Печать подземного короля

Петруха подошёл к краю сцены. К нему сразу протянулось с десяток рук с конвертами. Петруха взял конверт у какой-то женщины, повернулся спиной к залу и направился к столу. Шёл он, как показалось Владу, слишком неторопливо, причём держал конверт в обеих руках. Передавая конверт профессору, он что-то тихо сказал. Влад сразу понял, что Петруха прочитал записку сквозь конверт!

Получив конверт, Дубовой не спешил его вскрывать. Он положил его перед собой на стол, поводил над ним руками, подумал, посмотрел на потолок, потом снова поводил руками, и, наконец, сказал:

- Я вижу тут слова "упражнения" и "сверхспособности"... Ну да, автор записки спрашивает меня, какие упражнения надо делать для развития в себе сверхспособностей...

- Верно, верно! - закричала женщина, у которой Петруха взял конверт.

- Об этом я подробно пишу в своей книге, которая должна выйти в декабре, - сказал профессор. - Называется она "Невероятные возможности человеческого разума". Не буду её пересказывать, надеюсь, вы сами прочтёте. Там и упражнения даны. Но, как вы, наверное, догадываетесь, одних упражнений мало. Сверхспособности - это образ жизни, включающий особую этику, мировоззрение, культуру и постоянные медитации, что особенно важно...

Этот тема, видимо, была у профессора из самых любимых, потому что он говорил долго и многословно. Публика, которая это всё уже слышала, стала роптать.

- Ах да, давайте, давайте, - профессор словно опомнился. - Пётр Николаевич, принесите ещё одну записку.

Петруха подошёл к краю сцены, взял конверт, медленно вернулся с ним к столу и снова что-то тихо сказал.

Профессор положил конверт на стол и сделал пассы руками.

- Вижу слова "жизнь", "смерть"... Ещё есть слово "существует"... Ну да, ну да, конечно. Меня спрашивают, существует ли жизнь после смерти.

- Правильно! - крикнул мужчина, написавший записку. - Скажите, так она существует или нет?

- Отвечу совершенно однозначно и определённо: да, без всякого сомнения, существует!

Зал бурно зааплодировал.

Профессор снова пустился в многословные объяснения, ссылаясь на разных учёных и рассказы больных, побывавших, по их выражению, "на том свете". Публика, которую явно радовало, что жизнь после смерти всё-таки есть, то и дело прерывала его овациями.

- Ну, а теперь, поскольку времени осталось мало, я покажу вам ещё немного левитации, - и он кивнул Петрухе.

Тот схватил кресло и выволок его на середину сцены. Профессор подошёл к креслу, сел, откинулся на спинку и положил руки на подлокотники.

- Итак, друзья мои, внимание, - сказал он, устремляя взгляд в пространство перед собой.

Кресло под ним качнулось. Заметив это, публика заволновалась. Профессор выпучил глаза и весь напрягся. Кресло ещё пару раз качнулось и стало медленно подниматься. На высоте примерно в полметра подъём застопорился. Кресло стало подниматься толчками, а потом и вовсе остановилось. Едва заметно покачиваясь, оно зависло над полом.

Публика не стала дожидаться, пока профессор пригласит желающих удостовериться, что кресло не привязано за верёвки. С десяток человек залезли на сцену и кинулись к креслу.

- Пожалуйста, можете проверить, здесь нет никакого обмана, - говорил профессор, слегка болтая ногами в воздухе и озираясь. - Если хотите, попробуйте опустить кресло на пол...

Пятеро мужчин вцепились в кресло и потянули его вниз. Но снизить его удалось лишь на считанные сантиметры. Когда кресло отпустили, оно снова взлетело на прежнюю высоту и закачалось, как пробка на волнах. Между креслом и полом была как будто какая-то тягучая преграда, что-то вроде воды, только гораздо плотнее. Но её ощущало только поднявшееся кресло. Люди свободно пролезали под ним, ничего не чувствуя.

Вскоре на сцене началось столпотворение. Всем хотелось толкнуть удивительное кресло, покачать его, хотя бы просто дотронуться. Со всех сторон слышались вопросы:

- А ещё выше можете подняться? А над залом полетать можете?

