Алая заря
![Алая заря](/uploads/covers/2024-01-27/alaya-zarya-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Саша Штольц
- Жанр: Самиздат, сетевая литература
Читать книгу "Алая заря"
Глава двадцать шестая о людях плохих и хороших
Было во всем этом что-то сюрреалистическое.
Жуткая картина маслом: непроглядная ночь, освещенная лишь светом фар втиснувшихся между деревьями Жигулей, четверо школьников и двое учителей у свежей могилы с трупом.
Виктор устало воткнул лопату в землю и застыл в напряженной позе, опустив голову. Наверное, разглядывал результат своих трудов. Миша сидел прямо на земле рядом, обняв колени — он тоже копал, но быстро выдохся, и Виктор посадил его отдыхать.
Кристина то сжимала, то разжимала руку Сони, грела в своих ничуть не теплых ладонях и шепотом перебирала утешающие слова, в которых сама нуждалась сильнее.
Дима с Колей сидели рядом и курили, а Соне впервые в жизни было все равно и она не понимала, почему же так разозлилась тогда на Степу, когда они поссорились из-за его сигарет.
Вернуться бы назад на несколько месяцев назад и все переиграть.
Не пойти гулять на площадь, не встретить Тимура Андреевича, не стать бессмертной и способной небрежно свернуть человеку шею и даже не заметить этого…
Коля нарушил молчанием первым. Сплюнув на недокуренную сигарету, он со злостью выдохнул:
— Его найдут. И нас найдут.
— Не найдут, — возразила Кристина, сразу вскинув голову. — Нас не найдут. А его пускай находят.
— Дура ты, Кристинка!
— За словами следи! — рявкнул Дима.
— Да если б она не учудила свою месть паршивую, мы бы сейчас не сидели рядом с вонючим трупом ее дядьки!
— Подраться хочешь?
— Да иди ты знаешь куда! Даже сигаретный дым не может перебить этот запашок. Он на мне теперь на всю жизнь останется! А машину Виктора Ивановича вообще теперь только сжечь остается!
Оттуда Коля вытаскивал труп за подмышки вместе с Димой. Зрелище было преотвратным.
— Тебе кажется.
Коля досадливо цокнул и умолк.
— Простите меня, — шмыгнула носом Кристина.
— Ты думаешь, надо перед нами извиняться? — спросил Миша, подняв голову.
— Софья Николаевна меня никогда не простит.
Глаза Кристины были на мокром месте даже спустя несколько часов. Откуда в ней было столько слез? Даже у Сони их было в разы меньше, хотя Тимур Андреевич называл ее плаксой.
Кристина предала не потому, что хотела избавиться от нее — это и так было ясно. Нет, она надеялась на то, что Соня убьет ее дядю. Нарочно или по неосторожности — не имело значения. Кристина ненавидела дядю всей душой, поэтому своими хрупкими девичьими руками водрузила на плечи Сони ответственность за чужую смерть. У самой бы рука не поднялась.
И у Тимура Андреевича на себя тоже рука не поднималась, только план был куда масштабнее.
Вот это люди собрались вокруг Сони!
Невероятно.
Кристина плакала и хныкала, как ребенок, но Соня чувствовала, что ей стыдно лишь за то, что из-за нее с последствиями имеют дело все, кто оказался поблизости.
Соня оправдала все ожидания, но на душе было так же погано, как и в первую луну. И снова из-за этой девчонки. В первый раз обошлось, но оказывается, что расслабляться было нельзя.
— Софья Николаевна.
Долго упиравшаяся в неровную кору дерева голова вспыхнула неприятной болью, когда Соня повернулась к ней.
— О чем вы думаете?..
Коля, сидевший в нескольких метрах от них, прекратил задумчиво мочалить в пальцах сигарету. Миша и Дима повернулись и в упор уставились на Соню и Кристину. Виктор так и остался неподвижно стоять перед могилой, не оборачиваясь. Но он не мог не услышать их и не прислушаться тоже.
Все внимание было обращено к Соне, а она не знала, что ответить.
