Ты мне принадлежишь

«Мать Барри была тяжело больна, нуждалась в уходе и в присутствии сына рядом, а он в это время сидел в тюрьме. Однако это еще не доказывает его невиновность», - думала Тейлор, пытаясь найти оправдания, однако в этот момент в ее душе словно что-то надломилось.

- Давайте-ка попробуем торт! – бабушка Грейс решила прервать этот не самый приятный для их семьи разговор, переключив внимание гостей на угощение. – Тейлор, детка, передай нож, пожалуйста. Я хочу сама его разрезать.

Тейлор протянула бабушке нож, едва не выронив его из внезапно дрогнувшей под острым взглядом миссис Пейдж руки.

- Ох, он выглядит великолепно, но, боюсь, я не могу позволить себе ни кусочка! – заявила Меган, сокрушительно качая головой. – Пейте чай, а я пока отнесу на кухню использованную посуду.

- Я помогу тебе, - вызвалась Тейлор и, схватив стопку грязных тарелок, отправилась вслед за Мэгги в дом.

Это была хорошая возможность избежать общества бабушкиной подруги, которая была настроена не вполне дружелюбно, и шанс поговорить на интересующую ее тему, однако Меган долго не могла взять в толк, почему Тейлор вдруг заинтересовалась Отделом.

- Да, это очень серьезное учреждение, - сказала Меган. – Они сотрудничают с полицией и ФБР. У них самое современное оборудование для проведения всевозможных исследований, анализов и экспериментов. Там работают лучшие специалисты в области антропологии, судебной медицины и клинической патологии. Им принадлежит множество научных разработок по трансплантологии…

- Это правда, что они занимаются незаконной трансплантацией органов? – спросила Тейлор.

Меган опасливо оглянулась по сторонам и, снизив голос до шепота, проговорила:

- В то время, когда их обвиняли в этом, я как раз заканчивала свою практику и немного застала эти события. Не могу сказать точно, ибо в этом был задействован только очень узкий круг людей, знающих свое дело, но… Что-то там было не так!

Тейлор внимательно смотрела на нее, ожидая продолжения истории.

- Ходили слухи, что… Они проводили вскрытия и втайне от родственников умерших извлекали внутренние органы и продавали их за рубеж. Сначала это были люди, погибшие во время ДТП и других несчастных случаев, то есть не от каких-либо серьезных заболеваний, считавшиеся здоровыми. Потом, как говорили, в одной из больниц Чикаго участились смерти пациентов-сердечников, их тоже отправляли на аутопсию в Отдел… Понимаешь, да?

- Это все очень серьезно! Как им удалось избежать наказания и ответственности за такие деяния?

Меган неопределенно пожала плечами.

- Возможно, за этим стояли более высокие инстанции, но это лишь предположения. Все, кто работал там, подписали документ о неразглашении любой информации, связанной с работой Отдела. Деятельность была строго засекречена. Сейчас я рассказываю об этом тебе только потому, что я давно там не работаю, но если дело получит огласку, я бы хотела, чтобы мое имя там не фигурировало. Так почему ты так интересуешься этим?

- Мой друг оказался вовлечен в похожую ситуацию, - ответила Тейлор. – Я пытаюсь ему помочь, чтобы с ним не случилось то же самое…

***

Над западными районами Чикаго сгущались тучи. Они были настолько тяжелые и темные, что солнечному свету совершенно не удавалось пробиться сквозь них, и город, еще несколько минут назад залитый яркими лучами, погрузился во мрак. Поднялся шквальный ветер, он гнал по тротуарам мусор и выхваченные из чьих-то рук газеты, дул в спины прохожих, заставляя невольно двигаться быстрее. Где-то вдалеке, над озером послышались первые громовые раскаты. Приближалась гроза.

Винни остановил мотоцикл возле окошечка «МакАвто» и, чуть приподняв визор, поблагодарил оператора за заказ. Взяв у него пакеты с гамбургерами, он протянул их сидевшей позади Чарли, которая убрала их в боковой кофр. Модо ожидал их на автомобильной парковке.

- Ребята, погода портится. Нужно ехать домой, - сказала Чарли, приподняв визор, когда они затормозили возле Модо.