Влад тоже залез на сцену, но там было уже столько народу, что ни до Петрухи, ни до профессора добраться было совершенно невозможно. Профессор в своём поднявшемся кресле возвышался над головами. Он делал знаки, призывая людей к спокойствию, и при этом ещё умудрялся говорить.

- То, что вы видите, - для пришельцев детские игры... Даже не детские, а младенческие... Левитацию они используют для передвижений по космосу со сверхсветовой скоростью. Да, друзья мои, без овладения левитацией человечеству никогда не преодолеть межзвёздных расстояний...

Петруха сначала стоял возле кресла, но очень скоро его оттеснила растущая толпа. Попытки пробиться к профессору ни к чему не приводили. Кончилось это тем, что кресло стало опускаться, причём довольно быстро, а последние двадцать сантиметров так и вовсе падало, придавив кому-то ногу. Дубового подхватили телохранители и потащили за кулисы. Туда же устремилась толпа поклонников. Всем им что-то было от него надо. Когда сцена расчистилась, оказалось, что публика унесла вещи, которые участвовали в телекинезе. Петруха тоже ушёл за кулисы.

Влад поспешил за ним. К комнате, за которой скрылся профессор, вёл небольшой коридор. Телохранители стояли у входа в него и уговаривали людей разойтись. Влад видел, как приятель не без труда протиснулся сквозь толпу и вошёл в комнату к профессору. Влад крикнул ему, но гвалт стоял такой, что тот его не расслышал.

Минут через пятнадцать Петруха снова показался в коридоре, на этот раз в своей обычной одежде. Он остановился у выхода из коридора и приподнялся на цыпочках, оглядывая толпу из-за плеч охранников. Влад решил, что он ищет его, и замахал рукой, но Петруха направился куда-то в другую сторону.

Только сейчас Влад заметил в толпе Николая Николаевича. Петруха с отцом отошли в сторону. Мальчик передал родителю пятидесятирублёвку. Тот убрал её во внутренний карман пиджака.

- Ты сказал профессору, о чём я тебя просил? - спросил он у сына.

Петруха насупился.

- Сам скажи, я не буду.

- Как это - не буду? Объясни ему, что у нас большая семья, дед - инвалид, колхоз распался, отец без работы...

- Вот сам и объясни.

- И объясню! - Николай Николаевич решительно выпрямился. - А то пользуется твоим малолетством, копейки платит! Веди меня к нему.

- Ну, ладно, пошли, но в кабинет заходить не буду, сам с ним разговаривай, - нехотя согласился Петруха.

Они подошли к кабинету. Николай Николаевич легонько постучался и вошёл, оставив дверь приоткрытой. Мальчик наклонил к ней ухо.

Перед профессором Николай Николаевич держался не так храбро, как перед сыном.

- Понимаете, - слышал Петруха его голос, - у нас большая семья, дед инвалид, четверо малолетних детей, колхоз распался...

- А я тут причём? - спросил профессор сухо.

- Понимаете, пятьдесят рублей маловато будет...

- А, теперь понятно, - профессор смягчился. - Как, извините, ваше имя-отчество?

- Николай Николаевич.

- Дело в том, Николай Николаевич, что вашего сына я очень уважаю. Мальчик смышлёный, умный...

- Пётр у меня с малолетства умный!

- Но повышать ему плату - это, сами посудите, ни в какие ворота. У меня ещё Дима с Валерой работают в ассистентах, так им я вообще ничего не плачу. Да и за что платить? За то, что палку подержали, или игрушки вынесли?

- Так-то оно так... - со вздохом согласился Николай Николаевич.

- Вы знаете, сколько народу прямо-таки жаждет устроить своих отпрысков мне в ассистенты? И о деньгах никто не заикается, бесплатно готовы работать! Я уж плачу вашему сыну потому, что привык к нему и глубоко его уважаю, и в положение его вхожу. Всё-таки приезжает на мои лекции из такой дали! Я ценю это. Хотя мне удобнее было бы взять в помощники москвича. С ним меньше проблем.