Они все ее оправдывали, но может, для успокоения совести ей нужно оправдаться вслух тоже? Им станет легче? А ей? А ей не станет. Это ведь она убила человека, которого они привезли вглубь леса и закопали.
Кровь людей была разной. Она отличалась по многим признакам, но среди них не было какого-то особого приятного привкуса, присущего хорошему человеку, не было и гадостного привкуса у мерзавцев. Наверное, Соня и не различила бы, что именно — кого именно — пьет, но случившееся пару часов назад все еще настолько ярко и четко всплывало перед глазами, накладывалось на реальность вокруг, что ей чудилось, что мерзкую кровь во рту не смыло слюной, что она налипла пленкой на зубы, язык и щеки изнутри, что человек, чей труп теперь лежит под землей, все еще продолжает существовать, только теперь внутри ее тела. Эта никчемная, но все-таки жизнь продлит ее собственное существование. Насколько же это честно и справедливо?
— Я думаю о том, что мне с этим жить намного дольше, чем тебе.
Кристина разревелась пуще прежнего.
— Ну хватит уже слезы лить, — подал голос Виктор. — Что сделано — то сделано. Пусть вас всех успокаивает мысль о том, что убийца и насильник получил свое наказание.
Соня могла возразить, что ее нельзя было так просто убить, поэтому и убийства не могло быть, и что смерти никто не заслуживает в качестве наказания, но не сделала этого, чтобы не оросить здешнюю теперь проклятую землю новой порцией Кристининых слез.
Все равно тут Соню никто не поймет.
Виктор уложил лопаты в багажник и напомнил всем о позднем часе. Ребята понуро поплелись к машине. Их лица в темноте были мрачнее самой ночи.
— Виктор.
Соня остановилась у машины, когда все, потеснившись и забравшись чуть ли не друг на дружку, устроились на заднем сиденье, освободив ей переднее пассажирское.
— Ты же здесь не случайно?
Он не повернулся к ней, и Соня еще раз с горечью убедилась в том, что он не желает теперь смотреть ей в глаза.
— Нет, не случайно.
— Ты все знаешь?
— Да.
— И это не они тебе рассказали?
— Нет, я же видел тебя рядом с Валентином Ивановичем. Я хоть и литератор, но складывать дважды два умею.
Соня обняла себя плечи, ощутив холодную дрожь, которая не имела никакого отношения к погоде.
— Я имела в виду…
— И это я тоже знаю.
Ребята на заднем сиденье смотрели на них через заднее стекло и наверняка навострили уши, ожидая следующего вопроса.
— Потому что ты вампир?
Виктор фыркнул, покачал головой и наконец обернулся.
Он выглядел уставшим, но в глаза Соне посмотрел без неприязни, разочарования и страха.
— Я слышал разговорчики и слухи про вампиров в нашей школе. И нет. Я не вампир.
— Мы на вас ставили тоже, — приоткрыл заднюю дверь Миша.
— А вот Маша из столовой — да.
В машине шумно завозились.
— Да ну? — раздался приглушенный голос Коли. — Не похожа.
— Софья Николаевна, что ли, похожа? — сказал Дима.
— Виктор Иваныч, точно не Метелка? — с сомнением уточнил Миша. — Мы на нее больше всех думали.
— Не Метелка.
— Откуда ты все знаешь тогда? — спросила Соня. — И почему Маша мне ничего…
— С работниками пищеблока нужно дружить, тогда они поведают тебе свои тайны.
Виктор распахнул переднюю дверь для Сони и кивнул, призывая садиться.
— Она вот так просто взяла и рассказала тебе?
— Она вот так просто предложила мне бесплатную пиццу в обмен на стакан моей крови в прошлом году. Я тоже был голодным, поэтому согласился.
— А про меня ты как узнал?
— Она и рассказала. Где-то в ноябре.
— А она откуда… Ох. Я думала, что тоже с ней подружилась, — погрустнела Соня еще больше.
— Тебе будет о чем поговорить с ней при встрече, не так ли? — сказал Виктор, захлопывая свою дверь и поворачивая ключ зажигания.
