Алая заря

Глава пятнадцатая, в которой невозможно подготовиться к неизбежному

Она начала наведываться к Тимуру Андреевичу в гости несколько раз в неделю. Она осуждала себя за то, что прониклась каким-то болезненным сочувствием к нему, но поделать с этим ничего не могла. Ей всегда было жалко пожилых людей — они нуждались в заботе и поддержке не меньше маленьких детей. Да, Тимура Андреевича с трудом получалось назвать пожилым и беспомощным, но даже обстоятельства его жизни ничуть не ослабляли ее чувство жалости. Он хотел умереть — значит был несчастным.

Проживший двести сорок восемь лет старик совсем разучился жить, мало ел, быстро зарастал пылью и вяло отмахивался, когда Соня проходилась тряпкой по его проигрывателю и веником по ногам.

По-хорошему ей стоило забыть дорогу к этому дому навсегда, потому что Тимур Андреевич не только нечестным образом превратил ее в вампира, решив за нее ее судьбу, но еще и человеком был, мягко говоря, не самым приятным. Он часто ругался и ныл, сердился на Соню по любому поводу, особенно если она вызывалась ему в чем-то помочь, и много пил, совершенно не пьянея, но делаясь при этом еще более несносным.

А еще он постоянно крутил Муслима Магомаева. Это, конечно, не было существенным недостатком, но меры Тимур Андреевич не знал. Соня уходила домой с ватной головой и продолжала слышать его песни и во сне, и на уроках в школе.

Несмотря на все это, она каждый раз возвращалась. Потому что двести сорок восемь лет! Когда ей еще такой шанс побеседовать с долгожителем представится? Иногда ей везло и она уносила домой удивительные крохи информации о том, как жилось в прошлом и позапрошлом веках. Тимур Андреевич читал книги со свечами, а не при свете электрической лампочки. Ездил на карете, а не на машине. Бывал на императорских балах. Играл в преферанс за одним столом с Пушкиным. На его глазах вершилась история! Да как же Соня могла такое проигнорировать и уйти?

Выбор событий, о которых он рассказывал, частенько оставлял желать лучшего, но и это слушать было интереснее, чем его обычное ворчание.

— Однажды маменькина служанка оставила меня в погребе с вином, и я так налакался, что хорошенько там все заблевал, прямо как ты после превращения, — вспоминал Тимур Андреевич, глотая чай с коньяком, который невесть где раздобыл. — Эх… дуру Марьяшку выпороли, а мне только дополнительные часы французского дали. Молодая девчонка была. Красивая очень. В одиннадцать лет думал, что вырасту — женюсь на ней… А ее замуж за конюха выдали.

Напрямую Тимур Андреевич ничего не говорил, но по таким его рассказам Соня довольно быстро выяснила, что он из дворянского рода и где-то на юге у него имеются родственники. В отличие от своих братьев, Тимуру Андреевичу в наследство почти ничего не досталось, кроме небольшого поместья с пятьюдесятью крестьянскими душами, потому что в вампира он обратился в двадцать лет, но не скрыл этого, за что и был изгнан, после того как случайно покусал младшего брата.

Как он сам стал вампиром, Соня узнать не смогла даже после того, как спросила напрямую. Тимур Андреевич ловко увернулся от ответа, заявив, что жил в Лондоне в 1850-х годах и видел строительство Биг Бена и запуск его часов. Соню оказалось чрезвычайно легко отвлекать от интересующих ее тем.

Самый животрепещущая, правда, на первый план долго не выходила, но бесконечно оттягивать ее обсуждение с каждым новым днем было невозможно.

Миновала первая неделя октября. Скоро…

За неделю до своей луны Соня как обычно принесла Тимуру Андреевичу выпечку из школьной столовой, упаковку риса и по пакету конфет, бубликов и пряников, которые купила по дороге к нему. Он не интересовался, зачем она его подкармливает — прямо как своих кошек по утрам перед работой — но от еды никогда не отказывался. Соня не знала, чем он питается без нее, и, по правде говоря, ей было больше интересно, откуда он берет самогон.

