Твари империи

***

На следующий день она ещё раз решила пройтись по всему маршруту боёв семилетней давности. Ильметра не особо надеялась на успех, но на Суконной улице её настойчивость, наконец, вознаградилась.

— Магия? — переспросил зеленщик. — А как же, сударыня, своими глазами видел. Я уже заснул к тому времени, а тут шум, крики. Высунулся в окно, а они тащат этот свой ящик. Человек двадцать, как муравьи жука облепили. Впереди двое идут, дорогу указывают. И большой же, скажу я вам, ящик. С фургон примерно. А фургоны, сударыня, даже на колёсах за лошадьми Суконной улицей не ездили — дом Рилса-резчика мешал, он фасадом на треть за красную линию выходил. А исправить старик не давал, нет, говорил, закона такого дома ломать. Так что сами мы корзинами товар носили, на ишаках вьючных, на мулах. А эти чужеземцы спешили сильно чтобы обход искать — позади них уже разгорался бой. Тогда один из тех двоих, что впереди шли, капюшон-то откинул — оказалось барышня это. Она руками эдак махнула, пустила огонь, вроде того, что на мачтах во время грозы возникает, с жутким треском таким. И снесла бедняге Рилсу всю красоту! Да так, что в пыль! Ничего крупнее щебёнки от фасада-то не осталось. Повезло Рилсу, что спит крепко, и на шум к окну не пошёл, не то бы и косточек не нашли. А так проснулся он от грохота, а в двух шагах от кровати уже улица начинается, а на улице сущее светопреставление. Забрался старик под одеяло, словно дитё малое, так до утра и дрожал. К утру всё остальное у него поседело, что старость не тронула.

Зеленщик замолчал, переживая прошлое. Ильметра не торопила. Рассматривала прилавок с фруктами и сладкими травами.

— Фасад-то справный был и красивый с барельефами, горельефами, резьбой, — продолжил зеленщик. — А теперь что? Денег на ремонт Рилс собрал, но на белый камень не хватило. И резьбы никакой. Не та уже хватка у старика. А кирпич он и есть кирпич. Да и то сказать нынче такого кирпича как раньше не делают. Красный, но не такой тёмный какой клали лет пятьдесят назад. Вон взгляните на новую кладку. Смех один. Однако, как говорят, нет худа без добра. Теперь зато и фургону проехать можно. Сносить-то по закону и правда не позволялось, а раз само вышло, то на отстройку разрешения уже не дали. Красная линия! Закон!

Грызя купленное у зеленщика яблоко, Ильметра внимательно осмотрела дом. Прежний фундамент стал частью мостовой, но отличался от брусчатки более крупным и мягким камнем, отчего за семь лет поистёрся примерно на дюйм. Какое-то смутное подозрение зародилось среди хаоса мыслей. Улочка была узкой, но всё же по меркам купеческого района вполне обычной. Возвращаясь к лавке зеленщика, она измерила расстояние самым примитивным способом — переставляя ноги впритык пяткой к носку.

— Хорошие у вас яблоки, дедушка, — улыбнулась Ильметра, доставая монетку. — Дайте-ка мне ещё парочку.

Немного нервничая, она подошла к тому переулку, где накануне на неё напали парни Малыша Проджа. Трупы, понятно, уже убрали, но неприятные воспоминания заставили Ильметру поёжиться. И тут обнаружилась зацепка. Даже навскидку переулок казался чуть уже Суконной улицы в её прежней ширине. И сносить здесь нечего — по обеим сторонам тянулись глухие массивные стены соляных погребов. Старые стены, что характерно.

— Занятно, — буркнула она, меряя тем же способом ширину переулка.

По свидетельствам очевидцев сражение прокатилось именно здесь, да и стены до сих пор сохранили местами подпалины от ударов магического огня. А если обходить переулок через площадь то получался слишком большой крюк. Но факт есть факт — тот ящик, что тащили по Суконной улице, здесь не прошёл бы. Никак.

— Занятно, — повторила Ильметра и отправилась назад.

Вышла на улицу Грешников, откуда поднимались лестницы к рыночной площади. Тащить громоздкий ящик по ним? Ширина вполне позволяла, не позволял уклон. Здесь потребуется вдвое больше людей, а места для них не оставалось. Правда можно поступить иначе — положить на ступени слеги и втянуть ящик воротом, как поступают местные грузчики, когда сталкиваются с подобной проблемой. Что ж, вариант. Но всё равно не сходится. Там наверху огромный рынок с узкими рядами. Там легко затеряться, конечно, но ещё проще застрять. А ведь во время той стычки на рынке не пострадала ни одна лавочка. Об этом многие говорили, потому что сами на рынке были и оттуда со страхом наблюдали за приближающимися сполохами. Но пронесло. За что молитвы и жертвы потом еще долго воздавались всевозможным богам.

