Время перемен. Том 2

— А вам приходилось служить? — невольно вырвалось у молодого графа.

— Мне хватило месяца, — ответил председатель, — Пусть этим занимаются те, у кого нет другого выбора. Я найду, на что потратить свою жизнь.

«Приносить пользу Родине и королю. На что ещё её можно потратить, когда у тебя всё есть?» — мысль эта казалась Жерару очевидной, но чутьё предостерегало озвучивать её в этой компании.

— Вскрываемся? — предложил Астарлоа.

— Поставлю ещё одну, — ответил неизвестный господин.

Седой фехтовальщик кивнул, вопреки обычному, сгорбленный и совершенно не выглядящий атлетичным, что старило его лет на десять. Болезнь? Травма? Жерар решил спросить позже, а пока поддержал ставку, ведь карта была хороша.

— Достаточно, вскрываемся? — в очередной раз спросил де Ветт.

Новый господин кивнул, и все трое выложили карты на стол.

Де Сарвуазье посмотрел на комбинации. Похоже, он снова выиграл, но… У двух других игроков пары карт на руках совпадали один в один.

В следующий миг колода полетела в лицо господину в бежевом костюме:

— Не потерплю мухлежа в доме моего друга! — проскрежетал Астарлоа.

— Позвольте, я не мухлевал, — примирительно вскинул руки новый гость.

— То есть, мухлевал я? Вы ещё и бросаетесь беспочвенными оскорблениями. Что-ж, придётся ответить, раз эспада при вас, — де Ветт сгорбился над столом и сделал глоток из бокала дрожащей рукой. Если бы Жерар не знал, как великолепно этот человек дышит на тренировках, но готов был бы поклясться, что мастера вот-вот хватит удар.

— Вы… Точно этого желаете? — неуверенно спросил молодой господин.

— Безотлагательно. На заднем дворе есть великолепная беседка, что отлично сгодится для дуэли.

Де Ветт пошёл к выходу, и Жерар понял, что он явно переигрывает. Это могло быть далеко неочевидно новичку, но граф уже не раз фехтовал с Астарлоа и не сомневался, что всё это — спектакль.

Полгода назад он, возможно, поднял бы шумиху и принялся останавливать этих людей, но сегодня де Сарвуазье уже знал, что далеко не всё происходит по законам чести даже у господ. И поэтому он молча следовал за толпой, далеко не такой многочисленной, какая была здесь после его победы на турнире. В той же беседке ярко горели масляные фонари, будто кто заранее знал, что нужно их поджечь.

Астарлоа занял своё место, новый господин встал напротив. Оба достали эспады, и де Бижон приготовился объявить начало.

В поединке вся сгорбленность мастера фехтования улетучилась. Пробный укол и сбив, затем хороший блок, заставивший господина в бежевом костюме провалиться, и точный горизонтальный удар по горлу. Отскок. Секунду гость стоял со страшной зияющей раной на шее, затем повалился на пол, выпустил из рук эспаду и залил кровью доски вокруг себя, подёргиваясь, точь-в-точь как овцы в графстве, которых режут для званого обеда.

Жульничество. Чьё? И стоило ли оно жизни молодого господина? Да взять эти никчёмные деньги и отдать всем обратно, сколько у кого было. И в бездну эту игру.

Седой фехтовальщик сошёл со ступенек беседки. Ничего не выражало его лицо — ни злорадства, ни радости, ни грусти. Председатель и думать уже забыл о дуэли, а общался с кем-то из гостей, стоя у ровного ряда кипарисов чуть поодаль. Слуги заворачивали мёртвого в серое полотно. Интересно, что они делают с погибшими здесь?

