Мир Нежити. Книга I

Глава 14 — Проклятое Проклятыми

Повинуясь команде, кони перешли на медленный аллюр. Взломщики молча озирались, на их лицах читались скука и разочарование. Вокруг простиралась безжизненная пустошь, которая выглядела даже ещё более пустой и бесплодной, чем все те заброшенные места, что встречались в путешествии. Глазу не за что зацепиться: ни бугров, ни оврагов или иных неровностей, ни тебе терновников или сухих деревьев, ни развалин. Воистину мёртвая земля.

— Так где здесь посвящение проходить? — потерял терпение Сотэр. — Скоро придём к руинам ордена? Вокруг ничего…

Заброшенные кладбища и руины всегда безгласно напоминают о былом: глядя на стёртые даты или пустующие залы можно вообразить, как выглядела ушедшая жизнь. Но в этих местах победители приложили тщательные усилия, чтобы уничтожить любые свидетельства о своём самом непримиримом и опасном враге — ордене паладинов. Сожгли библиотеки, а книжный пепел развеяли далеко отсюда; срыли фундаменты до основания; перепахали землю, а потом распылили над ней алхимическую отраву, чтобы на десятилетия сделать край непригодным даже для вездесущего мха. Копнув твердь не обнаружишь насекомых, червей и других крохотных обитателей почвы. Магическую ауру попытались выветрить, осквернив священное место темнейшими и кровавыми ритуалами.

Никакой другой участок в мире не был настолько опорочен нежитью. Недаром среди мертвецов бывшие владения паладинов называли не иначе как Проклятое Проклятыми. Правда, в присутствии Сотэра Уна, Киния и Вистра благоразумно избегали произносить это название.

Казалось, что сколько не броди по осквернённой пустоши, а не сыщешь даже капельки святой силы. Чувствуется только магия тьмы. В пору тащить сюда на посвящение рыцарей смерти, а не паладинов. И всё же Киния упорно водила отряд кругами по Проклятому Проклятыми.

— Сотэр, прислушайся ещё раз, — требовала вампирша. — Сосредоточься. Ещё пробуй уловить силу.

Иногда они останавливались, и юноша садился на землю для медитации.

— Главное, дыши глубоко. Мне помогло, когда медитировал, — не удержался Атти от язвительной остроты, вспомнив совет Сотэра многолетней давности.

Однако сколько бы Сотэр не отрешался, как бы не обращался весь в магический слух — всё тщетно. Устав ждать, Киния загоняла юношу обратно на коня, и они опять пускались в блуждания.

— Небось под видом медитации дрыхнуть решил! — ругалась госпожа. — Ищи. Сила должна быть. Её невозможно испарить целиком.

Как ни странно, первым присутствие инородной силы уловил не паладин, а вампирша и призрак. Обе, не сговариваясь, резко остановили коней.

— Уна? — вампирша заёрзала в седле.

— Госпожа, — вырвалось у призрака. — Я не уверена, что… что это именно то самое, но… может, нам убраться чуть подальше? А лучше не чуть, а сильно подальше.

Глаза Уны тревожно забегали, а в голосе прорывалась дрожь.

— Что… неужели… оно? — Киния глядела то на призрака, то перед собой, в кои-то веки желая, чтобы чутьё Высшей нежити обмануло их.

— Рядом преследователи что ли? — Вистра, обеспокоенная неизвестностью, понадеялась, что вампирша и призрак расщедрятся хоть на короткое объяснение.

Встревожились Сотэр и Атти, никогда не видевшие Уну испуганной. Ту самую Уну, которая раньше встречала смертельную опасность заливистым смехом. Разве способно что-то в целом мире ужаснуть сумасшедшего призрака, что и сражение с Высшей нежитью воспринимает как весёлую игру? До сего момента живые считали, что Уне неведом ужас.

Задёргались кони, семеня копытами. Но на сей раз скакуны засуетились не из-за чар или незримого озорства, какое проделывала Уна, когда сбрасывала с сёдел рыцарей смерти. Костяные кони, — которые давно лишились плоти и крови, а вместе с ними и страха — забеспокоились так, как беспокоились живые лошади, когда чуяли запах волков.

