Время перемен. Том 2

— Приступим к делам, — начал де Крюа, — Перво-наперво, поздравляю с повышением, полковник.

Дядя его на это лишь учтиво кивнул.

— Во-вторых, мне стало известно, что маршал опять загребал угли вашими руками, но сделал вас лишь замом, хотя все мы знаем, какая должность и чин давно вами заслужены. Однако, Его Величество решил не подвергать авторитет маршала удару, оспаривая его решение. Но он вас награждает Орденом Мужества.

Министр достал деревянную лакированную шкатулку и подвинул её к дяде. Де Куберте сгрёб её со стола и поставил себе на колени.

— Не посмотрите?

— К кирасе не прицепить, а подобных орденов я и на маршале видел предостаточно.

— Не очень-то вам пришлась эта награда. Откройте, пусть господа засвидетельствуют.

Дядя открыл шкатулку и выставил на стол. Десятиконечная звезда из белого золота с бриллиантом посреди, какие Жерар уже видел на маршале.

Внезапно дверь отворилась и секретарь министра громко объявил:

— Его Величество король Кантании Вильям Третий!

Сначала по кабинету рассыпалась королевская охрана в золотисто-зелёных ваффенроках, под которыми можно было угадать полный латный доспех, затем внутрь прошествовал сам король. Одного роста с графом, короткая стрижка чуть тронутых сединой волос, уверенная походка и почти идеальные пропорции широкого, но не пухлого лица. Все вскочили со своих мест — Жерар и молодой барон поспешно, дядя Люк и де Крюа — медленнее. Молодой граф раскланялся, а монарх приветствовал всех кивком головы:

— Решил всё же вручить награду герою лично.

— Встречи с послом Бен-Изиря не было? — вопросил де Крюа.

— Быстро закончили, — король подошёл к столу, взял в руки орден и принялся разыскивать, куда бы его приторочить дяде, — Эти южане — столько посторонних разговоров, а о деле лишь пару слов… Некуда приколоть. Придётся вам принять из рук в руки, — король вложил орден в ладонь капитана, — Вы истинный пример героизма. Рад, что нашлось время сделать это лично. Что вас смущает?

Видно, последний вопрос короля относился к тому, что дядя Люк выглядел как будто чем-то озадаченным, а не преисполненным торжественности момента.

— Я очень благодарен за награду, Ваше Величество. Меня смущает лишь, что достойных её людей в полку множество, а досталась она именно мне.

— Ваши слова лишь подтверждают, что вы достойны её, как никто другой. Хоть в доблести гвардейского полка я не сомневаюсь, но раздавать награды направо и налево не могу. А о вас я знаю. И не только о битве при Мостовом Холме.

— Мостовом Холме?

— Так её назовут летописцы. И есть ещё кое-что, ради чего я здесь. Вы должны честно ответить на один вопрос, граф. Вы ведь граф, я правильно помню?

— Правильно, Ваше Величество.

— Так вот, де Крюа утверждает, что вы человек честный и прямой, особенно в разговоре со своими. Меня беспокоит маршал де Ветт. Вы только что вернулись из кампании под его руководством. Ответьте, не пора ли ему на покой? Не использует ли он своё положение для сведения личных счётов? Не являются ли его приказы преступной халатностью? Я знаю, через что прошёл ваш полк, но верное ли это решение? От вашего ответа зависит многое, помните об этом. Уж у вас должно хватить опыта оценить.

Дядя задумался. Остальные молчали. Пауза уже затянулась до неловкости, когда дядя, наконец, ответил:

— На его месте я поступил бы так же. Другой полк мог не успеть вовремя, придавать нам кавалерию больше, чем сделал он — великий риск. Можно было затянуть войну и дождаться подкреплений, не рискуя полком, но я не знаю, располагает ли армия достаточными ресурсами для этого.

— Что насчёт ваших ночных дежурств?

«Он и об этом знает?»

— Он прервал их перед заданием.

