Алая заря

Глава вторая, в которой ничего не получается

Рыжеволосую девятиклассницу, которая жевала жвачку и лопала пузыри прямо во время урока, звали Кристиной, и если бы у Сони уже не дергался глаз из-за двух мальчишек, затеявших потасовку на задних партах, она бы непременно дала девчонке знать, насколько неприлично та себя вела.

К четвертому уроку Соня перестала сильно нервничать и запинаться, однако все самое интересное ей предстояло пережить на пятом с 9 “Б”, о котором ее великодушно предупредили заранее. И не зря. Охрипший с непривычки от долгих разговоров голос было очень жалко, поэтому повышать его для того, чтобы убедить неуправляемых подростков послушать ее, она не стала даже пытаться.

Соня распахнула дверь и встала на пороге, опершись спиной на дверной косяк, чтобы было видно и пустые коридоры, и вакханалию в классе. В середине прямо на парте сидел крупный девятиклассник Дима Корешков со злыми глазами — местный заводила, сразу сообразила Соня. Он крошил в пальцах мел и периодически совал кусочки в рот, а красивая девчонка Катя Скворцова сидела рядом с ним и без особого вдохновения листала учебник английского, поглядывая то на одноклассника, то на Соню. Парни на последнем ряду сосредоточенно рисовали на парте. На первом ряду собралась группа девочек и они переговаривались о том, что не имело никакого отношения ни к Соне, ни к ее предмету. Самой громкой была возня на последних партах — там что-то не поделили. Спокойные ребята достали учебники по другим предметам и, наверное, делали по ним домашнее задание. Вихрастый пацан в белой рубашке с закатанными рукавами рисовал на доске карикатуру на Соню, только почему-то с непомерно большой грудью и бедрами. Она узнала себя по кудрявым волосам, торчащим во все стороны, и написанному рядом с рисунком “helo”.

Почти ничьи имена она не узнала, потому что не провела перекличку. Не забыла. Просто не дали это сделать.

Соня вдыхала коридорный воздух, который был прохладным и менее душным, в отличие от того, что повис в кабинете, и с непонятным смирением, пусть и поспешным, размышляла о том, что, может быть, она оказалась не такой уж и хорошей учительницей. Потому что дети учителей вообще-то уважали. А ее вот не захотели. Обидно. Виктор Иванович напрямую ее мягкотелой не назвал, но это и подразумевал — и оказался прав.

Мелковатый для своего возраста черноволосый парнишка, сидевший ближе всего к выходу, с сочувствием глянул на нее и вежливо сказал:

— Вы уж извините и не подумайте ничего такого. Тут Кореш решает, тихо сидеть и не рыпаться или урок срывать. Он дебил. Да и первый день сегодня. У вас просто ни шанса не было.

Соня безучастно посмотрела на него в ответ и ничего не сказала.

— Вы вообще-то красивая, — продолжил парнишка. — Только нам английский не нужен. У нас его в прошлом году почти не было уже в конце. И не отупели, знаете ли! Может, почитаете чего-нибудь? На русском только! Эти дурачки точняк успокоятся.

Сидевшая позади него девушка с темными разводами вокруг ярких синих глаз — по всей видимости, ее отправляли смывать косметику — тоже зачем-то решила сжалиться и высказаться. Соня всех девятиклассников, разумеется, не запомнила, но у этой была фамилия Корчагина — староста.

— Софья Николаевна, их только завучем успокоить можно.

Соня отвернулась к коридору. Разве Любовь Васильевна не знала, что отправила ее в логово чудищ? Неужели она рассчитывала, что Соня справится?

Карикатурщик с вихрами закончил свои художества и подобрался поближе.

— Метелка — зубастая. Ее все хулиганы боятся, — заявил он. — А знаете, почему? Потому что она хулиганов ест на обед. Вы, Софья Николаевна, совсем не зубастая. А у нас тут жестко! Вы не сожрете — вас сожрут.