— Это оно! — взвизгнула Уна. — Приближается!

Вокруг был сумрак, а серые облака, как обычно, закрывали небо. Но тьма стремительно сгущалась, и всю группу будто накрыл купол, сотканный из мрака. Он сокрыл горизонт и даже пронзительный взор призрака тонул в непроглядной пелене.

— Надо уходить! — рявкнула вампирша, пытаясь совладать со всё более непослушным конём. — Поворачивай! Быстрее! Бежим!

Уна не удержала окончательно взбесившегося коня, и он сбросил Сотэра и Атти. Не справлялась со скакуном и Киния, хотя удержалась в седле. Однако увидев, что слабенькая Вистра вот-вот последует примеру соратников, вампирша сгребла её в охапку, и спрыгнула.

— Вставайте, уходим! — заорала вампирша взломщикам.

Киния побежала, всё ещё удерживая Вистру подмышкой.

Казалось, что тьма давит на плечи тяжким грузом, разъедает глаза, проникает в лёгкие и сжимает горло, затрудняя дыхание живым. С тех пор, как стали нежитью, Уна и Киния больше не страдали от холода. Но сейчас они почувствовали, как первозданный хлад проникает под кожу, даже призрачную; как пронзает душу и разум словно серебряные иглы. Вампирша и призрак задрожали, и обхватили себя руками, будто пробуя удержать тепло, которого и так не было в теле с далёкого дня обращения. Киния при этом сильнее прижала к себе пищащую эльфийку словно надеясь согреться от неё.

— Не останавливайся, глупец! — крикнула Киния срывающимся голосом, когда заметила, что Сотэр схватился за рукоять меча. — Не отставай!

Будучи на грани паники, беглецы чудом не потеряли друг друга.

— Бесполезно, — обречённо промолвила Уна. — Мы носимся по кругу. Нас так просто не выпустят.

Первой остановилась Киния. Пробежав чуть дальше, притормозили остальные.

— Оно! — взвизгнула Уна и схватилась за голову.

В Эпоху света живые страшились нежити, воспринимая её как нечто противоестественное; как явление, которое есть вопреки установленному создателем порядку: после смерти тело должно навечно упокоиться, а душа отправиться в божественные чертоги. Слишком необъяснимо и отвратительно, когда некто переступает грань смерти, но возвращается оттуда, частично потеряв былой облик.

Однако есть гораздо более редкое качество существования, которое ужасает даже вампиров, личей и призраков ничуть не меньше, чем живых Эпохи света вид восставших мертвецов. Это возвращение из небытия второй смерти. В исключительных и не поддающихся пониманию случаях кто-то из Высшей нежити после второй смерти не исчезает окончательно, но зависает на тонком рубеже между не-жизнью и абсолютным ничто. Существо дважды погибшее, но дважды вернувшееся… Дважды нежить. Самый изощрённый ум, да хоть сам император Онгхус, не мог осознать, как на белый свет — вернее, чёрную тьму — появлялось такое искажённое чудовище. Но зато все знали о ненасытности Дважды нежити, бесконечно жаждущей поглощать души. Все из обычной нежити знали об этом и в ужасе трепетали.

Нет ничего удивительного в том, что такое место, как Проклятое Проклятыми, привлекло тварь из небытия.

— П-придётся принять бой, — произнесла Киния, пробуя совладать с дрожью.

Вампирша отпустила Вистру, и та упала на четвереньки.

— Уна… Уначка… Соберись!

Киния не хваталась за меч, понимая, что даже зачарованные клинки бессильны перед Дважды нежитью.

— Что ж делать, госпожа?! — призрак спряталась за Кинией.

— Объединим усилия, — говорила вампирша, пытаясь вернуть голосу былую твёрдость. — Одновременно создадим заклятье изгнания.

— Бесполезно! — захныкала Уна. — Оно подействует разве что только на…

— Заткнись! — оборвала Киния. — Делай, что велю! Попробуем хоть что-то!

