Я увожу к отверженным селениям. Том 1. Трудная дорога

27

Весь в отца. Путный парень не пойдет на гулянки, когда люди воюют и с голоду пухнут. А все Ким твой...

— Не ругай моего Кимочку. Моим детям можно сладко пожить. Понтик в гражданскую воевал. В раскулачивании уча ствовал, не то что некоторые. В тридцать седьмом поганой метлой врагов народа выметал — воздух очистил. Он два орде на имеет. И если бы он не помог вам...

— Не кори, Паша... Чувствую...

— О чем ж е Коля рассказывал?

— Неохота говорить. Сплетни бабские.

— Говори, Шурочка. Начала, так уж кончай.

— Будто Ким вчера привел новую знакомую. Марго ка кую-то. И оставил ее у себя ночевать. Не мне Колька говорил, дружку своему, Леше. А я услышала ненароком.

— Ким себе этого не позволит! Чтоб в нашем доме...

— А Сима?

— Что ты мне в глаза тычешь своей Симой!

— Не сердись, Паша, я просто...

За дверью наступило недолгое молчание.

— Y нас с тобой, Шурочка, секретов нет. Мы одни. Я тебе все открою. Ты от жизни отстала, не понимаешь детей. Я

знала, что Ким с девочками балуется. Мне доктор говорил, что Ким очень одаренный, умный ребенок. Но он рано... со зрел. Ему женщина нужна... На время... Для здоровья. Ким нашел Симочку, девушку хорошую, порядочную. Она до него с мальчиками не встречалась. Я сперва была против. А потом побоялась, что его развратница какая-нибудь заразит, — и со гласилась. Сима лучше, чем кто другая...

— Она забеременела...

— А я ей через Кима денег дала на аборт. Теперь аборты запрещены. Ужасно дорого берут. И на дорогу дала. Старые платья Домнушкины подарила. Пантелей велел ей хорошую характеристику написать. Она с такой бумажкой где хочешь устроится. Не бесчувственная я...

—- Вчера-то зачем к Петьке ушла ночевать? Дома своего нет?

— А ты зачем с утра меня у ворот поджидала?

— Поговорить хотела. У Петьки-то почему ночевала?

28

— Ким попросил. Он день рождения справлял с друзьями.

Мы с домработницей весь день готовились. Все честь по чести было.

— Чудно... Твои-то ребятишки в Петров день родились. А

Петров день-то когда празднуют? В июле чай, я праздники помню.

— Ах, да, забыла! Не его день рождения, друга одного.

— Колька говорил...

— Что он говорил?! Не тяни из меня душу.

— А то и говорил, что Ким твой по ахту Витюше отдаст девчушку ту, Марго.

— Ты с ума сошла! По какому акту?

— По тому самому. Ким Витюше пообещал, что когда на доест ехму новая любовь, подпоит он ее и с Витюшей ночевать оставит.

Рита стремительно рванулась к «одаренному ребенку».

Удар в лицо, сильный, умелый, расчетливый! опрокинул ее на пол. Вспыхнуло пламя, голубое и огромное. Безвольное тело медленно и податливо погружалось в холодную студенистую мглу, омерзительную и удушливую.

Кто-то мыл ей лицо. Кто-то помог ей одеться. Все это Рита помнила очень плохо. Она пришла в себя уже дома. Тетя Ма ша сидела на постели, опустив набрякшие босые ноги на зем ляной пол.

— Вы застудите ноги, тетя Маша. Лягте.

— Y меня утром сестричка была. Я услала ее. И лекарст во ей отдала, — невнятно пробормотала тетя Маша.

— Вы все знаете? — убито прошептала Рита.

Тетя отрицательно покачала головой, но Рита ей не пове рила.

— Тетя... Тетечка...

— Я думала, что с тобой случилось. Жива-здорова — и слава Богу. Иди погуляй, я посплю, — отчужденно попросила тетя Маша.

— Не гоните меня... Я подлая... Я виновата... Они обманули меня... Он бил меня. Они смеялись...