— Фу, нашелся советчик, — скривила лицо Корчагина.

— Это закон выживания. Отрастите зубы покрепче, — со смешком повторил парень, отряхивая руки от мела.

Сомнительный совет Соня проигнорировала, но прозвищем заинтересовалась.

— Что за Метелка? — спросила она.

— Так завуч же. Любовь Васильевна. Она ж Щиткова. Метелка.

Логику Соня не уловила, но уточнять не стала. Просто вздохнула и с тоской посмотрела на часы, которые висели над таблицей неправильных глаголов возле доски. Еще немного осталось.

— Вам тоже кликуху дадим.

— Не надо.

— Э-э, нет, у всех есть — и вам дадим.

Вихрастый парень вернулся к учительскому столу и потыкал фигурку Биг Бена.

— Это че?

Соня почувствовала сильное желание убрать все свои английские сокровища обратно в портфель и больше никогда не приносить их в школу.

— Достопримечательность Лондона. Биг Бен.

— Лондон из кэпитал ов грейн британ. Да?

Исправлять ошибки не захотелось тоже. Соня очень устала. Она плохая учительница.

— Оф грейт британ, — вместо нее это сделала Корчагина.

— Пофиг.

Наверное, 9 “Б” был недостаточно громким, потому что до самого звонка никто так и не пришел проверить, не сожрали ли они новую учительницу английского языка. Когда прозвенел звонок с урока, Соня с облегчением вошла обратно в класс, который тут же спешно стали покидать ученики.

Когда мимо прошел высоченный Дима Корешков, Соня невольно поежилась от его неприятного взгляда. Хотя, возможно, так казалось всего лишь из-за глубоко посаженных карих глаз, над которыми низко нависали темные брови.

— Нормальный урок, Софья Николаевна, — сказал он. — Если всегда так будет, станете любимой училкой! До свиданья.

Только этих слов Соне и не хватало для полного счастья.

— Goodbye, — смиренно ответила она, чувствуя, как опускаются плечи: то ли расслабленно, так как все наконец закончилось, то ли под весом почетного учительского авторитета, который она не сумела удержать.

В классе осталась только рыжеволосая Кристина, почему-то застрявшая на своей последней парте, склонившись куда-то вниз.

— Что-то случилось? — спросила Соня.

Прошло несколько минут, а та все не спешила уходить.

Больше уроков английского по расписанию не планировалось, но минут через десять сюда должны были нагрянуть пионеры на свое первое в новом учебном году собрание.

Кристина резко вскинула голову с покрасневшими щеками и блестящими глазами. Она плакала. Удивительно, как приключившаяся с ней беда быстро стерла наглость с лица, будто ее там и не бывало никогда.

— Мама меня убьет… — всхлипнула она.

— Что? Почему?

— Я колготки порвала! Мне их только на прошлой неделе привезли!

Соня медленно приблизилась, чтобы оценить масштаб трагедии.

На тонком полупрозрачном капроне за правым коленом появилась зацепка и от еле заметной дырочки уже потянулась вниз стрелка. Неприятнее этого было только то, что колготки точно были импортными, поэтому мама Кристины, может, ее и не убьет, но расстроится сильно.

Побывав в трех кабинетах сегодня, Соня не могла не обратить внимание на то, что ремонта тут не было уже как минимум два десятилетия. Сама она училась в горьковской школе, но за партами сидела точь-в-точь такими же: массивными, неудобными, с жесткими лавками, которые зазубривались по краям от времени, царапали голые ноги в жару и цеплялись за ткань юбки. Выбираться из этой конструкции было тем еще испытанием: в началке Соня регулярно спотыкалась об перекладину, соединявшую лавку со столом.

Колготки рвать ей, к счастью, доводилось редко, с этим везло, да и обращалась она с одеждой предельно аккуратно, а вот институтская подружка Полина штопала свои так часто, что изнашивала их насмерть, поэтому Соня прекрасно понимала, как могла произойти подобная неприятность.

