Золото Лакро

Бессилие Радоша по части магии ему объясняли до черевычайности просто, и особа, переступившая его порог, должна была все подтвердить - или опровергнуть. Она была опасной, смертельно опасной - это была правда, вот только страха, который она когда-то пообещала своим семерым пленником, Радош не испытал!

Не потому, что бояться такого, как он сам было бы смешно - наоборот, одной идеи о том, чтобы сразиться с персонажем, равным ему по силе, но до зубов вооруженным, было бы достаточно для любого, чтобы пробрало. Но 9 законов, а теперь Радош знал, что строчки, вычеканенные золотыми буквами на стене, были для Бинки действительно законами, делали ее весьма ценной, полезной, удобной в употреблении и легко уязвимой.

- Заходи! - проговорил он наконец.

Итак, Бинка переступила порог и спросила... Что конкретно она спросила, Радоша уже не ошеломило, такого вопроса он ждал.

- Зачем мне Гита? - заранее заготовленным удивлением удивился он. - Если рядом ты, зачем мне куда-то лететь?

Изумление Бинки было столь же искренним, сколь и ошеломление Радоша при открытии дверей.

- Разве то, что я сейчас сказал, для тебя такая новость?

Они стояли совсем рядышком друг возле друга, и руки мужчины уже обнимали корпус женщины. Но в объятиях этих не ощущалось прежнего пыла. И Бинка отстранилась.

- Разве тебе не противно до меня дотрагиваться? - молвила она. - И моя паленая шкура больше не вызывает у тебя отвращения?

- Ты моя желанная, - прошептал Радош, стараясь придать своему голосу проникновенность. Он пытался настроиться на нужный физиологический фон, но пока безуспешно.

- Не смеши меня! - и Бинка горько улыбнулась. - Я прекрасно чувствую, желанная я для тебя или нет.

- Ты мне не веришь? - Радош снова было попытался обнять свою драгоценную добычу, и снова она отстранилась. - Ты меня теперь боишься? Что ж, я это заслужил. Но если бы ты только знала, как я раскаиваюсь! Клянусь, я никогда больше не причиню тебе зла! Прости меня, ты ведь всегда была умницей!

- Дело не во мне, - грустно усмехнулась Бинка. - Дело в тебе. Помнишь, я говорила: "Мужчины моей полосы не воспринимают меня как женщину"? И что рано или поздно это произойдет с тобой. Переворот совершился, и я для тебя теперь кто угодно, только не объект для страсти.

- Вы ошибаетесь, мадам! - возразил Радош. - Я вас очень уважаю!

- Угу.

- И хочу, чтобы вы были моей женой.

- Угу. И что ты собираешься со мной делать, когда я стану твоей женой?

Радош замялся.

- Разве нам было плохо вместе? - проговорил он наконец.

- Было. Но уже никогда не будет. Ты не сможешь заставить себя забыть то, что произошло в звездолете и продолжалось на острове. Ты иначе на меня теперь смотришь, Радош!

- А вы на меня.

- А я на тебя, хотя в данном случае это и неважно. Я очень уважаю тебя, Радош, и у меня в самом деле нет на тебя зла. Я не собираюсь тебе мстить и воспринимаю случившееся как вполне нормальную ошибку в своей работе. Коро часто меня предупреждал, что однажды я нарвусь, на что ж теперь обижаться? Я зайду к тебе завтра утром перед стартом, так что в случае чего будь готов.

Бинка повернулась, чтобы уйти, но руки Радоша сомкнулись вокруг нее кольцом.

- Нет, - проговорил он настойчиво. - Я не отпущу тебя так! Я докажу тебе, что ты ошибаешься, и все у нас еще будет как прежде.

- Хорошо, побеседуем, - согласилась Бинка, разжимая его руки, и повернулась к нему лицом. - Зачем тебе это надо, Радош? Только не уверяй меня, что ты давно не обнимал особу противоположного пола.

Радош психанул.

- Вы так уверены, мадам, что в вас невозможно влюбиться? - сказал он, скривившись.