Киния встряхнулась, выпрямилась и широко развела руки. Затем она откинула голову назад, зажмурилась и начала читать строки заклинания. Поначалу голос звучал неуверенно и тихо, будто у вампирши дыхание перехватывало. Но в каждом новом слове слышалось всё больше властности; строфы эхом неслись под огромным куполом из мрака. Это привело в чувство Уну — призрак запела в унисон Кинии. Ветер не проникал сквозь пелену тьмы, однако заметался подол платья вампирши; плавно распустились в разные стороны пряди чёрных волос, как если бы Киния оказалась под водой; зазвенели кольчужные кольца. Объединяя силы, Уна положила руки на плечи госпожи.

Чудовище приближалось. Никто не видел его истинного обличия, но уже вся группа явственно ощущала присутствие чужеродной силы.

Заклятье изгнания могло сильно ослабить или даже уничтожить самых опасных призраков из Низшей нежити. Рассудив, что тварь из небытия по своей природе имеет что-то общее с бесплотными мертвецами, Киния надеялась, что достаточно сильное заклинание хотя бы ненадолго отбросит угрозу, и даст новый шанс на бегство. О большем вампирша и не мечтала. За всю Эпоху тьмы очень немногие из личей или высших вампиров выдержали встречу с Дважды нежитью, да и то вовсе не потому, что одержали победу — вовремя унесли ноги. Никто не знал действенных чар против этого чудовища.

Уна и Киния вместе выкрикнули последнюю строфу. Последнее слово громыхнуло под сводами мрачного покрова. Заклятье ударило по Дважды нежити. На мгновение вспышка озарила всё на сотни шагов вокруг. Магическая ударная волна явила контуры чудовища. На слишком короткое время, чтобы можно было разглядеть подробности; зоркий Атти разобрал только нечто огромное, округлое и пульсирующее, а ещё беспорядочное мельтешение, напоминавшее возню опарышей.

Когда вновь сгустилась тьма, Уна и Киния напряжённо прислушивались к своим ощущениям.

— Не сработало, — первой оценила Уна. — Не сработало!

— Проклятье, — Киния пошатнулась.

Пока вампирша лихорадочно соображала, что ещё можно предпринять, вперёд вышел Сотэр.

— Я сражу чудовище, — твёрдо сказал юноша.

— Стой, глупец!

Своенравный юноша опять не послушался. Он держал меч рыцаря смерти, носивший чары тьмы, но несмотря на это клинок сиял золотистым светом.

— Это моё посвящение, и я пройду его.

Клинок сиял даже ярче, чем в бою с вурдалаками, так что Киния засомневалась: а вдруг мальчишка и впрямь сможет противостоять Дважды нежити?

Но едва Сотэр сделал всего несколько шагов, как сияние потухло словно задутый огонёк свечи. Призванная паладином магия не выдержала и просто близости твари из небытия. Сотэр растерянно уставился на меч.

Дважды нежить появилась за две сотни шагов от группы, так что все могли лицезреть вид чудовища. Прямо в воздухе зияла неровная дыра, настоящий разрыв в ткани бытия, ведущий в столь бездонное и чёрное ничто, что даже окружающий мрак казался приветливым на фоне него. Из этого провала к земле тянулось толстое змееподобное тело, состоящее, однако, не из чешуек, а из будто бы обсидиановых костей, хаотично слепленных друг с другом. Десятки тысяч костей как животных, так и людей. И всё, что могло сгибаться — суставы, позвонки, фаланги, челюсти, клювы — всё непрерывно несогласованно двигалось, загребая воздух и скребя соседние кости.

Тварь вместе с провалом медленно — со скоростью неторопливо шагающего человека — плыла в сторону группы. Но Киния знала, что если она попробует удалиться вампирским рывком, то не сможет убежать от Дважды нежити. Тварь искажала мир вокруг себя до небольшого замкнутого пространства, так что лети хоть быстрее стрелы, а всё равно не вырвешься из ловушки. Как ни парадоксально, но пробеги без сна и отдыха сотни вёрст, а медлительное чудовище по-прежнему будет рядом, и ноги по-прежнему топчут Проклятое Проклятыми.