Дороги и Тропы

— Насколько я знаю, мир берегут не только Стражи, и ваша богиня — не единственная Призванная, — возразил император.

— Глита навеки прикована к месту гибели супруга, также как Аэгвир к развоплотившейся в ледяных водах дочери. Они держатся, но силы далеко не прежние.

— А как же драконы? У нас, магов, принято считать, что пока драконы-Хранители живы, мир не рухнет в бездну.

— Госпожа тоже полагала их великим благом для мира. Она была уверена, что среди Крылатого племени нет, и не было ни одного, склонившего голову перед Отступником. Но… То ли они нас почему-то избегают, толи мы не умеем их видеть. В любом случае, драконы нам не помощники, ибо они тоже прикованы к миру, как и мы с вами. Нам нужны люди, государь. Ваши люди.

Император молча смотрел на собеседников, потому что догадался, кто из его подданных нужен Ллиру. Догадка тянула за собой предчувствие, отдающее чужой болью и полынной горечью скорой потери.

— Нам нужен мастер Троп и его ученица, — четко произнесла леди-тиншельт своим дивным хрустальным голоском, и слова эти оказались тяжелее камня.

— Вы полагаете, они смогут найти ваш храм в иных мирах?

— Они могут хотя бы попытаться. Мы чего-то не видим, что-то не способны понять, мы прикованы предназначением и никогда не шагнем за очерченные границы. Возможно, наша Госпожа где-то рядом, а мы в слепоте своей проходим мимо.

— Они нужны вам немедленно?

— Вовсе нет, государь. Дни и даже недели не имеют значения. Мы знаем, что его ученицу ждет испытание, которое завершает этап обучения мага. Вряд ли перед этим они смогут полностью сосредоточиться на решении нашей задачи, — грустно улыбнулся тиншельт. — Мы будем ждать их в первом месяце нового года.

— Хорошо, уважаемый. Будут вам мастера Тропы, — ответил государь, и прозвучало это как-то обреченно.

— Спасибо, ваше величество. Мы понимаем, что таких людей больше нет, поэтому, если вы сочтете нужным прислать с ними кого-то еще, для сопровождения и охраны, вряд ли наши Старшие будут возражать.

— Я учту это. Могу ли помочь вам в чем-то еще?

— Спасибо, государь, но теперь уже наша очередь. Сегодня мы будем петь для вас, а завтра — для всех.

— Так в парке же холодно, и снегу по колено. Раньше вы никогда не приезжали зимой.

— Не стоит беспокоиться. Наши силы убывают, но их вполне достаточно, чтобы на один вечер защитить слушателей… и не только от зимы. А пока позвольте нам приготовиться. Для вас мы написали особую музыку.

Валлиры своё слово сдержали. В императорском парке на один вечер промозглая зимняя погода взяла выходной. Не то чтобы весна вернулась, но толстый слой снега еще с утра куда-то исчез, ветер обходил стороной природный амфитеатр, зато полностью разогнал тучи над городом. Как всегда, множество людей всех сословий пришли послушать хрустальных певцов, и всем хватило места. Гай, Тайри, Даррен, Орнери и Адалер стояли недалеко от сцены. Граф Изар кого-то все время высматривал, то и дело оглядывался и даже несколько раз спрашивал о чем-то своих знакомых, попадавшихся в толпе.

— Тайри, ты случайно не заешь, Тром не собирался на концерт?

— Во всяком случае, мне он об этом ничего не говорил. Лично я его ждать бы не стала. Он и раньше валлиров слушать не ходил, вряд ли сейчас иначе поступит. Говорил, что не переносит большого скопления людей, но я думаю, тут дело в чем-то другом.

— Значит, не придет. Жаль… — Даль нахмурился, — а ведь брат так и думал.

Тайри удивленно посмотрела сначала на "снежного Льоффа", потом на наставника — может, Гай хоть что-нибудь понимает? Гай, судя по мрачному выражению лица и плотно сжатым губам, очень даже понимал, но делиться не собирался.