Ильметра вернулась обратно, к небольшой площади, на подходах к которой, судя по разговорам, шли самые упорные стычки. Здесь она осмотрелась. Кроме той улицы, по какой отступали с боем похитители и улицы Грешников, площадь пересекала Реечная улица, достаточно широкая, чтобы протащить ящик, вот только один её конец упирался в ворота таможенных складов, а второй загибался назад к Коммерческой гавани. На мостовой были проложены чугунные рельсы, по каким с помощью лошадей перевозили грузы с картельных пирсов.

— Занятно, — произнесла Ильметра в третий раз.

Другим концом злополучный переулок выходил на Красную улицу. Здесь располагались ремесленные лавки и мастерские. Шорники, оружейники, галантерейщики и даже один мебельщик.

Если бы она знала заклинание поиска и зарядила бы его на абстрактный ящик, то куда бы оно привело? На склад где хранятся ящики или в мастерскую, где их делают? Ну, так в этом она могла обойтись и без заклинаний.

В первую очередь она зашла в лавку мебельщика. На удачу. Но чутьё уже заставляло подрагивать кончик носа.

— Семь лет назад вам заказывали ящик, — Ильметра начала с блефа.

— Не понимаю о чём вы, сударыня, — человек лет пятидесяти заметно побледнел.

Ага, сработало!

— Не понимаете? — уперлась она взглядом в мебельщика, стараясь придать лицу строгий и чуть раздраженный вид. — Не помните, что случилось семь лет назад?

— Нет, сударыня.

— Так я напомню, — улыбнулась Ильметра и подняла руку.

Маленькая искорка соскочила с пальца и, пролетев перед глазами хозяина, вонзилась в стену. В том месте, куда попал огонь зашипело, точно масло на сковороде, а к потолку поднялась струйка дыма.

— Желаете, чтобы я спалила лавку или достаточно маленькой демонстрации?

Мебельщик молчал.

— Дело-то простое, — с циничной усмешкой сказала Ильметра. — Я бы даже сказала классическое. Тот, кто вам угрожал карами за длинный язык далеко, а я близко. О нашем разговоре он может узнать только от меня или от вас. Мне распространяться незачем, так что ваша безопасность находится исключительно в ваших руках.

Она выложила на прилавок три массивных золотых империала.

— С другой стороны есть весомый аргумент в пользу сотрудничества.

Приятно, чёрт возьми, иметь неограниченный кредит.

— Два ящика, — сказал мебельщик. — Та дама заказала мне два одинаковых по размеру ящика.

— Какая она из себя?

— Чем-то похожа на вас, — голос мебельщика дрожал. — Молодая чужеземка. Хотя вы будете чуть смуглее, пожалуй.

— Между ящиками имелось различие, не так ли? — спросила Ильметра. — Да не тряситесь вы, поздно уже трястись.

— Они различались, — кивнул мебельщик. — Один из них следовало оплести изнутри сеткой из серебряной проволоки. Причём так, чтобы крышка в торце разъединяла сетку в определённых местах, какие можно быстро соединить через особые отверстия.

— Недёшево обошлось?

— Материал предоставлял заказчик, — хозяин пожал плечами. — И проволоку, и доски, и даже гвозди.

— И ящик с серебром у вас забрали загодя, — предположила Ильметра.

— Да. Именно так.

— А той ночью в мастерской оставался второй ящик?

— Да. Но меня здесь уже не было. Я, согласно договорённости, передал ключи от мастерской, а сам уехал в предместье к брату.

— Хотите добрый совет? — Ильметра прищурилась. — Сваливайте из города.

— Та дама дала мне точно такой же совет, — буркнул мебельщик. — И я честно последовал ему. И вернулся сюда только через год. Но, как видите, это не помогло.

— Я очень рада, что вы вернулись. Но на вашем месте не искушала бы судьбу ещё раз.

Ильметра покинула мебельную мастерскую в хорошем расположении духа. Даже грязные пятна от убиенных бандитов не так тревожили душу. Ну что ж. Вот теперь можно отправиться и к почтенному Льецу.