— Я виновата, Рита... Ты из-за меня на такое пошла. Урод я старый... Жизнь молодую заела... Как помирать-то теперича 29

буду?- Мне Нюрка обсказала. Видела она, как ты с тем убив цем в дом их заходила... Господи! Дай мне мучения великие!

А ей-то за что... Не праведен Ты, Господи! Неправеден! — страстно закричала тетя Маша.

Молчало небо, хмурое и далекое. Плакала Рита, испуганная и несчастная.

СЕМЕЙНЫЙ РАЗГОВОР

— Паша! Позови Кима.

— Мальчик нездоров. Y него ужасно болит голова.

— Еще раз говорю тебе — позови Кима. Что ж, мне самому к нему идти?

— Ты какой-то странный, Понтик. Приехал оттуда — и ни слова родной жене. Может, критиковали тебя? Я знаю, там всегда подкапываются. Не ценят хороших работников. Со мною уж мог бы поделиться.

— Какое это имеет значение: критиковали или я сам с самокритикой выступал?..

— Бесчувственный... Y тебя молодая жена, дети... Ты дол жен...

— Сколько тебя раз просить нужно?

— Рта не даешь раскрыть. С другими женами мужья со ветуются...

— Позови Кима!

— Ты был... у Шуры?

— Предположим...

— Сплетница она несчастная!

— Она твоя сестра...

— Значит тебе мои родственники не нравятся?!

— Нравятся, Паша. Ким! Иди ко мне! Ким!

— Что кричишь на весь дом? Люди подумают...

— Ким!

— Ты меня, папа?

— Нет, твою копию. Сходи, Паша посмотри, чем Домна во дворе занимается.

30

— Я не позволю мучить ребенка! Твоя Шура — малохоль-ная! Бесчувственная она до ужаса. Чуть что — и жаловаться.

Что зверем смотришь на меня? Думаешь, если ты директор, то тебе жену тиранить можно? Y нас — равноправие! Все женщины минсипированы.

— Эмансипированы, мамочка. А это значит — освобожде ны из-под власти мужчин. Не удивляйся, папа. Ты знаешь, у меня короткая память... Но об этом слове мне недавно еще раз напомнила Домна. Она еще вычитала слово «суфражист ки». Они в каких-то английских музеях рубили картины, что бы женщин избирали в парламент наравне с мужчинами. И

еще они...

— Ты скоро кончишь болтать?

— Папа! Я хочу после войны поступить в Литературный институт. А поэтому обязан...

— В каком месяце ты родился?

— Смешно, папа... Ты помнишь лучше... Я тогда был ма ленький.

— Перестань кривляться!

— Шурочка неблагодарная... Кто помог им в тридцать седьмом? Кто их притащил сюда? Мы с тобой, Пантелей! А

она...

— Когда ты родился?

— Тринадцатого июля тысяча девятьсот двадцать шестого года, в среду.

— Вспомнил все-таки... Даже день недели не забыл.

— Ким ужасно одаренный ребенок. Я всегда говорила...

— Та-лант-ли-вый... Ге-ни-аль-ный...

— Ты злой и старый!.. Он твой сын! Как у тебя язык по ворачивается допрашивать его. Я покажу этой Шурке! Она у меня паплачется!

— Где ты с ней познакомился?

— С кем, папочка? С тетей Шурой? Я ж е ее с детства знаю...

— Больше вам это не пройдет! — крикнул Пантелей Ива нович и с силой стукнул по письменному столу кулаком. — Ни тебе, ни маме! Я не позволю издеваться над собой! Еще одно слово — и я уйду от вас.

31

— Уйдешь?! К молоденькой?! Бросишь семью? Я до ЦК

дойду. Тебя из партии исключат! Из директоров выгонят.

— Паша!!!

— Не кричи! Я не из пугливых. Я в шестнадцать лет за тебя вышла. Красивая была! Девушка! А ты истаскался по бабам! Обманул меня!