— Но вы ведь не спали три ночи подряд. Это не из-за личного дела между ним и вами?

— Не могу знать. Спросите господина маршала.

— Ваше Величество! — не сдержался Жерар, — Это продолжалось до тех пор, пока я не потребовал отменить этот произвол.

— А вы…?

— Лейтенант де Сарвуазье, министерский куратор Армии Его Величества, назначен лично мной, — вставил слово де Крюа.

— Полагаю, сын моего лучшего архитектора?

— Точно так.

— Значит, ваша идея о дополнительном контроле армии сработала как нельзя лучше, господин министр? Напрасно я сомневался в этом решении?

— Возможно, лейтенанту следовало бы действовать более… обтекаемо. Но в целом, следует отметить некоторый успех.

— Присядем, господа, — король опустился на место рядом с Жераром и жестом повторил свой приказ. Только после этого все сели, — Здесь не зал церемоний, в конце концов. Винсен, давайте обсудим наши внутриполитические дела.

— Возможно, для этого лучше дождаться сбора совета министров, к тому же, не думаю, что этим господам нужно знать…

— Некогда. Что же касается этих господ, не вы ли говорили, что де Куберте предан короне, как никто другой? Я только что наградил этого человека, не заставляйте сомневаться в его лояльности. Отец же графа де Сарвуазье являл собой истинного патриота. Просто не верю, что его сын может быть предателем. Если же я ошибаюсь, то и поделом мне.

— В таком случае, мне возразить нечего, — устало ответил Первый министр.

Жерара взволновала эта беседа, как и то, что сам король преспокойно сидел по левую руку от него, будто это был обычный семейный совет, что ли. Ни фанфар, ни пышного приёма, ничего, о чём Жерар думал, когда представлял подобные встречи.

— Де Сидония совсем распоясался, — вещал тем временем министр, — Со своей кликой на пару с де Бижоном и прочими, они крадут, по нашим данным — сколько, де Пинес?

— От восьми до двенадцати тысяч фунтов в неделю, если считать по всему герцогству.

— Втихаря воруют сами у себя, Ваше Величество, — продолжал де Крюа, — Пока урожаи доставляются до хранилищ, половина исчезает, и вашей десятины убывает вдвое. Всё время сеют смуту среди благородных, сетуя, что мы даём слишком много прав торговцам и ремесленникам. Эдикт о запрещении дуэлей для них хороший повод попомнить вас недобрым словом.

Герцог Джакомо де Руйтер якшается с еретиками и пока непонятно, к чему это приведёт, да вы и сами знаете. Только де Кармю по-прежнему полностью лоялен.

Де Сидония делает всё, чтобы ослабить нас, но хватать его пока не за что, хотя все всё понимают. Ещё один молодой служащий, подававший надежды и три офицера второго полка убиты. Предположительно, на дуэли, — министр обжёг взглядом молодого графа, — Надеюсь, теперь вы видите всю опасность этого обычая? Вы уже давно в столице. Скажите, сколько дуэлей из тех, что вы видели, были не глупым фанфаронством, или не хорошо просчитанной провокацией с заранее известным результатом?

Жерар опустил взгляд на стол. Министр был прав. Пожалуй, его собственная недавняя стычка — единственное правое дело, из-за которого состоялся поединок.

— Наш граф посещает фехтовальный клуб Бижона, — язвительно проговорил дядя, — И сам далеко не прочь поучаствовать в дуэли. Заправский бретёр, доложу я вам.

Слова эти Жерара сильно задели. После войны, холма, этого тяжёлого похода. И друзья из офицеров, которых он обрёл и тут же потерял, почему-то необъяснимо заставляли воспринимать тон дяди, как крайне несправедливый упрёк.

— Да будет вам известно, господин полковник, что я предотвратил три дуэли. И две из них — в недавней военной кампании.

— Значит, всё-таки понял… — покивал Первый министр.

— Вам нужно порвать с де Бижоном, — убеждённо сказал дядя.