Прозвучал первый аккорд, и все разговоры были отложены или забыты. Эта музыка и эти дивные голоса снова творили чудо. Сейчас они несли радость, мир и спокойствие, возвращали силы и уверенность, смывали прочь шелуху ненужных тревог, затянувшихся горестей, тянущихся из прошлого обид и неудач. Каждый ощущал себя под защитой и понимал, что сам способен защитить других. Уходила душевная и физическая боль, выравнивалось дыхание и разглаживались на лицах скорбные морщины.

Тайри посмотрела на стоявшего рядом ваюмна. На него тоже снизошло спокойствие — спокойствие человека, принявшего неизбежное. Гай, почувствовав ее взгляд, обернулся и улыбнулся так грустно, что все умиротворение юной леди затрещало по швам. Мастер чуть теснее прижался плечом, осторожно коснулся пальцев. Ученица не успела ни ответить, ни убрать руку. Следующая песня застала их врасплох, соединила и позволила во всей полноте увидеть чувства друг друга. Гай осознал, что ему не о чем беспокоиться и не к кому ревновать, потому что все цветы и птицы, все солнце и нежность, что жили у нее в сердце — только для него. Все его тревоги и беды — это ее боль, куда более сильная, чем собственная. Ему стало стыдно, ведь он, старый дурак, еще позволял себе в чем-то сомневаться…

Следующая песня, яркая, решительная, пробуждающая в душе что-то отчаянно смелое, почти их не взволновала. Возможно, потому что все это у наставника и ученицы уже было? А вот Даррен, похоже, понял и принял ее всем сердцем. Его лицо, обычно рассеянно-задумчивое, стало жестче и старше, зеленые глаза потемнели, а улыбка пропала. Далю, наблюдавшему за ним, даже померещились крылья у чужака за спиной: золотые с прозеленью, сверкающие яркой чешуёй…

Каждый унес с этого не слишком обычного концерта какое-то знание, и хорошо было бы понять, что теперь с ним делать. Гай, уверившись, что связь между ними так никогда не разрушится до конца, хоть и превратится в невообразимо хрупкую ниточку, радовался и ликовал. Ни позвать, ни поддержать будет не возможно, да и прислушиваться придется только ему, так что ж с того? У него станется память, которую никто не отнимет. Тайри убедилась, что ни один человек в ее жизни не появился случайно, судьба связала с зеленоглазым чужаком надолго, если не навсегда, только зачем ей все это? Ее сердце и мысли рвались к другому, бесконечно любимому человеку, а замыслы неведомых сил, сталкивающих и разлучающих людей, вызывали, попросту говоря, бешенство, о которого юная леди только что не рычала. Зачем ей нужен кто-то еще, зачем их тащат в разные стороны, зачем ей подсунули эти объяснения, лучше бы подсказали, как отвоевать Гая из лап его старых ошибок и долга! О чем узнал и что по этому поводу думал зеленоглазый Даррен, никто не знал. Сам он не рассказывал, а гадать — дело пустое. Глубокие раздумья бредущей по аллее парка троицы нарушил догнавший их Даль.

— Простите, до того заслушался, что просьба брата вылетела из головы. Он хотел вас видеть. Всех троих.

— Я, разумеется, весьма польщен, — улыбнулся Даррен, — но зачем его величеству понадобился чужак, который…

— Который, во-первых, видел то, чего не может увидеть император, а во-вторых, умеет ходить по Тропе, а значит, может рассказать еще больше, — ответил граф Изар. Понятнее Даррену не стало, и он, ожидая пояснений, повернулся к Тайри.

— Ты просто мало слышал о нашем императоре. Те, кто знаком с его величеством достаточно близко, знают, насколько он любопытен и как сильно его интересуют иные миры. В силу неких непреодолимых причин государь не имеет возможности совершать подобные путешествия. Поэтому пользуется любой возможностью узнать, что творится вне границ его родного мира.