- Пятьдесят рублей - маловато... - снова начал Николай Николаевич.

- Более чем достаточно, - оборвал его профессор. - Пятьдесят тысяч на старые деньги!

Через час Петруха с Владом сидели в Макдональдсе на Пушкинской площади, пили пепси-колу и ели гамбургеры. Влад, слушая рассказ Петрухи о разговоре отца с профессором, скептически посмеивался.

- Ну и жмот твой профессор. За билет на лекцию берёт два рубля, а там десять тысяч народу было, не меньше. Другой бы на его месте тебя озолотил, а он за копейку удавится.

- Ладно, - морщился Петруха. - Пятьдесят рублей - тоже неплохо. Меня в моём возрасте всё равно никуда не возьмут, а если возьмут, то нелегально, и тоже за копейки...

Николай Николаевич в тот же день уехал к себе в деревню, а Петруха, по просьбе Эдуарда Васильевича, остался на несколько дней в Москве. Жить Петруха будет, как всегда, у тёти Поли, которая была большой поклонницей Дубового и старалась не пропускать его выступлений. Петрухиной работой у профессора она втайне гордилась. Кстати, деньги на Макдональдс давала ему тоже она.

Глава 6

Дело на сто рублей

Петруха сообщил Владу, что с завтрашнего дня профессор начнёт принимать посетителей в своём "Оздоровительном Центре профессора Дубового" в Коньково, и что он должен там быть. Дело в том, что посетители нередко спрашивают о своих пропавших родственниках; по фотографиям этих родственников Петрухе предстояло определять, живы они или нет.

Петруха звал Влада посмотреть, как они с профессором "работают". Владу, конечно, было любопытно. Он пошёл бы, но у него не было времени: надо готовиться к экзаменам. По возвращении из Чехии родители захотели, чтобы он восстановился в своей прежней 192 школе и начал учиться в девятом классе. Он и сам этого хотел - всё-таки ребята там все знакомые.

Однако, как ни важны были экзамены, любопытство пересилило. Не прошло и двух дней, как он явился в "Оздоровительный Центр". Кстати, и повод нашёлся: в этот день на приёме у профессора собиралась побывать тётя Поля. Что там у неё были за проблемы - Влад с Петрухой не знали, но вышла она из профессорского кабинета сияющая и сразу заявила мальчикам, что с этого дня начинает новую жизнь.

Когда она ушла, Влад спросил у приятеля:

- Она правда решила развивать в себе сверхспособности?

Петруха заухмылялся:

- Такое с тётей Полей иногда бывает. Вот увидишь, в понедельник вся её новая жизнь кончится, и опять начнётся старая.

Он провёл приятеля в маленькую комнатку, смежную с профессорским кабинетом. Здесь он сидел по шесть часов в день с небольшим перерывом на перекус. За каждый день профессор платил ему двадцать рублей. Деньги мальчик исправно передавал тёте Поле, а та почтой отсылала их его семье.

За дверью Петрухиной комнатки слышно было, как гудит в коридоре народ. Люди стояли не только в коридоре, но и на лестнице, и на первом этаже. Некоторые норовили пройти к профессору без очереди, отчего то и дело возникали перепалки. Ещё одна дверь вела из комнатки в кабинет. От нечего делать мальчики играли в "морской бой". Иногда к ним заглядывал профессор. Петруха сразу выходил. Как скоро стало ясно Владу, Петруха, выйдя, оказывался не в кабинете, а в шкафу. Профессор же, поговорив с посетителем, брал фотографию пропавшего человека, раскрывал дверцу шкафа и клал фотографию на полочку. По ту сторону полки, за тёмными занавесками, уже ждал Петруха. А перед этим профессор говорил посетителю, что для "мануального осмотра" фотографии требуется темнота. И вот, в темноте шкафа, Петруха просовывал руку между занавесками и водил ладонью над снимком. Через минуту он шёпотом объявлял своё заключение: человек жив, болеет, умер. Профессор с соответствующим выражением лица оборачивался к посетителю. Всё выглядело так, будто не кто-то другой, а он сам определял по фотографии, жив человек или нет.