Твари империи

***

Искатель вернулся из Лабиринта ровно через две недели, использовав каждую отведенную минуту до последней песчинки в часах. Ожога, как сопровождающего, специально вызвали в сторожку кожанов, чтобы он принял участие в процедуре установления личности.

Три года назад, будучи свежеиспеченным сержантом он присутствовал на инструктаже. Тогда его и других молодых командиров собрали в Клешне, в штабной избе Восточного Командования, что ведало Засечной Чертой и Лабиринтом. Кроме армейских начальников на инструктаже присутствовали люди из Тайного Приказа — кожаны, как называли их военные. Считалось, что называли их так за необычные плащи, напоминающие в распахнутом виде крылья летучих мышей, но ходили зловещие слухи, будто особую проницательность и неестественную силу кожанам обеспечивала человеческая кровь. И вот эти самые кожаны в вопросе пропуска возвращающихся из Лабиринта людей, оказались главнее любого из гвардейских генералов.

"Когда имеешь дело с дьяволом", — говорил инструктор. — "Лишняя страховка не помешает". Вот почему каждый из дворян или государевых разведчиков, что отправлялся в Лабиринт, получал собственный пропуск, а книжечки, содержащие их перечень, хранились у дежурного кожанского инспектора в Молоте и регулярно обновлялись.

И вот теперь сержант мог увидеть воочию, как проходит опознавание. Следопытов под конвоем отправили обычным порядком в острог, а Искателя два стражника привели в сторожку. Выглядел он уставшим, но довольным, а кожа его высохла и стала более темной. Южанин уже избавился от халата с перевязью и тюрбана, но его глаза закрывал чёрный шелковый платок.

Инспектор-кожан выслушал пароль, сверил его с указанным в книжечке. Пароль совпадал. Инспектор взглянул на помощника. Тот показал сторожевой амулет. Амулет не светился. Это означало, что тело человека не захвачено чужой волей. Но тот ли он за кого себя выдаёт? Назвать пароль в сущности может кто угодно. Много ли труда надо, чтобы вытащить пытками нужное слово? Кожанам это известно больше, чем кому либо. Однако парни из Тайного приказа даром кровь из народа не пили, предусмотрели они и такой вариант.

Инспектор заглянул в книжечку и рядом с паролем нашёл вопрос.

— Название скалы, на которой стоит институт? — прочитал он.

Разумеется, ни сам инспектор, ни его помощник, ни тем более сержант понятия не имели, о чём речь. Что за институт такой, что за скала? Предполагалось, что вопрос заранее не был известен и человеку, которого допрашивали, а значит, никакие пытки не заставили бы его проговориться. Нельзя выдать то, чего не знаешь. Если же человек тот самый, то он легко ответит, ибо темы вопросов касались его обыденной жизни.

— Отрезанный Ломоть, — сказал южанин.

Правильного ответа пока не знал и сам инспектор. На тот (предусмотренный опять же Тайным Приказом) случай, если враг умеет читать чужие мысли даже с завязанными глазами. Он перевернул несколько страниц, сверил ответ.

Подозрительные кожаны предусмотрели и такой вариант, как налёт на крепость и захват книжечки с паролями, а возможно и предательство. Поэтому у каждого инспектора была личная книжечка, а в каждой книжечке помещалась своя пара вопросов и ответов. Кому-то приходилось много мудрить, обеспечивая операции. На первый взгляд проще было посадить ходока на две недели на гауптвахту. Что с того, что дворянин? Зато никакой мороки с паролями, секретными вопросами. Что за две недели может произойти?

Но начальство считало иначе.

— Порядок, — инспектор убрал книжечку. — Можете снять повязку и добро пожаловать в Хоту. — Затем кожан повернулся к Ожогу. — Он ваш, сержант. — И крикнул в дверь. — Часовой!

Они покинули сторожку и направились в крепость к казармам. К этому времени уже стемнело, но южанин явно не собирался здесь ночевать. Что делать дальше Ожог не знал. Никаких инструкций на счёт спутника он больше не имел. Вернее инструкция имелась и гласила — "по возвращении из Лабиринта и после проверки предоставить сопровождение, не задерживать". Но под последней фразой скорее всего подразумевалось, что разведчика не следует сажать под замок или чинить какие-либо препятствия. А вот как сам южанин собирается распорядиться временем, сержант не знал.

— Может еще разок баньку? — спросил он на всякий случай. — После Лабиринта банька не хуже чем после тундры помогает.

— С большим бы удовольствием, сержант, но надо спешить. Я так понимаю, голубей почтовых у вас тут не водится?

— Нет, — теперь улыбнулся Ожог. — Засечная Черта хищниками голодными кишит. В том числе и птицами. Соколы, ястребы, совы. А если их егеря и прикармливают, то как раз голубями. Ни один не проскочит. Так и задумано. Правда, не слышал я, чтобы хоть одного перехватили. Не летают они из Лабиринта, тем более в лабиринт. Да его и перелетные птицы стороной обходят. Вот доберётесь до Змеиной, там государевы голубятни в каждой крепости имеются. Оттуда и кинете весточку.

— Понятно. А вот воды попить бы не помешало.

— Известное дело! Теперь неделю будете точно лошадь воду хлебать. Мышонок!

Ветеран будто за дверью дожидался. А возможно что и дожидался.

— Мышонок! Воды гостю! И лошадей готовь! Двух бойцов в сопровождение.

— Лишнее, — сказал гость. — Помню я дорогу-то.

— Нет. У нас без сопровождения можно легко заплутать, а то и в ловушку какую-нибудь угодить. Тем более в темноте. Так задумано. Даже местные без конвоя не ходят.

Пока южанин пил ключевую воду, Мышонок уже привёл лошадей и встал чуть поодаль, чтобы разговору не мешать.

— Что там? — мотнув головой в сторону Лабиринта, спросил, наконец, сержант. Среди массы не заданных вопросов, этот, по крайней мере, касался службы. Его роте как раз предстояло здесь служить. Разведчик пожал плечами.

— Рано или поздно пророчество сбудется, верно? — расплывчато ответил он.

— Сбудется? — переспросил сержант. — И когда?

— Трудно сказать. Но думаю, срок подходит. Хотя ничего определенного я там не увидел. Скорее почувствовал. И вот ещё что: когда я у тохчи-ма гостил, заметил, что тот ледник, который по словам ученых закрывал долгие века полумифический Северный вход, быстро тает. Уже скалы виднеются.

Дамматрик посмотрел на готовых лошадей, о чем-то задумался и, вытащив из маленького кармашка на перевязи костяной кружок с монетку размером, протянул Ожогу.

— Возьмите, сержант. Я бы и спутникам, с какими внутрь ходил, дал бы, но они себе на уме. Суеверные до жути. Дырку просверлят и на шею повесят, как оберег. А тут нужен трезвый ум. Вещица от врага не поможет, но если он вдруг появится, переломите её, и мы узнаем о вторжении раньше, чем доберётся армейская эстафета.

Кто они эти "мы" Искатель не уточнил, предоставив Ожогу додумывать самому. Какие-нибудь крутые ребята, танцующие на лезвии и играючи дёргающие волоски из задницы дьявола.

Южанин забрался в седло.

— Ну, бывайте, сержант.

Сопровождаемый парой бойцов, он нырнул под кроны деревьев, превращающих без того тёмную дорогу в чернильную реку. Стук копыт быстро угас.

А сержант всё стоял у ворот крепости и сжимал в ладони амулет, словно ребёнок неожиданную конфетку — всё, что осталось от тайны, к которой он на несколько недель прикоснулся.