— О, тогда я очень хорошо его понимаю. У нас тоже крайне редки люди, способные путешествовать тонкими путями, даже не выходя за границы… А узнать, что там и как, хотят почти все.

— В таком случае, вам совсем не трудно будет ответить на вопросы государя.

— Когда его величество пожелал нас увидеть?

— Послезавтра малый прием, на котором ждут всех нас. Кстати, истинную цель мой брат явно умолчал, видимо, замыслил нечто грандиозное. — "Снежный Льофф" только что руки не потирал в предвкушении.

— Боюсь, не в этот раз, Даль, — искренне огорчилась Тайри, — придется ему посылать других разведчиков, или обходиться без нас. У меня скоро защита.

— На которой брат, кстати, намерен присутствовать. Милорд Ректор нашей замечательной Академии все уши ему прожужжал, что будущие магистры в этом выпуске исключительно достойны пристального монаршего внимания.

— И его величество, разумеется, не упустил удобный случай?

— А когда он поступал иначе? На испытания боевых магов и мастеров защиты он любил посмотреть и раньше. Флотские его волнуют мало — там сразу ясно, пригоден или нет. Целителей ярких давненько не случалось. А теперь появилась ты, да еще и в такой области, за которую никто с роду не брался.

— Ну и слава Создателю, — с явным облегчением выдохнул ваюмн, — в присутствии государя наши воинствующие доброхоты из Высокого Жюри и прочие оппоненты не позволят себе лишнего.

— Но протокол-то вряд ли изменят.

— Это уже не страшно. Тайри справится.

Малый прием у императора мало походил на что-то скучное и чопорное. Много новых лиц, никаких заросших мхом родовитых старцев и убеленных сединами желчных капризных магов. Из придворной знати — две младших сестры его величества, трое его же племянников возрастом не более 17 лет, несколько никому не известных магов, тоже достаточно молодых. Из гостей — его высочество князь Гьятты в сопровождении троих не то охранников, не то советников, кто их горцев, разберет: двух мужчин и одной дамы. Разумеется, присутствовала вся команда разведчиков: граф Изар со своей рыжей леди, Тром с необыкновенно похорошевшей Кеми ор Оклен. А еще — полтора десятка валлиров, сопровождавших троих тиншельтов — явно не для очередного концерта. За драпировками и ширмами чувствовалось присутствие мастеров защиты. Его величество кого-то сильно опасался? Или старался уберечь гостей?

По началу, пока приглашенные непринужденно болтали ни о чем за бокалом вина и легкими закусками, леди Даллет старалась как можно лучше разглядеть князя Гьятты и его свиту. Как-никак старый верный друг государя и почти легендарный воин. О нем ходила масса разнообразных слухов, и сколько из них могло оказаться правдой, сказать невозможно. Доподлинно было известно лишь о том, что его высочество до сих пор не женат и официального наследника не имеет, несмотря на добрый выводок бастардов. И еще то, что Эрик де Гьяттар — один из самых сильных магов континента, воспитанный последними мастерами древней школы.

Вблизи князь вполне оправдывал все байки о его внешней привлекательности. Правитель Гьятты просто притягивал взгляды своей необычной, диковатой красотой. Высокий, прекрасно сложенный, гибкий, точно хищные кошки, что живут в лесах его княжества. Он и двигался, и смотрел, точно барс или ягуар — вроде бы плавно и вальяжно, почти сонно, но все это было обманчиво. На умном, с резкими чертами, лице, играла улыбка, но глаза смотрели цепко и настороженно, теплея только в ответ на слова императора. Подобный солнечному свет магических ламп играл на крутых завитках густых иссиня-черных волос, оттеняющих светлую кожу. Он о чем-то смеялся с мужчинами, отпускал изящные комплименты дамам, но не забывал внимательно присматриваться к каждому из гостей. Что-то они с императором задумали, зачем-то нужен был Рикарту ор Льоффу не совсем посторонний, но внимательный и непредвзятый взгляд.