— Стрелка маленькая. Если зашить, то почти и не видно будет. Умеешь?

— Умею. Немножко, — вытерев слезы, ответила Кристина. — Но мамка-то дыру сразу увидит, когда приду. Хана мне.

— Давай попробуем что-нибудь сделать сейчас, — неуверенно предложила Соня, оглядываясь на дверь. — Снимай колготки и пойдем раздобудем что-нибудь для починки. Уверена, что в кабинете технологии найдется крючок. Ну а если петли не поднимем, то уж зашьем-то наверняка.

Вообще-то крючком для поднятия петель Соня пользоваться не умела и понадеялась его либо не найти и помочь зашить вручную, либо наткнуться на учительницу технологии. Судя по испуганному виду Кристины, ее мама, видимо, была достаточно суровой женщиной, а Соня по натуре своей умудрялась с легкостью погружаться в чужие проблемы и разделять с людьми их эмоции, поэтому всерьез забеспокоилась.

Кристина на несколько секунд замешкалась, а затем принялась стягивать колготки. Она успела сделать это до того, как в класс заглянул мальчик в красном галстуке.

— Здравствуйте, — смущенно проговорил он. — А нам сказали… А мы тут…

— Проходите, уроки закончились, — проговорила Соня и взглядом указала Кристине на дверь.

Та быстро подхватила свои вещи и послушно двинулась к выходу, прижимая к правому боку ладонь с намотанными на нее колготками.

Соня задержалась у стола для того, чтобы сложить в стопку свои газеты и журналы, собираясь на ходу засунуть их в портфель, но, едва она взялась за ручки, Кристина, уже ждавшая ее в коридоре, в панике ахнула и бросилась обратно в кабинет.

И чуть-чуть опоздала.

Пальцы Сони мазнули по чему-то холодному, мягкому и липкому одновременно. Она перекрутила ручки и увидела с обратной стороны два расплющенных шарика жвачки.

Соня повернулась к Кристине, которая тут же захлопнула распахнувшийся от ужаса рот, где все так же раздражающе белела жвачка, которую она жевала весь урок.

— Простите… — пискнула она. — Пожалуйста…

Несколько ребят, среди которых было двое уже знакомых пятиклассников, к этому моменту расселись на передних партах и с любопытством наблюдали за происходящим.

Соня поджала губы и ничего не ответила. Оглядев портфель со всех сторон — мало ли, вдруг еще сюрпризы найдутся — она обхватила его одной рукой, а второй забрала газеты, журналы и Биг Бен со стола, затем попрощалась с пионерами и вышла из класса.

Разочарование наполнило ее изнутри и лишь чудом не вылилось наружу слезами. Она изо всех сил старалась не терять достоинства и шла по коридору с прямой спиной, а Кристина уныло плелась позади нее и что-то бормотала, неуверенная, стоило ли теперь вообще рассчитывать на помощь.

Соня от своих слов не отказывалась.

Где кабинет технологии, она не знала, но спрашивать у провинившейся девятиклассницы не захотела, поэтому дошла до учительской, где немолодая учительница математики посоветовала сходить в кабинет директора и обратиться за помощью к его секретарше. Соня поблагодарила женщину и положила свои вещи на подоконник, к букетам, попросив присмотреть за всем добром.

У секретарши Светланы Валерьевны и крючок имелся, и опытные руки были в наличии. Она забрала колготки и принялась творить неведомое волшебство, в процессе с ехидным, как Соне почудилось, интересом расспрашивая ее о первом дне.

— Как вам тут у нас, Софья Николаевна?

— Очень хорошо, — соврала Соня.

Кристина сидела на стульчике рядом с ней и не поднимала головы. Весь ее вид говорил о том, что колготки, с которыми теперь было все в порядке, ее волновали меньше того, что она натворила. По крайней мере, она была способна испытывать стыд — Соня утешала себя тем, что не все потеряно.