Ты мне принадлежишь

- Что, простите? А кто же это, если не человек? – Кейтлин Харпер нервно хохотнула. – На нашей планете обитает лишь один вид – человек разумный.

- На нашей – да… - он сделал паузу и поджал губы, затем спросил: - И к какой из известных вам человеческих рас вы могли бы его отнести? К европеоидной? Или, может быть, монголоидной? Что скажете, Кейтлин?

- Он является носителем синдрома Мартина-Белл, поэтому довольно сложно идентифицировать… - неуверенно проговорила она.

- Что с вами, доктор Харпер? Вы слышите себя? – профессор Дуэйн сначала внимательно посмотрел на нее, а затем перевел взгляд на Троттла. – Что вы ему вкололи?

- Мидазолам.

- Зачем? Он вел себя буйно? Угрожал вам? – снизив голос до шепота, он проговорил: - Вы хотя бы понимаете, какие могут быть последствия? Мы понятия не имеем, кто он такой, какова его природа и происхождение, а вы ему мидазолам! Вы что, фармакологию прогуливали? Не в курсе о разнице действия седативных препаратов на человека и животных? А если сердце остановится или необратимые процессы в ЦНС начнутся? Кто будет нести ответственность?

- Но ведь он… - она запнулась, но быстро добавила уже более уверенно: - Это вынужденная мера. Под угрозой национальная безопасность и… Моя карьера в конце концов!

- Давайте его в лабораторию. Срочно, - распорядился профессор.

Через минуту Троттл уже лежал на каталке, куда его, практически неподвижного, переместили санитары. Пока его катили по коридору к лифту, он смотрел на ряд таких же ярких, как и в палате, люминесцентных ламп, протянувшихся по белому потолку. Подъем на два этажа, и снова ряд ламп, а потом свет – настолько невыносимо яркий, что Троттл невольно застонал.

- Вам плохо? – участливо спросил профессор.

- Свет… - прошептал Троттл, но настолько тихо, что его не услышали.

Его перенесли с каталки на длинный стол и накрыли простыней ноги. В глаза снова ударил яркий свет от огромной круглой лампы, висевшей прямо над ним, и Троттл невольно зажмурился.

Здесь уже руководил профессор Дуэйн, а доктор Харпер ассистировала ему. Помимо санитаров в лаборатории появились еще две медсестры в светло-зеленой форме.

- Анализ крови. Прямо сейчас! Общий, биохимический, клинический, ПЦР, – распорядился он. - И иммуноферментный тоже!

Подошедшая медсестра взглянула на руки Троттла, недоуменно пожала плечами и, пробормотав что-то типа: «Я же не ветеринар!», метнулась куда-то в сторону и вернулась уже с бритвенным станком. Удалив волосяной покров, она, перетянув предплечье жгутом и нащупав вены, ввела иглу.

- Очень хорошо, - заметил профессор и, кивнув второй медсестре, сказал: - Возьмите на биопсию волосы и образцы кожного покрова.

Раздался оглушительный звон стекла.

Бубня извинения, медсестра принялась торопливо собирать с кафельного пола осколки чашки Петри.

- Мы все нервничаем. Нам всем страшно… - произнес профессор Дуэйн, обращаясь к доктору Харпер. – Давайте пока подождем результатов анализов крови, а дальше будем думать. Главное, чтобы об этом не узнали спецслужбы. Дойдет до Пентагона или до журналистов - и все… Я даже не знаю, что хуже! Кстати, как он попал в полицию?

- Кажется, гонял на мотоцикле с поддельными правами, - ответила Харпер, пожимая плечами.

- Где ж ему настоящие-то взять? – задумчиво произнес Дуэйн, продолжая разглядывать Троттла, неподвижно лежащего на столе. – За время работы в ФБР я много чего повидал, но чтобы такого… - он покачал головой.

- Проведем обследование строго секретно, - сказала доктор.

- Разумеется. Новая огласка нам не нужна.