— Вы же так алкоголиком станете, ну в самом-то деле!

Она сердито выхватила у Тимура Андреевича бутылку и, прижав к себе, отвернулась вбок, чтобы не дать ее отнять.

— Не стану. Всегда им был! — с гордостью произнес он.

Соня сурово поджала губы, сдерживаясь от неуместных вопросов.

И так все было очевидно.

Тимур Андреевич, может, и был алкоголиком раньше, но особенно сильно пристрастился к самогонке — сам признался — сразу же после того, как Соня отказалась помогать ему отойти на тот свет. Сколько могло протянуть его с виду не старое, но все-таки древнее тело никто не знал, но процесс он явно решил ускорить.

По поводу бутылки он ворчал недолго. Соня и половины из этого не услышала, потому что не вслушивалась, занимаясь на кухне чаем. Лучше пусть пьет его. Хоть литрами!

Когда она вернулась в гостиную, он уже уже занял руки делом.

— Что это вы такое делаете? — удивленно спросила она.

— Глаза открой — и заметишь.

Соня и так была с открытыми, поэтому в ответ на это просто их закатила.

Тимур Андреевич вязал. Большой клубок красных ниток валялся на другом конце дивана, а сам он сидел с совершенно серьезным выражением лица и вязал какое-то большое полотно.

— Задам вопрос по-другому. Зачем вы это делаете?

Он дернул бровью, не отрываясь от петель.

— Вот ты чем заниматься любишь, Софья?

— Учить детей английскому.

— Ну да, разумеется. А в свободное время? Как отдыхаешь?

Соня уже поняла, для чего он ее об этом расспрашивает — а мог бы просто дать ответ сразу! — но все равно ответила:

— Читаю книги и играю в лото.

— А зачем? — не скрывая вредной улыбки, спросил Тимур Андреевич.

— Потому что нравится! Все-все, я поняла вас. Вяжите дальше — на здоровье!

Она поставила перед ним на стол чай и пиалку с пряниками и конфетами, а сама, подвинув клубок шерстяных ниток в сторону, присела на другой конец дивана.

Не дожидаясь момента, когда он спросит сам — Соня уже немного освоилась и больше не стеснялась говорить и задавать вопросы — она глубоко вздохнула и начала:

— Мне снятся кошмары.

Тимур Андреевич встрепенулся и повернулся к ней с широко раскрытыми глазами.

— И мне тоже! Я в них просыпаюсь и гляжу на календарь — а там! — он картинно схватился за сердце. — Там 2022 год!

— Вы не доживете до 2022 года, — пробормотала Соня.

— Дай Боже!

Он принялся вязать дальше, казалось бы, полностью игнорируя то, о чем сообщила ему Соня. Но на самом деле, он просто затих, чтобы она продолжила делиться тем, что было у нее на душе.

Тимур Андреевич не испытывал к ней неприязни, как ей поначалу казалось. Все его колкие ответы, ругательства, несмешные шутки и язвительные комментарии были следствием его не самой приятной натуры, да и возраст играл в этом далеко не последнюю роль. Но все-таки, хоть он и был иногда просто невыносимым стариком, где-то в глубине своей черствой души он как минимум испытывал чувство вины за то, что насильно обратил Соню, и пытался загладить ее так, как мог: внимательно слушал и давал советы.

Соня взволнованно царапнула ногтем тонкую пряжку своего красного ремня на талии. Она надевала его даже тогда, когда в выходные дни из строгой учительницы переодевалась в молодую девушку в заграничных джинсах. Она уже знала, что красного цвета недостаточно, поэтому по совету Тимура Андреевича каждое утро рисовала обычной ручкой пару звездочек на запястье и иногда на бедре под колготками и юбкой, чтобы наверняка. Так солнце ее щадило. Без ремня и звезды она на улице не появлялась — как-то не хотелось проверять, что с ней будет без них.