- Почему же? Можно, - сказала Бинка, побледнев. - Но моя сестра Гита ничем меня не хуже, и как женщина она гораздо привлекательнее. Конечно, на свете есть и любовь, но просто так, без причины, никто ни в кого не влюбляется, а я, сколько ни ищу, не вижу между нами случая, после которого ты бы мог воспылать ко мне неземной страстью.

- Я пылаю земной, - возразил Радош.

- Ты лжешь. Тебе просто от меня чего-то надо. Чего? Скажи прямо, не терзай меня несуществующими чувствами. Миллиона я тебе уже не дам, ты его потерял, если помнишь. На Тьеру ты попадешь и сможешь сделать ноги-ноги без всяких препятствий. Я вообще тебя плохо понимаю. Какая муха укусила тебя там, в звездолете, что ты решился скормить меня этим своим... м... дружкам?

- Разве вы не догадываетесь? Нет? - сказал Радош, вновь психанув. - Вспомните, как вы им глазки строили и изо всех сил хотели им понравиться! Как вы свои перышки перед ними распускали, улыбочки строили! Вы сами виноваты, что у них возникли по отношению к вам определенные намерения!

- Ах вот оно как! - засмеялась Бинка. - Ты посчитал, будто я настолько соскучилась по вниманию мужчин, что готова была повеситься на шею любому, кто бы на меня сделал стойку?

- Вам бы следовало почаще смотреть на себя со стороны, мадам!

- Угу!

- Вы были нестерпимо вульгарны! Я перестал вас тогда уважать! Я посчитал, будто вы такая же, как все: дешевка и стерва!

- А теперь ты думаешь иначе? Да? Послушай, ты ничего не понял! К тому моменту, когда я начала, как ты выразился, распускать перышки, эта компания уже имела намерения поразвлечься за мой счет. Я просто защищалась как могла, старалась усыпить их бдительность. Ты говоришь, что точно также вели себя и другие женщины, попадавшие к вам на корабль? Очень даже может быть! Им тоже было страшно и тоже очень не хотелось испытать на себе прелесть быть пропущенными через энное количество мужских объятий. Ты доволен? Убедился, что я ничем не лучше остальных? Так чего тебе еще надо?

- Вас, - упрямо проговорил Радош, в третий раз пытаясь ее обнять.

Рубашка его вдруг стало мокрой.

- Что это? - спросил он, отшатываясь.

- Молоко! - засмеялась женщина. - Я кормящая мама. Ребенок у меня, мой дорогой!

Радош вновь оторопел. Он сделал шаг назад, выпрямился и сердито сказал:

- Ты вышла замуж? И явилась меня дразнить? Надо мной посмеяться?

- Да ты никак ревнуешь?

- Я? С чего вдруг? Просто ты опять ведешь себя не лучшим образом. Соскучилась по дрессировке новичков?

- Ты бы лучше спросил, сколько месяцев моему ребенку, - сказала Бинка пустым бесцветным голосом.

- Да какая разница!

- Разница есть. Ему вот-вот исполнится год.

- Ну и что?

- У тебя плохо с арифметикой.

Год... плюс полгода... плюс три месяца...

- Нет! - воскликнул Радош, подсчитав. - Не может быть!

Бинка взглянула на него иронически и невесело усмехнулась:

- Мужчины всегда так говорят.

- Мальчик? Девочка?

- Сын.

- Этого не может быть! - повторил Радош растерянно. - Почему ты сразу не сказала? Я бы тебя и пальцем не тронул!

- Даже так?

- Может, я и мразь, но не настолько, чтобы пытать беременных женщин.

- Ценю за откровенность, но я узнала о своем положении только при обследовании, когда добралась до клиники.

Радош подумал.

- Покажи мне его, - потребовал он. - Я хочу его видеть.

- Пошли.

- У меня машина. Погоди, возьму ключи.

Весь путь они промолчали, только Бинка указывала, куда ехать. Увидев, что дорога свернула за город, Радош нахмурился.

- Ты где обитаешь? - поинтересовался он.