***

Суббота, 1 июня

01:10

Ночной звонок ее напугал, встревожил и разозлил одновременно. Сколько это будет продолжаться? Чего добивается этот псих? Вряд ли он до бесконечности будет доставать ее телефонными звонками и слать странные послания в голубых конвертах. Что, если это некий подготовительный этап в реализации его страшного плана? Какова главная цель?

Тейлор зазнобило. Откинув одело и, стараясь не обращать внимания на лай соседской собаки, она встала и включила компьютер. Заснуть ей вряд ли удастся, а чем гонять в голове хаотичные мысли о сумасшедшем преследователе, задавать вопросы и не находить ответа, лучше потратить это время с пользой и поискать информацию, которая сможет помочь Троттлу.

Все интернет-источники содержали только общие сведения об Отделе судебной медицины. На официальном сайте достаточно много материала, но в основном он касался направлений деятельности Отдела. Все лицензии были в порядке и представлены на отдельной странице вместе с документами о присужденных наградах и премиях: «за особые достижения в области изучения врожденных патологий», «за сотрудничество с органами правопорядка» и тому подобное. Ничего такого, что могло бы подтолкнуть мысли Тейлор в нужное русло, чтобы понять, как она может помочь Троттлу выпутаться из этой паршивой истории.

Начался дождь, и Тейлор с сожалением подумала, как хотелось бы ей сейчас открыть окно, подставить ладони под теплые капли, вдохнуть ночную прохладу, а затем вернуться в постель, чтобы заснуть под приятный шорох летнего ливня.

«Чертов псих!» – девушка со злостью стучала по клавишам, но поисковые системы по-прежнему не выдавали ничего нового.

Не зажигая свет, она спустилась на кухню и включила чайник. На ощупь отыскав на полке банку растворимого кофе, она открыла ее и поднесла к носу. Поморщившись, она поставила банку на стол и принялась искать кружку.

«Кажется, из этой пил Троттл, когда был у меня в последний раз, - машинально подумала Тейлор, сыпнув кофе в кружку прямо из банки и залив кипятком. – Боже, Тейлор, что за глупые мысли приходят тебе в голову!»

Взяв с собой кофе, она вернулась к компьютеру.

- Это закрытая лаборатория, - проговорила она вслух, читая текст на экране. – Только спецслужбы или лица, имеющие специальные разрешения, могут туда попасть. Ну конечно! Если я приду туда и представлюсь журналисткой с радио, меня пошлют куда подальше, и я вряд ли смогу попасть дальше ворот.

Тейлор внимательно рассмотрела фотографии здания Отдела судебной медицины, надежно спрятанного от посторонних глаз за высоким забором в густых зарослях деревьев и кустарников.

«Утром напишу Эбби. Все-таки я уверена, что некоторое время назад этот Отдел обсуждался на «Голосе Чикаго». Только вот в связи с чем? Никак не могу вспомнить…»

Глаза отказывались нормально выполнять свою функцию, буквы плыли, сливаясь в непонятные темные полосы, и Тейлор решила вернуться в постель.

«Не засну, так хотя бы отдохну и спокойно подумаю», - прислушавшись, она укрылась одеялом и едва коснулась подушки, провалилась в глубокий сон.

Ее разбудил усилившийся дождь, который шумно барабанил по крыше и стеклам. В спальне царил полумрак, но судя по узкой полоске света, пробивающейся из-под штор, утро уже наступило. Тейлор резко села и посмотрела на часы: половина десятого. Ничего себе!

Интересно, спит ли Эбби? Она никогда не беспокоила коллег в нерабочее время, считая это неэтичным, однако сейчас был особый случай, счет шел на минуты, поэтому она решилась и написала сообщение Эбигейл Стетфорд в мессенджере:

«Привет, Эбби. Прости, что беспокою тебя так рано в выходной день, но дело очень важное!»

Эбби ответила почти сразу:

«Привет, Тейлор. Что случилось?»

Тейлор: «Хочу спросить, не помнишь ли ты, в связи с чем мы недавно упоминали на работе Отдел судебной медицины?»

Эбби: «А почему ты интересуешься?»

