Алая заря

— Не проказничали ребятки? — продолжала допытываться Светлана Валерьевна. — Если что, Борис Иваныч за стенкой сидит.

— Не настолько серьезно, чтобы идти жаловаться, не волнуйтесь.

В порыве эмоций Соня, может, и пошла бы жаловаться, но, остыв по дороге сюда, теперь думала только о том, что совсем ничего у нее не вышло как надо. Наверное, никто ничего сверхъестественного от нее и не ожидал в первый день. Ну, подумаешь, старшеклассники пошутили. А вот сама она по дурости и наивности ожидала от себя большего.

Получив свои обновленные колготки обратно, Кристина опять хвостиком последовала за Соней обратно в учительскую.

— Спасибо вам большое за помощь, Софья Николаевна, — промямлила она. — И извините. Мне очень-очень…

— Пожалуйста.

— …Стыдно.

— До свидания, Кристина.

Соне тоже стало стыдно. Она предпочла сбежать.

Наверное, надо было что-то полезное сказать: воззвать к совести, объяснить, научить — но Соня к таким беседам была совершенно не готова. И так ребяческую обиду удерживала с большим трудом — не хватало еще демонстрировать свои слабость и бесхарактерность больше, чем она уже сделала это на уроке.

В учительской, дожидаясь завуча, Соня познакомилась с парочкой других учителей, однако включаться в их беседу и делиться впечатлениями о первом дне не захотела, сославшись на некое важное задание.

Никаких особых поручений ей, конечно же, никто пока не давал. После того, как Соня отодрала жвачку от портфеля, она уселась писать список предложений о внеучебной деятельности, связанной с английским языком. Уровень продолжающих учеников, с которыми она провела сегодня уроки, был настолько слабым, что учебник открывать смысла не было никакого. Кружки бы этой школе не помешали. А еще было бы так здорово открыть английский клуб!..

Любовь Васильевна после шестого урока долго молчала, вчитываясь в листок с идеями Сони.

— Хм, — выдала она спустя несколько минут ее нервного ожидания. — Да. Неплохо. Я подумаю.

Не “посмотрим, куда можно вписать”, не “обсудим это позже”. Любовь Васильевна собиралась подумать, но при этом с многозначительными взглядом отдала листок обратно в руки Соне.

— 9 “Б” присутствовал на уроке? — спросила Любовь Васильевна.

— Да.

— Весь?

Соня кивнула. По ее подсчетам пришли все: даже без переклички она сверила количество ребят с журналом. Может, никто не прогулял в честь первого учебного дня? Или потому что всем стало любопытно посмотреть на новых учителей?

— И что вы с ними делали? — продолжила допрос Любовь Васильевна.

Если Соня жизнерадостно скажет неправду, ее точно сразу поймают на вранье.

Она нахмурилась. А правда означала бы, что она даже не попыталась наладить нужные отношения — стало быть, не такая уж она бойкая и находчивая, какой старалась предстать перед директором и завучем с самого начала.

— Ничего, — призналась она под строгим взглядом.

— Я прекрасно понимаю, насколько трудная задача стояла перед вами в первый же день, но попрошу вас впредь заниматься тем, для чего вы здесь находитесь. 9 “Б” сформировали из… весьма сложных детей, которых перевели в нашу школу из другого учреждения в связи с его закрытием. Справиться с ними под силу не каждому педагогу, но также среди них есть и те, кто пойдет навстречу, если вы не опустите руки. Найдите этих детей и преподавайте ваш предмет, пока не поймете, как совладать с зачинщиками проблем. Подход можно найти ко всем.

Несмотря на то что все, что говорила Любовь Васильевна, находило отклик в душе Соне, неприятное чувство, знакомое с юных лет, терзало ее слишком сильно. Она ненавидела слушать замечания, какими бы полезными они ни были, потому что была уверена, что свои ошибки видит и сама и как поступать правильно тоже знает без чужих нравоучений. Проблема только в том, что не получается. Слишком уж легко она терялась и размякала.

Лучшее, что могла предложить Любовь Васильевна — это прийти на уроки и щелкнуть своими хвалеными зубами, чтобы никто не посмел выйти из-за парты и заняться чем-то, помимо урока. Впрочем, и в этом случае Соня сгорела бы со стыда из-за своей беспомощности. Жалобы завучу и уроки под ее бдительным контролем с задней парты в глазах девятиклассников Соню точно не поднимут.

Со старшими и опытными людьми можно было только соглашаться, поэтому она вздохнула и ответила:

— Да. Я поняла. Я обязательно справлюсь с этой задачей.

— Оптимистично, — прокомментировала Любовь Васильевна. — Дерзайте.

Она еще немного порасспрашивала Соню об уроках, затем рассказала про все ближайшие мероприятия, участие в которых было добровольным, но очень желательным, а потом, махнув рукой, сказала идти домой.

В половине третьего закончился первый рабочий день Сони.

Со школьного крыльца она спускалась уже не с такой легкостью, с какой порхала утром. Она прокручивала в мыслях бабушкины слова, которые та всегда любила повторять, когда видела слезы внучки из-за любых промахов: надо быть проще. Если что-то не получилось, то это вовсе не конец света. С первого урока Соня не могла стать идеальной учительницей, в самом-то деле! Пора бы уже перестать быть такой наивной.

Уже оказавшись за пределами школьной территории, Соня вдруг вспомнила, что забыла в учительской подаренные ей цветы, поэтому сентиментальный порыв заставил ее вернуться. Цветов, может, еще будет немало, но первые — особенные!

На первом этаже до носа донесся аппетитный аромат булочек из столовой. На большой перемене Соня отказалась от обеда, потому что перенасыщения новыми эмоциями ей и так хватило, но теперь голод наконец-то дал о себе знать.

Заглянув в столовую на обратном пути из учительской, чтобы взять ватрушку, и, к счастью, никого из уже знакомых людей не встретив, Соня покинула школу и пешком отправилась домой. Точнее в место, которые в ближайшее время должно было им стать.

Вкус ватрушки приободрил ее, поэтому во время неспешной прогулки она окончательно расслабилась и успокоилась.

Дальше будет лучше. Несомненно.