- На даче у знакомых.

- А!

И снова они погрузились каждый в свою думу, аж пока машина не подъехала к двухэтажному коттеджу посреди огромного сада размером с гектар.

- Мой Сандро! Мой собственный маленький Сандро! - тихо воскликнул Радош, увидев темноволосого малыша, который, цепляясь за стенку манежика, устроенного на лужайке возле колодца, старательно передвигался вдоль по барьерчику. Увидев приближавшуюся пару, малыш остановился и потянулся к матери, тараща синие глазенки.

- Мой Сандро! - повторил Радош, перехватывая малыша и поднимая его в воздух. - Знаешь что? Поехали ко мне. Собирай вещички!

Бинка пожала плечами и сказала:

- Здесь нечего собирать. Мы уже давно готовы к отлету.

- Вот и чудесно! Где твои чемоданы?

- Бинка! - сказал он уже дома. - Дорогая, милая, можно я иногда буду к вам приходить? К тебе и к нему?

Радош кивнул на ребенка.

- Вряд ли это получится, - покачала головой Бинка. - Я ведь больше не буду проживать у нас в поселке.

- Ну так что ж? Я буду к тебе прилетать!

- Скорее всего, я вообще не вернусь на нашу полосу, а останусь на Тьере либо махну за барьер.

- На Тьере? Но почему?

Бинка задумчиво на него взглянула и произнесла:

- Тебе правду сказать или солгать? В общем, так. Я привыкла пользоваться уважением со стороны мужчин нашего поселка. Потерять это уважение для меня будет очень тяжело.

- Потерять уважение? - сказал Радош недоуменно. - Почему они вдруг должны перестать тебя уважать?

- Наш с тобой роман, - отвечала Бинка кратко.

- Наш роман? А откуда... - Радош осекся, взглянув на малыша, который, ни о чем не подозревая, топал ножками по комнате, изучая новую для него территорию. - Вы так дорожите их мнением?

- А как же иначе? Слишком многое у нас с ними вместе пережито, чтобы я могла относиться к этому безразлично. Какое грандиозное дело мы вместе с ними провернули! Думаешь, легко было превращать двуногое зверье в людей? А мы это проворачивали раз за разом! Сейчас наша полоса - самое спокойное место во Вселенной. У нас любая женщина давным-давно ходит без боязни, потому что ее никто не тронет. И драк почти нет, а убийств в 100 раз меньше, чем приходится на душу населения на Тьере. И не смейся, я знаю, о чем говорю, статистику-то вести - моя обязанность.

- Я не смеюсь, - возразил Радош. - Мне просто весело на вас смотреть.

- Конечно, тебе весело. А вот мне не очень весело будет видеть презрительные ухмылки на лицах наших.

- Вы заблуждаетесь. Насколько я знаю эту публику, вы не совершили ничего такого, что бы уронило вас в их глазах.

- Ах, Радош, ты ничего не понимаешь! До сих пор я была для наших мужчин чем-то необыкновенным. Им казалось, будто мне недоступны обычные женские слабости. Они вознесли меня слишком высоко, почти на пьедестал! Конечно, стоять на пьедестале очень одиноко и холодно, но шлепнуться оттуда будет больно. Помнишь наше возвращение с Лакро? Никто даже особенно не удивился, услышав про разгром вашей базы!

- Я решил, что они не поверили.

- Как бы не так! Очень даже поверили! Но они привыкли, что мне удается невозможное, а привычка - великое дело... Нам пора кормиться. Где у тебя кухня?

Пока Бинка готовила нехитрую кашицу, пока она кормила ей своего малыша, Радош с умилением наблюдал за ними обоими. Затем она дала ребенку грудь, и это его просто растрогало. Ему приходилось в своей жизни наблюдать картины в стиле "Мадонна", но, надо сказать, раньше они оставляли его совершенно равнодушным. Ну женщина, ну младенец. Однако сейчас, когда младенец был его и женщина тоже не была чужой, зрелище необычайно взволновало Радоша. И мать, и дитя казались ему прекрасными.