Тейлор: «Услышала про них в новостях и вспомнила, что, кажется, недавно с ними был связан какой-то громкий скандал. А вот какой именно?»

Эбби: «Конечно, я помню про это, но лучше тебе обратиться к Джону Нилзу. Он тогда вместе с Кевином Райли из новостного отдела готовил этот материал. У Кевина были личные мотивы. Его мать умерла в больнице, а патологоанатом, - почему-то именно из этого Отдела, а не местный, - сделал заведомо ложное заключение, в котором был умышленно скрыт факт насильственной смерти пациентки в результате действий врача.»

Тейлор: «Был суд?»

Эбби: «Конечно. Но дело быстро замяли. И в интернете ты вряд ли что-то найдешь про это. Все-таки, сама понимаешь, учреждение довольно серьезное, но иногда они слишком далеко заходят в своей работе.»

Тейлор: «Да, кажется, я начинаю припоминать. Но ведь было что-то еще?»

Эбби: «Джон и Кевин тогда начали всерьез копать под них. Но что такое журналистское расследование? Какой оно имеет вес? Покричали и забыли.»

Тейлор: «Что им удалось еще узнать?»

Эбби: «Тейлор, я мало что знаю. Если тебе так интересна данная тема, то лучше поговорить с Джоном или Кевином. Они тебе расскажут и про это уголовное дело с миссис Райли, и про незаконную трансплантологию…»

Тейлор: «Что? Незаконная трансплантология? Да, мне определенно стоит с ними поговорить. Спасибо, Эбби!»

Эбби: «Пожалуйста. Можно вопрос?.. Тейлор, вы встречались с Генри?»

Тейлор: «Нет, мы даже практически не общались. Только по работе.»

Эбби: «Просто он приходил к тебе перед тем, как это произошло, и я все время думаю об этом…»

Тейлор: «Не думай, это был сугубо деловой визит. Мне очень жаль, что так случилось. Еще раз спасибо. Хорошего дня.»

Взглянув на часы, Тейлор решила позвонить Джону прямо сейчас, однако его телефон был выключен. Номер Кевина не отвечал, и после нескольких протяжных гудков девушка решила пока оставить попытку с ним связаться.

«Попробую набрать им позже, - решила она. – Сейчас пора ехать в Уокиган».

Сунув телефон в карман джинсов, Тейлор наскоро собрала вещи, не забыв захватить нарядное платье: бабушка Грейс не допускала присутствия в повседневной одежде на семейных торжествах, считая это оскорблением. Спустившись на кухню и наскоро заварив чай, Тейлор села за стол и задумалась. В кухне царила прохлада, и она плотнее закуталась в теплую вязаную кофту, мысленно сетуя на дождливое начало лета. Обычно она смотрела в окно во время чаепития, которое выходило в сад, на цветочную клумбу, и любовалась разноцветными тюльпанами и ирисами, однако сейчас оно было завешено шторой, и она устремила взгляд на висевший на стене натюрморт.

«Ужасная картина. Почему Дилан не забрал ее? - подумала Тейлор. – И вообще пора бы заняться поисками другого жилья, Тейлор Хилл…»

Сделав глоток, она ощутила знакомый вкус и приятное тепло. Зеленый чай всегда вызывал у нее ощущение покоя, безмятежности и уверенности, что все хорошо. Она пила его с наслаждением, маленькими глотками, не торопясь. За чашкой этого напитка она приводила мысли в порядок, сосредотачивалась на важном, отметала ненужное и словно испытывала новый прилив сил, которые сейчас ей были необходимы, как никогда.

Эбби пролила свет на мучивший ее вопрос, и она ругала себя за забывчивость. Конечно, та история с матерью Кевина Райли, которая скоропостижно скончалась в реанимации после операции на сердце, обсуждалась ее коллегами на радио. Он тогда провел большую работу, сотрудничал с какой-то чикагской газетой, но вот чем все закончилось – Тейлор не знала. Почему-то тогда она не проявила должного интереса к этой истории, а сейчас ей бы пригодилась любая информация, касающаяся Отдела судебной медицины.