялась увидеть еще в самом начале нашей экскурсии.

Серхио лавировал среди толпы прибывающих и отбывающих людей на Причал, а я только мешала, постоянно спотыкалась, и, не желая того, всячески задерживала наше движение.

Один раз, отвлекшись на погрузку частного однопалубного дирижабля (он обладал менее изящными формами и гораздо меньшим размером, чем «Стремительный»), я умудрилась врезаться в тучную даму, которая уже открыла рот, чтобы от души обругать меня, и набрала для этого всей своей необъятной грудной клеткой прорву кислорода, но, разглядев рядом со мной элитного аристократа, резко сдулась. Все обошлось лишь скупым и вежливым укором с ее стороны. Дама оказалась прыткой, она не растерялась и даже предложила посетить праздник, который устраивала в своем доме по случаю совершеннолетия старшей дочери. Дальнейшие свадебные планы на дочь остались «любезной» Дамой невысказанными, но слишком очевидными.

Серхио умудрился отказаться по всем правилам этикета. Я про себя подумала, что вот посещать такие мероприятия, где все построено на выгоде и лицемерии, — то еще удовольствие. Невольно я посочувствовала Выходцу из мира Высшего Света. По мне, так куда лучше был мир Науки.

Наконец, мы оказались в пустом коридоре, а хлопок закрывающейся двери за спиной отрезал от нас весь шум и атмосферу этого самого города в городе.

Коридор был узкий и короткий. Стоило нам его пересечь и открыть следующую дверь, как мы оказались именно в том месте, в которое я так жаждала попасть изначально. Правда, вид мне открывался с самой верхней точки, что было крайне непривычно, на диво любопытно и капельку страшно.

Причал и Верфь представляли собой сдвоенное высокое здание. Для удобства отправления и прибытия покорителей небес причал был заметно выше Верфи. Соединялись эти две башни несколькими переходами между зданиями — перемычками.

Как я позже сообразила, мы как раз и прошли по такому переходу, когда пересекали пустой и узкий коридор и оказались в месте зарождения потрясающего воздушного транспорта — покорителей небес, как их назвал Серхио.

Сейчас мне с самого верха открывалось зрелище на начало постройки нового дирижабля, напоминающего своей начальной формой «Стремительного», — каркас палубы напоминало яйцо.

По будущему небесному судну, словно муравьи, сновали рабочие. Дирижабль обрастал новыми деталями прямо на глазах с помощью не только рук, но и всех стихий.

— Вот! — гордо сказал Серхио. — Это наше семейное детище. Нашему роду единолично удалось получить разрешение у парламента на создание этих «птичек». Заодно они же заверили документы и эксклюзивность прав производства. Это совершилось еще в самом начале пути покорения неба моим пра-пра-прадедом. Сейчас, конечно, политики недовольны своим прошлым решением оставить такую богатую отрасль одному владельцу — не так прибыльно для них, но поздно уже что-либо менять. Слишком сильно род Кроуэллов упрочил свои позиции. Попытки пересмотра совершаются с изрядной регулярностью, но безуспешно. Юридически моя семья защитилась со всех сторон.

— Это прекрасно! — восторженно произнесла я.

Я ни капли не лукавила. Кроуэллы достойно и благородно вели свое дело. Люди были им за это крайне благодарны и активно пользовались родовым ремеслом семьи, достигнувшей невероятных вершин.

Мне нравилось наблюдать за творением рук человеческих, как практически с нуля появляется нечто обладающей огромной властью и силой, и появляется благодаря своей способности дарить столь необходимую пользу и помощь людям. Это вызывало уважение.

— Согласен. Мне повезло, что я дирижаблестроительный монополист, но иной раз думаю, что лучше бы я был владельцем простой пекарни, — немного грустно заявил потомок основателя Причала и Верфи.

— Я не об этом, Серхио. Хотя, обладателем пекарни ты можешь стать в любой момент, — пошутила я и даже попыталась подмигнуть аристократу сквозь свои черепашьи очки. Но моего веселья он не разделил, а лишь печально улыбнулся, поэтому я продолжила говорить:

— Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Все эти люди вокруг словно не настоящие, и чувства у них не настоящие… — немного неуверенно попыталась донести я до него свои мысли.

Серхио высказал лишь:

— Ты настоящая. Этого достаточно.

Дальнейшее развитие разговора в этом направлении единственный владелец дирижаблестроительной монополии, в душе видящий себя пекарем, оборвал, предложив:

— Давай спустимся. Я покажу тебе кабинет главного инженера и познакомлю тебя с ним. Его коморка находится недалеко, хотя он мог чертить, где угодно. Но по собственному желанию он почти всегда находится на заводе и участвует на всех этапах создания наших «птичек». «Не руками, хоть глазами» — как он говорит.

Серхио потянул меня к рабочей и не внушающей доверия лестнице. Все площадки Верфи были пронизаны множеством лестниц для удобства работников в построении такого большого транспорта.

Пока мы спускались, Владелец предприятия, действительно, оправдал свое громкое заявление о том, что знал про свое производство дирижаблей все и даже больше.