- Сейчас еще раз сгоняем к этому зданию, - решительно произнес Винни, игнорируя ее опасения.

- Чарли права, - согласился Модо. – Мы были там за последние двое суток полдюжины раз. Какой толк ехать туда снова? Я тоже очень переживаю за друга, однако мы должны найти какое-то более рациональное решение.

- Что ты предлагаешь? Мы не можем сидеть дома, сложа руки, пока рыжего пытают за этим бетонным забором, – возмутился Винни. – И Тейлор не звонит и на смс не отвечает. Могла бы сообщить, если что-то узнала. Вот черт! Почему нам нельзя, как всем нормальным людям, беспрепятственно появляться там, где хотим? Даже еду покупаем в «МакАвто», потому что здесь не нужно снимать шлем… Это дискриминация!

- Успокойся, - Чарли ласково погладила его по спине, чувствуя сквозь одежду, как напряжены его мышцы. – Поедем домой и попробуем сами позвонить Тейлор. Какой смысл кататься вокруг этого Отдела и привлекать к себе ненужное внимание?

- Не думаю, что за этот забор пускают всех, кто пожелает, - заметил Модо и вздохнул. – Эх… Надо же было ему так вляпаться! Ну ничего! Мы обязательно ему поможем.

Рядом прошла женщина, ведя на поводке маленькую черную собачку, которая, заметив мышей, начала истошно лаять. Бормоча извинения, женщина потащила своего питомца прочь. Винни, проводив собачонку взглядом, обратился к Модо.

- Если Троттла уже видела без шлема куча народу, то почему бы и нам не раскрыть свои личности?

- Ты с ума сошел?! – воскликнула Чарли. – Мне кажется, это плохая идея. Не хватало только, чтобы и вас забрали туда же, куда и Троттла! Нет! Я категорически против, - она скрестила руки на груди и упрямо сжала губы.

- Нас не заберут. Это будет слишком заметно и рискованно, тем более, что мы просто так не дадимся! – продолжал Винни.

Гром прогремел, казалось, прямо у них над головами. Чарли невольно вздрогнула и вцепилась в бицепсы Винни.

- В словах Винни есть резон, - согласился Модо. – В конце концов, мы живем в государстве, которое всеми силами борется за толерантность. Вы, американцы, стараетесь принять все непривычное, нетрадиционное, воспитываете уважение к иной расе, к иной религии, социальному статусу. А мы, получается, находимся в ущемленном положении из-за своей внешности, раз не можем на улицу выйти без шлема. Подумай, Чарли… Если мы заявим о себе и сумеем доказать, что мы вполне адекватные и не представляем никакой угрозы для общества, это откроет нам все двери. Мы освободим Троттла и сможем не таясь передвигаться по городу. От нас не будут шарахаться, как от чумных. Нас примет общество. Мы сможем официально устроиться на работу или продолжать делать то, что у нас хорошо получается – помогать полиции ловить преступников.

- Ребята, не будьте такими наивными, - Чарли отрицательно покачала головой. – Чтобы общество научилось принимать все нестандартное, прошло немало времени. Вы думаете, что на вас отреагируют так же спокойно, как на темнокожих выходцев из Африки? Боюсь, что еще двое покрытых шерстью байкеров вызовут в городе если не панику, то недоумение. У вас нет документов. Мы-то с вами знаем, почему у вас такая необычная внешность. И специалисты из Отдела, наверное, тоже об этом узнали. Могу лишь предположить, что добром это не кончится.

- Документы делают человека человеком? - спросил Модо. – Чарли, у нас нет выбора. Если мы остались жить на этой планете, нам нужно интегрироваться в ваше общество. Рано или поздно, о нас узнают.

- Мы должны спасти Троттла! – не унимался Винни. – Мы не можем оставить его там. Если моя идея поможет освободить его, тогда мы явимся, куда следует, без шлемов, и заявим о своих правах.

- Едем домой, - скомандовал Модо, садясь на свой байк. – Позвоним Тейлор и еще раз обсудим предложение Винни. Дождь начинается. Не хочу, чтобы Чарли вымокла и снова простудилась.

- Хорошо. Но дома мы еще раз все обсудим, - согласилась Чарли и похлопала Винни по плечу.