— Зачем же? — серьёзно возразил ему король, — Наши враги коварны и пользуются самым разнообразным оружием. Чтобы преуспеть, мы должны стать ещё коварнее, изобретательнее, хитрее. Продолжайте ходить к нему, граф. Притворитесь своим, вотритесь в доверие и действуйте в нужный момент.

— Ваше Величество, вы хотите сделать из меня шпиона? За что?

— Не за что, де Сарвуазье, а почему. Иногда нельзя исполнить долг перед страной, не замарав рук. Вы должны были понять это на войне. А лучше всего исполняют долг люди, преданные стране. Это не наказание, а суровая необходимость, — король кивнул на полковника, — Думаете, мы отправили его пресекать дуэли, чтобы наказать? Он, по-вашему, не спит ночами из-за того, что наказан, или всё-таки понимает важность своей работы? Вот граф де Крюа — сводит отчёты и донесения, да строчит приказы день и ночь. А он, между тем, отличный наездник и предпочёл бы это занятие сидению в кабинете. Тоже наказан, по-вашему?

Молодому графу совсем нечего было ответить, он так и смотрел на массивные доски стола.

— Вы выбрали уже сторону, я надеюсь? Иначе, рано или поздно, её выберут за вас.

Я выбрал сторону, Ваше Величество, ровно тогда, когда присягнул вам, и менять её не собираюсь.

— Не ждал другого ответа от сына де Сарвуазье.

— Но почему вы не покараете де Сидонию? Вы ведь король! — выпалил Жерар то, что хотел сказать с начала разговора.

— Не так всё просто. Он обладает большой властью, и прямых улик против него нет. Нельзя сажать в темницу одного из потомков тех, кто выбирал королевский род, из-за домыслов. Так можно развязать гражданскую войну. Вы поймёте, когда придёт время, уверяю, — монарх обратил взор на своего главного министра, — Что же касается потерь казны, думаю, следует установить твёрдый поземельный налог, а не десятину добытого. Однако, с разной земли налог будет разный, смотря сколько она может приносить. Это я и поручаю вам с бароном высчитать. Ещё раз, был рад вручить награду лично герою, но дела не ждут.

Король встал, остальные повскакивали следом и раскланялись. Затем он так же быстро покинул кабинет.

Позже Жерар стоял за воротами министерской ограды, всё ещё взбудораженный от неожиданного появления короля и, вместе с тем, удивлённый:

— Где вся его свита? — в прострации пробормотал он себе под нос.

— Наш правитель считает, что таскать за собой кучу людей не всегда удобно, — ответил дядя, — Есть светские приёмы, на которых надобно соблюдать все приличия. Остальное же время он держит подальше от себя всё, что мешает работать, как и Старый Лис де Крюа. Два сапога-пара.

— Он так же занят, как и его министр?

— Да, почти всегда.

— В чём смысл быть королём и всё время работать?

— Быть королём — тяжёлая доля. Особенно если хочешь быть хорошим королём.

…

— Эй, Марио, неси сюда кружку, — крикнул Жак коренастому пестуйцу.

Род уже сел за стол, на котором исходили паром свиные рёбрышки. Дороговато, но они решили помянуть арбалетчика Тиля как следует.

— Налэтай, — зазвенел над столом акцент Марио, и три кружки пива со стуком встали рядом с блюдом.

Жак с Родом расхватали свои и сделали по глотку.

— Помнишь, как он чуть не застрелил меня в первый год, когда я отошёл в кусты по нужде? — с грустной улыбкой произнёс старый долговязый сержант.

Глаза его смотрели в пустоту, а волосы, по большей части, давно отвоевала седина. Род подумал, какая он, должно быть, развалина, если Жак кажется таким старым? Старик помнил, как воспитывал этих двух желторотиков, помнил то, о чём говорил Жак и ещё много всяких случаев.

— Ещё помню, как вы нажрались однажды какой-то дряни, а потом мучились животами. Думал, холера, помрёте оба.