— Вв-о-о-нн!!! — заревел Пантелей Иванович.

— Папа! Мама! успокойтесь.

— Домна? Как ты вошла?

— Дверь не заперта. Я стояла за дверью и слушала... Я

расскажу правду.

Мать и сын одновременно взглянули на Домну. В глазах матери светились страх, неприязнь, просьба. Ким смотрел с ненавистью и злобой.

— Я тоже могу кое-что рассказать, сестричка! — сквозь зубы пообещал брат.

— Папа! У тебя на заводе работает одна девушка. У нее заболела тетя. Из-за этого она прогуляла...

— Как ее фамилия?

— Воробьева.

— Знакомая фамилия. Помню Ким просил...

— Да, папа. Ким выпросил для нее семь дней отгула.

— Ты путаешь что-то, Домна. Ким сказал, что у Воробье вой умирает тетя. Я разрешил выпустить ее через проходную до конца смены.

— Домна с детства врушкой была...

— Помолчи, Паша!

— Значит, Ким солгал Рите!

— Какой Рите?

— Воробьевой! Он сказал, что ты дал ей отгул, до конца этой недели.

— Ким никогда не лжет! Он мальчик честный!

— Хорошо, мама. Честный мальчик Ким уговорил меня помочь Рите. Мы вместе пошли к ней и пригласили ее на наш мнимый день рожденья. Ким доказывал, что Рите нужна раз рядка, гости, новые люди...

— Ты о себе не забывай, сестричка!

— Мы вместе с Кимом украли из дома продукты и пени циллин. Мой брат честно, до последней крошки, все уворован32

ное нами отдал Рите. Теперь я понимаю, почему Рита согла силась прийти на наш день рожденья, хоть мы и не думали в этот день рождаться. Витюша принес вина и привел с собой Лешу. Ты его не знаешь, папа. Леша — вор, а Витюша дружит со шпаной. Мама накрыла на стол и ушла ночевать к дяде Пете. Леша пел блатные песни, играл на гитаре, фокусничал.

Мы плясали, пели и пили. Много пили... Мне подливал Сеня...

Проснулась я рано...

— Ты всегда рано встаешь? Даже и после вечеринок?

— Да, папа. У Кима дверь была заперта. Я не стала будить его. Убрала со стола и пошла на работу. Вечером заглянула к тете Шуре...

— Зачем?

— Чтоб заступиться за Колю, папа. Она всегда ругает его, если он поздно возвращается. Тетя Шура стала ругать меня и Кима. Я не уходила. Тетя Шура очень рассердилась. Стала кричать, что Ким охальник. Что он обидел двух девушек — Симу и Риту. И если Колька еще раз заглянет к нам, она ему волосы выдерет.

— Это вранье, — взвизгнула мать.

— Как... обидел? — смущенно спросил Пантелей Иванович.

— Тетя Шура разговаривала с мамой. Они не подозревали, что Ким и Рита все слышат. Когда разговор зашел о Симе...

— О Симе? — как эхо повторил Пантелей Иванович.

— О Симе, папа. О той самой Симе, которой ты дал хоро шую характеристику, а мама денег на аборт.

— Девчонка! Я выгоню тебя из дома!

— Я сама уйду, папа. Сперва дослушай.

— Куда ты уйдешь? Доченька, что с тобой? — испуганно пробормотала мать.

— Со мной плохо, мама... Вы с тетей Шурой говорили о Симе. За дверью в комнате Кима раздался шум. Вы обе начали барабанить в дверь. Ким долго не открывал. Когда вы зашли, то увидели Риту всю в крови. Тетя Шура умыла ее, хотела от вести к себе. Рита плакала, вырвалась и убежала.

— Ты кончила?

— Нет, папа. Вчера вечером я встретила Лешу и Витюшу.

Оба пьяные, как обычно. Я прошла, не поздоровалась с ними.

Витюша, думая, что я не слышу, грязно выругал меня.

33

— Хам! Как он смеет!