— Видимо, да…
Виктор развез ребят домой по очереди, и когда настала очередь Сони, она назвала просто улицу, без дома.
— После того, как мы закопали труп убитого тобой человека, ты не доверяешь мне свой адрес, — невесело усмехнулся он. — Я огорчен.
Соня поморщилась и сглотнула поднявшуюся вдруг тошноту.
— Я не домой. Мне нужно поговорить… С тем, чей адрес я называть права не имею.
Виктор ответил ей спустя восемь минут, когда остановился на нужной улице прямо под фонарем.
— Этот человек тебя сделал вампиром? — спросил он.
— Да.
— Ты ненавидела его за это?
Соня не рассчитывала на разговор по душами с Виктором, но дать ответ она могла, не чувствуя в душе никаких препятствий.
Он и впрямь закопал труп убитого ею человека — какие уж теперь секреты?
— Ненавидела. Там есть много чего, за что можно ненавидеть.
— Но ты идешь к нему сейчас, — непонимающе нахмурился Виктор. — За советом?
Соня издала неопределенный звук: скорее да, чем нет.
— Значит простила?
— Да. Кажется, простила.
— Ты хорошая, Соня.
— Нет.
— Да. Не делай из себя чудовище. У тебя доброе сердце.
— И острые зубы.
— Ты приноровилась жить с острыми зубами.
— Да, потому что научилась вонзать их в руки знакомых людей. И пока что все живы. Мертвы только плохие люди, хотя и они… он не должен был погибать от моей руки. И я не могу обещать, что так будет всегда. Ни себе. Ни тебе. Может быть, однажды и ты протянешь мне руку помощи, а я откушу ее и выпью тебя до последней капли?
Виктор нисколько не испугался угрозы и засмеялся.
— Надеюсь, что окажусь достаточно вкусным для тебя.
Соня вспыхнула.
— Какой же ты дурак.
— Я просто верю в то, что ты справишься.
— Наивный дурак.
— Может, и дурак, — согласился Виктор. — Поздно уже бояться.
Соня захотела спросить почему, но из ее приоткрытого рта вылетел только воздух, а новый вдох сделать уже не получилось.
Виктор посмотрел на нее таким взглядом, что у нее не осталось совершенно никаких сомнений в том, что он не разочаровался в ней. Он был бесповоротно в нее влюблен. Он был и раньше, но настолько явно и открыто этого еще не показывал, и у Сони всегда были маневры для отступления. Пока не знаешь наверняка — проще.
А теперь вот — наверняка.
До чего странно. Она убила человека, а он помог ей закопать труп…
Соня рассмеялась и заплакала одновременно, а Виктор, вдруг растерявшись, нерешительно протянул к ней руку и коснулся ее ладони, как будто бы говоря: я тут, если надо. Она не шелохнулась и не убрала свою руку, а затем, бросив на него короткий взгляд, она перевернула ладонь и сжала его пальцы, тем самым отвечая: да, видимо, сейчас — надо.
— Спасибо.
Свет в окнах Тимурах Андреевича, когда она подходила к его дому, горел. Он горел для нее в любое время.
В такой поздний час он никогда не спал, потому что за кучу десятилетий привык к ночном образу жизни. Он впустил Соню без вопросов и даже без привычного ворчания. Каким-то неведомым образом ему почти всегда удавалось угадать ее настроение, словно он читал ее мысли.
— Это все-таки случилось, — пробормотала Соня, когда Тимур Андреевич принес ей горячий чай.
— Этого трудно избежать.
Она свернулась в клубок на старом, но уже родном и не кажущемся убогим диване, закрыла лицо руками и глухо произнесла:
— Он был плохим человеком.
— Я тоже плохой человек.
— Нет, вы… просто нехороший. Но не плохой. Это не одно и то же. Вы же сами говорили, что муки совести очищают и искупают грехи. Искупили уже все за столько-то лет.
— Тогда и этот плохой человек их мог бы искупить?
— У него бы не было столько времени, сколько было у вас. И столько совести у него не было.