Наблюдая за ним, она почувствовала, с какой тоской Винни посмотрел в сторону, где располагалось здание Отдела судебной медицины, затем он что-то недовольно прорычал и устремился вслед за Модо.

***

Работающий в умеренном режиме вентилятор наполнял кабинет монотонным шумом. Разгоняемый им воздух шевелил светлые, рассыпанные по плечам локоны сидевшей за столом женщины. Доктор Кейтлин Харпер сжимала ладонями виски и смотрела невидящим взглядом куда-то вдаль. Перед ней в хаотичном порядке лежали какие-то бумаги, разбросанные ручки вперемешку с расческой и тюбиком помады дополняли картину, выдавая в аккуратной Кейтлин ее особое состояние.

Войдя в ее кабинет и щелкнув кнопкой выключателя, профессор Дуэйн остановил вентилятор, затем подошел к окну, дернул шнурок жалюзи и распахнул раму, чтобы разогнать царивший полумрак и впустить немного свежего воздуха. Тут же помещение заполнилось новыми звуками, доносящимися с улицы – воем ветра и шорохом начинающегося дождя. Свинцовые тучи полностью заволокли небо, и день стал похож на сумерки, да к тому же кабинет, расположенный на первом этаже, затеняли высокие деревья, поэтому в нем всегда было темно.

Кейтлин не любила яркий свет, Дуэйн знал об этом, однако сейчас пренебрег этим и зажег настольную лампу.

Харпер, казалось, пребывала в трансе и не замечала ничего, что происходило вокруг. Голос коллеги заставил ее вздрогнуть и посмотреть на него.

- Кейтлин, - обратился к ней профессор, усаживаясь в кресло напротив, - я почему-то совсем не удивлен, что ты до сих пор здесь. Ты вообще покидала это здание за последние двое суток?

Она отрицательно покачала головой: бледная кожа, красные и воспаленные глаза с остатками макияжа, и взгляд – горящий, бешеный и страшный. Она походила на сумасшедшую, однако это была его коллега. Профессор знал ее уже много лет, но никогда раньше не видел ее такой, поэтому невольно забеспокоился.

- Ты не спала две ночи, - констатировал он. – Хочешь поехать домой? Но я бы не советовал тебе садиться за руль в таком состоянии.

Она не ответила и вновь принялась массировать виски, словно это приносило ей облегчение. Профессор терпеливо ждал, пока доктор, наконец, заговорит.

- Это не человек, - произнесла дрожащим от волнения голосом Кейтлин, взглянув на профессора.

Он молчал, чувствуя, что ее сейчас лучше не перебивать.

- Я наблюдаю за ним сорок восемь часов. И знаете что, профессор? Он великолепен. Он – исключительный образец природного совершенства. Только природы не нашей, не земной. Тело этого антропоморфного существа безупречно. И я говорю не только о его фигуре, которая, безусловно, идеальна в своих пропорциях. Его физиологические показатели настолько невероятны, что даже натренированные спортсмены могли бы только мечтать о них. У него мускулы классической статуи. Представьте себе греческого бога в звериной шкуре! Мышцы его тела говорят о здоровье и энергии, они тверже гранита. Другой его особенностью является шестой орган чувств – красные антенны на темени. Полагаю, что с помощью них он способен устанавливать что-то вроде телепатического контакта. При этом его уши способны слышать звуки, которые для нас неразличимы. Я использовала аудиометр, исследовала порог слышимости, порог болевого ощущения и обнаружила, что в его ушах имеются специальные образования, которые защищают слуховой аппарат при воздействии ультразвука. Его способность слышать сравнима со способностью к эхолокации у летучих мышей. А глаза, профессор… Это искусственно созданные глаза. Радужка удивительного янтарно-красного цвета, а зрачки отчего-то плохо реагируют на свет, он почти слеп и видит благодаря своим зеленым очкам. Странно, что при наличии имплантатов он вынужден использовать дополнительную оптику. Скорее всего, они повреждены. Никогда не видела ничего подобного! В целом, нервная система идентична по строению человеческой, ему свойственны все те же ответные реакции на раздражители. Его тело и отдельные его части реагируют на холод, тепло, на удары, прикосновения, на…