Молодой граф неожиданно увидел Элизу. Она стояла с незнакомым кавалером и держала его под руку, как когда-то держала Жерара. Первым его порывом было подойти к ним и выяснить всё здесь и сейчас, да только это было глупо. Какие, в сущности, были у него права распоряжаться сердцем этой девушки? Не больше, чем у этого незнакомого господина. Вон она, стоит, улыбается чему-то. Такая открытая, милая, добрая. Действительно ли? Или здесь, как у шляпы фокусника, есть двойное дно? Подозрение боролось в нём с обидой. Кто ехал вместе с солдатами по слякоти сутки напролёт? Кто не спал ночей? Кто стоял на мокром от крови холме, отбивая атаки одну за другой? И вот — этот господин. Так где справедливость? Но вдруг это очередной спектакль, чтобы добиться их дуэли? Или что, если эти двое уже обручены? Или она его действительно полюбила. А если…

Да ещё сотня всяких «если» лезла ему в голову. И так во всём, не только сейчас. Жизнь после войны вывернулась для графа наизнанку и вещи, раньше казавшиеся очевидными, теперь заставляли задуматься. Он уже почти не верил людям, раз сам король хитрит. И теперь Жерар сам хотел знать наверняка все мотивы, подоплёки, выгоды, прежде чем сложить какое-то мнение. Одни говорят одно, другие другое. Некоторые заблуждаются, иные врут, остальные недоговаривают или просто не знают. И каждый тянет в свою сторону, а картина всегда неполная. Он почувствовал, что ему срочно нужно поговорить с дядей.

— Дамы скучают, если не уделять им внимание, — заметил Астарлоа де Ветт, проследив за его взглядом, — Жжёт? Запомните, лучшее лекарство от этого — фехтование.

Жерар глянул на седого мастера, но ничего не ответил.

— Завтра на занятиях вы сами в этом убедитесь, — Астарлоа побрёл к особняку, и походка его приобрела прежнюю мягкость, а осанка была точно такой же, как в первую их встречу.

— Дорогие гости, приглашаю всех в дом, — громко объявил Истер, — Эта проклятая стужа не поднимет нам настроения, в отличие от вина.

…

— И я не могу понять, как теперь верить людям, — Жерар завершил отповедь большим глотком вина и поставил стакан на простой деревянный стол.

Не любил его дядя излишеств. Вино из стаканов, убранство комнаты такое же простое, как и раньше, хоть сама комната в два раза больше.

— Это просто превосходно, — улыбаясь во весь рот, ответил полковник де Куберте.

— Что же смешного вам в моих словах?

— Ничего. Я искренне рад, что министр не ошибся в тебе. Ты умён не по годам и сделал правильные выводы. Значит, с тобой возможно работать заодно. Молодец, что не откровенничал с де Бижоном и остальными. Запомни: никогда не раскрывай этим змеям свои истинные мысли и чувства.

— Поступать по совести, радеть за королевство, быть честным — для всех пустой звук. Почти.

— Отнюдь. Таких людей не видно сразу, но они есть. Ты понял теперь, кто хочет блага всей стране, а кто — только себе?

— Да. И готов делать работу, на которую вы брали меня с собой ещё до войны.

Дядя помотал головой:

— Старый Лис решил, ты будешь полезнее на балах у де Бижона. Поражаюсь, до чего прозорлив, заранее всё знал! Стань своим среди них, мне нужно знать, как они проворачивают дела, что готовят, о чём думают. Возьмёшь под команду первый взвод восьмой роты для отвода глаз. Скажу Франческо, не будет дёргать тебя, но иногда в роту заглядывай. Во взводе твоём Жак с Марио сержантами, не пропадёшь… Ступай пока, да заходи почаще.

Дядя приказал заглядывать в роту, и Жерар решил не оттягивать этот момент. Время утренних построений уже закончилось, а часы дневной муштры ещё не наступили, и все солдаты находились в казарме. Было их чуть больше половины от прежнего количества, отчего не покидало ощущение пустоты.

Лейтенант де Вис смотрел, как солдаты отдыхают. Угрюмый и сосредоточенный, он явно о чём-то думал, отчего скулы его выделялись ещё резче, лоб казался ещё больше, а аккуратная борода ещё чернее. Но образ его чуть сгладился, лишь взгляд зацепился за графа:

— Жерар, здравствуйте! Давненько не виделись.

— Франческо, я получил назначение в вашу роту. Первый взвод.