Он поведал мне историю появления Причала и Верфи, про своего пра-пра-прадеда, который лихо перехитрил действующий в то время парламент и властным указом возвел две башни. С тех времен они претерпели некоторые изменения, но не слишком-то отличаются от начальных построек.

Причал возвели за государственный счет, как транспортный узел для столичного населения, а рядом с ним построили Верфь для того, чтобы удобно было ремонтировать дирижабли. Градоправитель и парламент сочли удобным то, что такие тяжеловесы сосредоточены в одном месте, да и решили, что безотчетные полеты над Гордоном для воспроизведения ремонта — лишние и неоплачиваемые. Тем более, при случае более сложных поломок, когда «птичка» не летела, отправить громадный транспорт на другой конец города было бы проблемным и невыгодным. Со временем место починки покорителей небес превратилось в дирижаблестроительный завод.

Так, городские власти своим решением и отдали на откуп почти целый район, оборудовали огромный транспортный узел, включающий в себя в том числе и вокзалы с междугородними путеводками.

Это место тут же обросло тежелогрузовым ремесленными лавками — дельцы сразу подсчитали свою выгоду в том, что разгружаться стоило где-то поблизости от станций. Район быстро превратился в промысловый, который сейчас назывался районом ремесленников.

Естественно, оба здания были построены задолго до рождения Серхио, и, если можно так выразиться, он «пришел ко всему готовому», как неизменно повторял ему отец. Постоянное недовольство и критика от собственного отца давали самому младшему в роду Кроуэллов мотивацию, стремление и желание доказать, что он достоин быть частью этой великой семьи.

Серхио жаждал знать больше, уметь многое и не потерять собственное достоинство в первую очередь перед самим собой; жаждал быть абсолютно уверенным в том, что он приложил все усилия и воспользовался всеми возможностями, чтобы занимать свой пост не только по праву рождения.

Какое-то время Серхио даже работал разнорабочим в команде строителей, но его принадлежность к водной стихии подходила не для всех видов работ. Однако мужчина не брезговал работать своими руками, когда в этом была нужда, поэтому он знал, как строится каждая модель дирижабля, как ей управлять, другое дело, что одному с этим никак не справиться, но знать — был обязан.

И Серхио, разумеется, знал и рассказал немного о строительстве самих покорителей небес — «птичек», как ему нравилось выражаться. Например, для удерживающего шара и направляющих-плавников дирижабля используется переработанный каучук. Перерабатывали его здесь же по секретным технологиям, на другом уровне Вефри. Молниуловители заказывали у городской службы, которая снабжает такими необходимыми устройствами каждый дом в городе на случай бурь. Бури случались не часто, но если и случались, то простым дождиком не обходилось, а снизить возможность возгорания после удара молнии — самый лучший способ обезопасить горожан заранее.

Каркас палубы создавали из легкого и гибкого сплава серебра и арилиния в специальном отдельном помещении. Именно этот союз металлов обладал необходимыми качествами — легкостью, прочностью и пластичностью — идеальное сочетание, чтобы быть надежной основой для будущего летательного аппарата. Палуба строилась из древесины, которую доставляли с далекого севера, потому что именно Ледяные Дубы, как их называли в народе, а на самом деле они являлись Короткоствольным Исирбским Вязом, могли спокойно переносить большие температурные скачки после особой обработки. Древесину обрабатывали с попеременным применением стихий огня и воды. Такую работу Серхио выполнял лучше других. Далее специалисты по дирижаблестроению создавали «птички» по чертежам, которые выполнял для них инженер.

Разумеется, ни один чертеж не попадал в руки к строителям без утверждения главного инженера. К нему-то меня и вел владелец огромного производства. Главного по чертежам, расчетам и разработкам дирижаблей звали Дилан Берг. Серхио сразу предупредил меня, чтобы я не удивлялась, как только его увижу. Объяснил он данную странность так: у Дилана были трудные времена до того, как Кроуэлл обнаружил в нем великолепный изобретательский и инженерный талант. Между слов Серхио упомянул, что в нынешнем обществе очень трудно быть не таким, как все, и с ним я была согласна. Мне было это известно не понаслышке.

Серхио постучал в дверь, перед которой мы остановились. Табличка гласила: «Главный инженер — Сэр Д. Берг»

К сожалению, мы прошли мимо множества дверей, на которые я не обратила внимание, увлеченная рассказом, но, надеюсь, предок основателя двух башен еще покажет мне все, что можно показать юному рыжему профессору.

После того как Серхио открыл дверь кабинета главного инженера, перед нами предстала светлая за счет яркого искусственного света комната. Ее основную часть занимали огромные кульманы с чертежами, на которых происходил первый этап дирижаблестроения — проектирование.

Посреди массивных мольбертов и кульманов для черчения находился мужчина, на вид он был старше меня лет на двадцать, с явными морщинами на лице, с посеребренными висками на когда-то соломенной шевелюре. Такой редкий цвет вызывал у Дам зависть, особенно у тех, которые предпочитали осиное увеличение губ или улиточное омоложение.