— Мне снятся кошмары о том, как… как я пью кровь, — призналась она. — Нападаю на какую-то девушку ночью и кусаю ее руку.

— Скоро, — просто сказал Тимур Андреевич.

— Да. Неделя до моей луны.

— Это нормально. Ты беспокоишься — вот и снятся кошмары.

— Как мне… подготовиться?

— Уйти подальше от бабки. Чуть что не так скажет — и у тебя будет повод подчинить ее себе.

Соню передернуло.

— Я не буду пользоваться этой способностью. Никогда.

— Маленькая лицемерка, — невесело усмехнулся Тимур Андреевич. — А мне ты приказала жить дальше.

Соня виновато съежилась.

— Извините. Я была очень… расстроена. Хотите, я отменю этот приказ?..

Тимур Андреевич прекратил вязать и в упор посмотрел на нее.

— Хочу.

— Вы же не пойдете умирать сразу после этого?

— Пойду.

— Зачем обманываете? Вы столько лет этого не делали, а теперь вдруг решитесь.

— Может, и решусь.

Не решится, уверенно подумала Соня.

— Отменяю приказ, — сказала она. — Можете делать со своей жизнью все, что пожелаете.

— Щедро. На свой посмертный ужин хочу пироги с повидлом. И захвати веревку в следующий раз.

— Зачем веревку? — насторожились Соня.

Тимур Андреевич насмешливо закряхтел и не ответил. Через несколько мгновений Соня догадалась сама.

— Вы ужасный человек! — воскликнула она.

— Кто ж спорит.

Соня с недовольством надкусила пряник и пожевала его, не чувствуя вкуса. Да, она все еще была уверена, что старик не сможет поднять на себя руку, но все равно опасалась, что что-то пойдет не так именно тогда, когда она этого меньше всего будет ожидать.

— Так как же мне справиться?.. — вернулась к своей проблеме Соня. — С моим беспокойством.

— Да просто. Выпей крови — и все хорошо будет.

Соня сжала зубы. Она неправильно задала вопрос, но верная формулировка все никак не приходила ей на ум, а Тимур Андреевич делал вид, что совершенно ничего не понимает. Хотя видел ее насквозь.

Соня доела пряник и устремила взгляд к окну.

Тимур Андреевич громко вздохнул и опустил спицы.

— Ты не сможешь вечно полагаться на меня.

— Скажите тогда, на кого еще можно положиться!

— Занятно, что ты доверяешь мне больше, чем своим близким.

Соня досадливо поморщилась.

— Не доверяю. Просто вы единственный, кого не жалко, — неубедительно ответила она.

— Я польщен, — рассмеялся Тимур Андреевич. — Почему своего милиционера не попросишь? Жених же?

Соня мигом помрачнела.

Степа приезжал на прошлой неделе с цветами и миром. Впервые с того дня, как они поссорились. Обиделся он сильно, но Соня, хоть ей и было стыдно, так ни разу и не позвонила. Мама по телефону дважды напоминала ей о том, что Степка какой-то хмурый ходит и надо бы им поговорить. Тетя Вера тоже позвонила один раз — вся встревоженная и суетливая. Соня им обеим пообещала все уладить, но чудовище внутри нее от недовольства встало на дыбы: с чего это вообще их мамы лезли туда, куда не просили?

Соня приняла букет цветов и мир, но что делать дальше не решила, поэтому держалась холодно, от чего Степа недовольно хмурился и молчал чаще обычного.

— Не жених он мне.

— Да? Это потому что ты вампир теперь? Или обиделась? Больно обидчивая ты девка, — заметил Тимур Андреевич.

— Это не я обиделась, а Степа. Дурак. Кто во время ссоры жениться зовет? Так проблемы не решаются.

Тимур Андреевич почесал отросшую бороду, из-за которой все больше начинал походить на старика.

— А ты замуж не хочешь?

Соня неопределенно пожала плечами. Она уже не знала, хочет ли замуж именно за Степу или просто так. Наверное, уже никак не хочет.