— Отличные новости, особенно для меня. Мы с Максимилианом совершенно не справляемся.

Проходящие мимо пестуйцы отдали Жерару воинское приветствие, он кивнул им и поспешил пояснить:

— Вряд ли я смогу нести службу как следует. Заходить буду, но не рассчитывайте на меня всерьёз. Не знаю, озвучит ли полковник причину, однако, смею заметить, это не моя прихоть.

— Дела министерские?

— Именно.

— Да, я уж было подумал, у меня появится толковый офицер. И часто будете заглядывать?

— Днём наверняка, но в караулах и нарядах меня не ждите.

— Вдруг опять война?

— Не поручусь на верное, но думаю, как и в прошлый раз, отправят с вами.

Они заметили спускающегося по ступеням Максимилиана.

Он тоже увидел де Сарвуазье и поспешил, протянув обе руки для рукопожатия:

— Жерар, я привёл в порядок лёгкий доспех, что вы мне одолжили. Ещё раз, огромное спасибо! Если бы там, на холме, я не нашёл замену старому, был бы убит раз, наверное, десять.

Граф попробовал вспомнить, сколько раз его самого спасли латы в той битве, но сосчитать не смог.

— Рад, что не зря его тащил.

— Куда его можно вернуть?

— Помните, где мы собирались неделю назад? Я занимаю там покои на втором этаже. Доспех в любое время можно отдать моему слуге. Кстати, надо бы зачислить его моим денщиком, раз уж я здесь офицер.

…

Граф приспособился к темпу де Бижона и понял, где его предел. Научился замечать усталость по мелким деталям и предсказывать, когда она проявит себя в полной мере. Да, обычно к этому моменту он и сам становился почти полностью измотан, но всё же держался. Уставшими, они закрепляли некий паритет на фехтовальной площадке, когда ни один не мог поразить другого, если доходило до этого момента. Ведь было ещё кое-что. Отвод атаки на свою внешнюю сторону, когда Жерар ловил укол сильной частью клинка и менял его траекторию, выворачивая свою руку запястьем кверху. Уже дважды на прошлых занятиях председатель клуба крутил свой клинок дальше по инерции и попадал Жерару как раз в это открытое запястье. В большинстве случаев молодой граф успевал отдёрнуть руку, но делал это с некоей поспешностью и лишней тратой сил. И такому мастеру, как де Бижон, становилось ясно: вот оно, слабое место.

Сегодня Жерару суждено было в третий раз пропустить ту же самую атаку. Де Бижон коснулся учебным клинком его запястья и отскочил назад. Довольная улыбка тронула его губы.

Де Сарвуазье бросил клинок на пол и снял маску, затем разочарованно покачал головой:

— Проклятый мостовой холм! Это там мне искалечили руку.

— Не многие могут использовать это против вас, граф. Я, да Астарлоа, и то не всегда, — принялся утешать его Истер, — Остальные вам в подмётки не годятся.

— Как я смогу стать лучше с таким изяном?

— Вам следует поискать врача, а ещё лучше — древнего. Он наверняка сможет помочь.

— Спасибо за совет, Истер. Пожалуй, отправлюсь к себе.

— Отлично поработали, Жерар. Жду вас завтра, будем проверять новичка.

Граф раскланялся и уехал, напустив на себя строгости. Решил посетить роту, ведь не был там уже четыре дня кряду. Род не задавал никаких вопросов по пути, видя, что господин его хмур как туча.

В казарме же стоял необычный шум. Ещё с улицы он услышал агрессивные выкрики, а, зайдя внутрь, увидел, что на центральном проходе стоят две группы солдат. Пестуйцы и кое-кто из первого взвода с одной стороны, а новые солдаты третьего взвода — с другой. Посредине Жак что-то тихо говорил незнакомому сержанту.

Дневальный хотел было возвестить о появлении офицера, но в этот момент долговязый Жак как следует приложил сержанта своей жилистой рукой. Сержант ухнул на задницу, прогремев доспехами и — видно удар вышел тяжёлым — повалился на локоть, глядя ошалелыми глазами непонятно куда.